Скрипка синьора Орланди
Шрифт:
– Да постой! Дай прикинуть, работает ли он сегодня. У них же там через три дня дежурство суточное!
– Володя позагибал пальцы и радостно сказал: Отлично! Он сегодня как раз на месте! Только...
– он сразу сник, - у меня денег даже на троллейбус нет.
Кошмарик не стал окатывать Володю презрением. Он просто сказал:
– Быть нищим лохом, Вовчик, неприлично. И ты ещё что-то там фырчал насчет ненужности денег? А вот я за пол-лимона "зеленых" с удовольствием этого ворюгу по стене размажу. Едем! Мой "мотор" ждет нас у подъезда!
"Мотор" Кошмарика оказался
До музея доехали за четверть часа. Кошмарик припарковал "мотор" метрах в двадцати пяти от входа и сказал Володе:
– Пойди-ка тихонько загляни - тот ли мент на страже. А то вдруг наедешь на постороннего...
С душевным трепетом Володя открыл тяжелую дверь. Тревога охватила его, и чувство стыда за невольное участие в пропаже редкой, таинственной скрипки, заставило его покраснеть. Но нужно было делать дело, и он через вторую стеклянную дверь заглянул в вестибюль музея, где, преграждая вход на лестницу, стояла будка охранника, тоже стеклянная. Серегу он узнал сразу, а поэтому вышел на улицу и тут же сказал Леньке:
– Он сидит. Только что ты ему будешь говорить?
– Да сам пока не знаю, - пожал кожаными плечами Кошмарик самым глупым образом.
– Посмотрю на его рожу, там и сбацаю какую-нибудь импровизацию, как музыканты говорят. Слушай, кстати, я же электрогитару купил, "Фендер-стратокастер". Учусь играть! Это тебе, брат, не скрипка с балалайкой!
И он, фанфаронски махнув рукой, пошел к дверям музея.
Охранника Кошмарик увидел сидящим за столом. Делать тому было нечего, даже чтение не могло занять тугоумную голову молодца в пятнистой форме. Ленька, вдоволь наглядевшись на парня, которому едва было за двадцать, легонько стукнул по стеклу. Тот лениво оторвал голову от подпиравшей её руки.
– Чего тебе?
– едва слышно шевельнулись толстые губы.
– Секьюрити*, открой, поговорить надо, - едва слышно сказал Кошмарик.
* Безопасность (англ.) (Здесь и далее примечание автора.).
– Нельзя!
– задвигались губы.
– Открывай, секьюрити. Я тебе от скрипки привет передать хочу.
Лицо охранника потеряло былую мягкость и пухлость - стало белым и костяным, как лицо нанайского божка, вырезанного из бивня мамонта. Его рука потянулась к задвижке двери, а Кошмарик с радостью понял - в самую тютельку попал! Серега же, поднявшись, пропустил его в свою стеклянную каморку.
Войдя в "секьюрити", Кошмарик тут же уселся на стул хозяина, чем удивил его немало, потому что другого стула здесь не было.
– Ты чего хотел?
– спросил Серега сквозь зубы.
– От кого ты мне привет принес?
Кошмарик ответил не сразу. Он знал, как нужно говорить с людьми, особенно когда
– Недовольны тобой очень серьезные люди, секьюрити. Так недовольны, что просто жаль мне тебя.
– Какие люди? Почему недовольны?
– дрогнул голос Сереги.
– Хочешь, я выкину тебя отсюда?
– А выкидывай, давай, - расставил руки Кошмарик, показывая свою беззащитность перед грубой силой.
– Только не я, так другие к тебе придут, домой придут, и ты откроешь им дверь, потому что не посмеешь не открыть. Расскажу я тебе сейчас одну интересную "стори". Сидит один человек за дверью и наблюдает, как другой открывает стеклянный шкаф. Вот он его уже открыл, взял скрипку, зачем-то стал на ней играть, а потом как бы плохо ему стало - взял да и упал на пол. Уже хотел тот человек из своей засады выйти и взять скрипку, но не получилось. А не получилось потому, что какой-то козел в пятнистой форме, будто он омоновец или собровец крутой, подскочил да и взял ту скрипку. Что было делать человеку в укрытии? Ты не подскажешь? Не дашь ему совет задним числом? А?
– Не знаю... не дам...
– пробормотал Серега, и щеки его стали более китайского фарфора.
– Ну, плохо твой чайник тогда соображает. Человек же тот побежал к очень серьезным людям, чтобы нажаловаться на придурка в камуфляжке, и серьезные люди так ему сказали: "Иди передай этому пятнистому козлу наше грозное "фэ"! Пусть отдаст скрипку, и тогда его череп, хоть и будет по-прежнему набит дерьмом, а не мозгами, сохранит свою первоначальную форму. А нет - сделаем из его глупой башки квадратный куб или песочные часы. Мы, скажи, как советские гэбисты внедряли своего человека в нужную нам структуру, а этот пятнистый лох нам большую кучу навалил". Вот и пришел я, Серега, тебе все это передать слово в слово. Теперь даю тебе тридцать пять с половиной секунд, чтобы ты внятно и ясно ответил - где скрипка! Кошмарик метнул на часы взгляд и быстро проговорил: - Время пошло!
Но перепуганный насмерть Серега окончания назначенного срока дожидаться не стал:
– Сдал я скрипку! Нет её у меня!
– Как сдал?
– Кошмарик постарался открыть свои глаза как можно шире, так, он считал, страшнее будет.
– Да так, отнес в комиссионку, в антикварный! Там у меня мужик знакомый есть! Еще вчера скрипка у него лежала. Поедем заберем! Только... только мне доказательства нужны, что ты на самом деле от тех, серьезных людей пришел!
– Доказательства?
– насупил брови Кошмарик.
– Когда башку твою уже сегодня под пресс положат и давить будут, вот и прилетят к тебе доказательства! За сколько скрипку толкнуть хотел?
– Как можно больше просил!
– часто сглатывал Серега, утирая струящийся по белым щекам пот.
– От пятидесяти тысяч начал... Что дадут!
– Чего пятидесяти тысяч? Баксов?
– поднял брови Ленька.
– Каких там баксов - рублей!
– Ты что, марамой, опупел?!
– привстал Кошмарик на стуле, крутя пальцем возле своего виска.
– Да тебя же серьезные люди в порошок сотрут, на хлебозавод сдадут, чтобы утром питерцы тебя с хлебом-булкой скушали!
– Вчера еще...
– лепетал Серега, - не продали... Может, успеем...