Скрываясь от гуронов
Шрифт:
И тут он попал в олибу. Он не испытывал это чувство уже давно, но сразу же узнал его, как только в его голове понеслись одна за другою, накатывая и перебивая друг друга, странные для него, какие-то чуждые ему мысли, и они охватывали его сейчас всё сильнее и сильнее, а его собственные мысли текли как-то параллельно чужим мыслям, не смешиваясь с ними и не мешая им.
Ненавистная, ненавистная… Подлая, мерзкая дыра… Как я устал жить здесь, как же я устал торчать здесь безвылазно и ждать… Но теперь всё будет по-другому, теперь всё будет так, как я хочу… Только бы он заплатил мне обещанное, только бы не обманул… Ведь обманет, обманет, такой страшный человек, нельзя верить ни одному его слову! Но что же делать, что делать? А может быть, он всё же заплатит? Да, да… Он же обещал. Завтра же пошлю к нему индейца!
Дверь дома открылась, и из него опять выполз язык тусклого света. Из дома вышел хозяин, Индеец Корли, и, ловко прикрыв дверь, быстро шагнул в темноту. Потом он с безошибочной точностью повернул в сторону капитана и, подходя к нему, спросил:
– Вышли проветриться на воздух, капитан?
Чужие мысли в голове у капитана испуганно примолкли, и капитан сказал первое, что придумал сейчас:
– Какое здесь медленное течение времени… Даже не хочется двигаться и громко разговаривать.
– И правильно… Громко разговаривать здесь опасно… А вот быстрее двигаться иногда просто необходимо, – произнёс Корли и пояснил: – И долго не стойте на одном месте или в освещённом проёме – тогда вы отличная мишень.
– Кто-то может прятаться в темноте? – спросил капитан.
– Так война же… Но сейчас здесь никого нет, – ответил Корли и добавил: – Бумпо бы почуял и дал знать.
– Интересная у вас собака … Смотрит так, словно хочет что-то сказать, – поддержал капитан разговор о собаке.
– Да… И у него отличное чутье на зверей всякого рода, – многозначительно ответил хозяин.
Дверь опять открылась, и из неё один за другим вышли мистер Трелони, доктор Легг и матросы. Корли свистнул Бумпо, и когда пёс подбежал к нему, Корли повёл всех за собой в посёлок по только ему одному видной тропинке. По дороге он и капитан обговаривали подробности их похода.
– Так значит, послезавтра, на рассвете, и приходите ко мне на озеро, – сказал Корли, когда они пришли на берег залива.
– А почему не завтра? – спросил капитан.
– Завтра мне ещё надо кое-что сделать, – ответил Корли. – Да и собраться, опять же… И вам всем, наверняка, тоже.
Джентльмены сердечно простились с Индейцем Корли. Когда они сели в шлюпку и поплыли к «Архистар», доктор Легг спросил у капитана:
– Как вам наш новый проводник? По-моему, отличный мужик.
– Знаем, знаем, у вас все мужики, с которыми вы выпьете, отличные, – с улыбкой отозвался сквайр и вгляделся в сторону капитана, ожидая его ответа.
И капитан, нахмурившись в темноте каким-то своим мыслям, вдруг, к немалому удивлению обоих джентльменов, медленно произнёс:
– Не знаю… Может и хороший… Там посмотрим.
– Вас что-то смущает в нём, капитан? – спросил удивлённый доктор.
Капитан ничего не ответил.
****
Глава 3. В канадской тайге
Утром второго дня отряд пришёл на озеро.
Корли уже поджидал их на берегу. Матросы принесли с собой три каноэ, которые капитан купил в посёлке, и, спустив их на воду рядом с двумя каноэ Индейца Корли, стали готовиться к походу. Вместе с семью матросами капитан взял в поход и юнгу Роберта, уступив его настойчивым просьбам, а также ходатайству доктора Легга и Платона, но с тем условием, что Платон будет приглядывать за юношей.
Выйдя по рыхлому и сырому песку к самой воде, капитан огляделся.
Залив озера, на берегу которого стоял дом Индейца Корли, простирался вглубь мили на три, а шириной он был около мили. Справа и слева скалы и могучая стена леса подходили к самой кромке воды: густые ветви деревьев свешивались к озеру, бросая на его поверхность глубокую тень и даря ему своё отражение. Солнце едва поднялось над скалами, но день обещал быть отличным.
И тут из зарослей со стороны дома бесшумно, как призрак, появился индеец и приблизился к Корли, приветствуя его.
– Это – Райвенук, – быстро сказал Корли капитану, предупреждающе поднимая руку. – Он пойдёт с нами.
Индеец отошёл в сторону, сел на землю и застыл, словно каменное изваяние, он, казалось, не замечал ни шума, ни оживления, царившего вокруг него. Черты его спокойного, разукрашенного лица выражали свирепость и вместе с тем странную отчуждённость. Он был вооружён томагавком и скальпировальным ножом, торчащими за поясом, за спиной его свисал лук, правая рука бережно покоилась на мушкете английского производства, лежащем на мускулистых ногах. Бритую голову воина украшала только одна прядь волос, скрученная в тугой узел, в котором торчало длинное перо, развёрнутое к левому плечу. И это было, пожалуй, всё, чем он отличался от европейца, потому что одет индеец был в платье английского поселенца – штаны, рубаху и жилет, почти потерявшие свой первоначальный, яркий цвет.
Заметив, что за ним пристально наблюдают, в глазах индейца промелькнуло пренебрежение и досада, но он тотчас же обратился взглядом в другую сторону и уставился куда-то далеко-далеко в пространство.
– Райвенук пойдёт с нами, – повторил Корли.
– А вы уверены, что ваш индеец не перережет нам глотки ночью? – тихо спросил капитан. – Уж очень он выглядит…
Капитан красноречиво не договорил.
– Это мой друг, – ответил Корли. – Он вполне цивилизован и даже говорит по-английски, только не любит разговаривать с чужими… И он будет очень полезен нам в лесу.
– Ну, если полезен, – пробормотал капитан, он отвернулся от проводника и выразительно глянул на Платона.
Платон коротко кивнул и приблизился к тому месту, где сидел индеец. Его перемещение не осталось незамеченным – индеец повернул голову в сторону Платона, увидел у него за плечом два лука, и губы индейца тронула чуть заметная усмешка. Но в следующий момент его лицо опять стало бесстрастно и спокойно.
Наконец, со сборами было покончено, груз разделили по каноэ, а Индеец Корли показал матросам, как надо грести одним веслом. Всё было готово.