Скрытые истины

Уэбстер К.

Я остановился, когда по телу прошла сильная дрожь.

– Кос, милый, ты в порядке? – спросила Паулина, еще одна моя кузина.

– Все нормально, – прорычал я.

Нет, я не в порядке. Меня одолел какой-то чертов хаос.

Я молился, чтобы отец выкарабкался. Просто не мог потерять обоих родителей в один день. Я едва держался за здравомыслие, а значит, Арис полностью слетел с катушек. Он всегда был маменькиным сынком и сегодня вместе со мной видел, как мать снесла себе голову сразу после того, как пристрелила нашего отца.

«Черт».

Паулина протянула мне салфетку, но я отмахнулся от нее,

вытирая слезу ладонью.

Мне следовало надавить на отца в отношении Николаидесов. Я знал, что какая-то деталь там была чертовски неправильной, но решил проигнорировать. Я надеялся, что отец вот-вот подойдет ко мне и расскажет, почему так одержим идеей заставить Николаидесов заплатить.

Месть.

Моя мать изменила ему, и он стал одержим идеей расквитаться.

Живот болезненно скрутило. Как я мог этого не замечать? Все эти годы я был уверен, что мои родители любили друг друга. Конечно, отец иногда был мудаком, но целовал маму и иногда даже играючи нес на руках вверх по лестнице. Я принимал все за чистую монету. Мне и в голову не приходило, что мама ненавидела своего мужа и жила с ним только ради нас с Арисом. И что отец годами мучил ее из-за этого дерьма.

Мне хотелось злиться на него, но в глубине души я понимал его жажду мести. Он любил свою жену. У них ведь был уговор – в конце концов, в этом и есть смысл брака – любить друг друга. Она была матерью его детей. И предала клятвы. Выбрав из всех мужчин именно чертова Найлза Николаидеса. А он обманул ее, как и всех остальных.

«Я покончу с этим ублюдком».

Вздерну за его гребаную мошонку.

– Кос, – донесся до меня голос Паулины, – ты уверен, что в порядке?

– Просто оставьте меня в покое, – прошипел я. – Я только что видел, как моя мать вышибла себе мозги. Как по-вашему я, нахрен, могу быть в порядке?

Паулина изумленно вытаращилась на меня, а Виктория быстро увела ее подальше. Я продолжил расхаживать по этажу. Отец должен выжить. Мы обязаны справиться с этим, а потом вместе составить план, как заполучить Найлза.

Кровь вдруг застыла в жилах.

«Мэлоди».

Если бы она держала чертов рот на замке, моя мама, вероятно, не стала бы вставлять в свой дуло пистолета. Мэлоди, проболтавшись маме, стала катализатором событий. Как только я смогу хоть немного ясно мыслить, попрошу привезти мне их. Мэлоди, ее послушного муженька и чопорных родителей. Черт, я смогу уничтожить одним махом весь их род. И Феникса тоже. Что касается Найлза... я сохраню ему жизнь ради медленных пыток.

Талия?

Остановившись, я достал телефон, заметив, что она пыталась до меня дозвониться. Я вспомнил, как Талия держала меня за руку во время ужина. Я мог бы хоть немного успокоить бунтовавшие нервы, если услышу ее голос. Мне сейчас это нужно, как ничто другое.

Я набрал номер.

Звонил, звонил и звонил.

Неужели она сбежала? Ей, черт возьми, лучше этого не делать.

Я притащу Талию назад, даже если она будет брыкаться и кричать.

Талия принадлежала мне.

– Мистер Димитриу, – воскликнул доктор, подбегая ко мне. – У меня хорошие новости. Состояние вашего отца стабилизировалось. Он будет жить.

Я выдохнул, испытывая невероятное облегчение.

– Я хочу его видеть. Прямо сейчас.

ГЛАВА 15

Талия

Я бежала к дому, завернувшись лишь в полотенце. Мои босые ноги то и дело натыкались на камни, раскиданные по дороге, но я не замедлила шага, пока не оказалась у двери. Из-за трясущихся рук смогла набрать код правильно только с четвертой попытки. В доме была кромешная тьма, и я облегченно вздохнула, поняв, что Костаса тут нет.

Первой мыслью было избавиться от следов пребывания во мне Ариса. Уничтожить все доказательства его поступка. Включив душ, я отрегулировала на нем самую высокую температуру, отбросила полотенце и шагнула внутрь. Горячие струи стали бить по коже, и я смогла сделать первый за долгое время глубокий вздох. Несколько минут я просто стояла. Не знала, последствие ли это шока, но никак не могла заставить себя шевелиться. Однако потом я все же вспомнила, почему стояла здесь. Чтобы избавиться от Ариса.

Я стала драить себя мочалкой, в голове не было ни единой мысли, а тело совсем ничего не чувствовало. Я мыла. И мыла. Стараясь стереть с себя Ариса. Прошлась мочалкой по лицу, где он меня целовал. Шее, куда присасывался. Терла руки и ноги, где Арис меня хватал. Но мне казалось, что ничего этого не достаточно. Я скребла, скребла и скребла свою кожу, но по-прежнему чувствовала его на себе, надо мной и внутри.

Когда я раздвинула ноги и стала мыть мочалкой между бедер, она приобрела светло-розовый оттенок. Именно в этот миг на меня обрушилась реальность всего содеянного Арисом. Мои и без того дрожавшие руки начали трястись сильнее, а колени ослабли. Я обессилела и упала на пол душа, из глаз полился поток неконтролируемых слез, смешиваясь с розоватой водой. Я смотрела, как кровь и слезы стекали в канализацию, тут же исчезая, и вспомнила, как совсем недавно была с Арисом в душе. Пыталась утешить его. Смывала кровь.

Как он мог сотворить со мной такое?

Арис забрал у меня то, что я никогда не смогу вернуть.

То, что не предназначалось ему.

Оно было моим. Только я должна была решить, кому это дарить. С кем разделить этот момент.

А теперь, когда меня этого лишили, мне показалось, что часть меня тоже исчезла.

Я снова принялась тереть кожу, пока она не стала ярко-красной, а прикосновения к ней болезненными. Пока вода в душе не стала ледяной и вновь прозрачной. Пока не осталось другого выбора, кроме как выйти из душевой и столкнуться с тем, что Арис со мной сделал.

Чувствуя себя незащищенной и желая спрятать свое тело – будто это сделает произошедшее менее реальным – я нашла пару спортивных штанов и толстовку с капюшоном и быстро надела. Вернувшись в ванную, чтобы почистить зубы, я заметила на полу полотенце. Мне нужно было избавиться от него. Уничтожить улики. Потому я на обратном пути забрала его с собой в спальню и зажгла камин, наплевав на то, что было недостаточно холодно, чтобы вообще его растапливать. Когда комната окрасилась танцующими ярко-красными и оранжевыми языками пламени, я бросила полотенце в огонь. После я схватила с кровати одеяло, закутавшись в него, словно в кокон, и улеглась перед камином, смотря, как огонь сжигал ткань. Мои веки все тяжелели, пока, наконец, не закрылись.