Скрываясь от гуронов
Шрифт:
– Да, есть, я спроектировал несколько новых мебельных предметов, – подтвердил Томас.
– Ну, вот видишь? – воскликнул капитан. – Неужели тебе нечего будет сказать своим читателям?
– Да, конечно!.. Материалов масса! – вскричал Томас, уже воодушевляясь. – Ты даже себе не представляешь, как их много!..
Он вдруг забегал по мастерской, стискивая руки и бормоча себе под нос:
– Тут и рокайльные мотивы, и готические… Прелесть!.. Чудо!.. А ещё французское направление и испанское. А китайская тема?.. Боже мой!
Томас остановился, уставился на стоящий посреди мастерской китайский стул и, подлетев к нему, сорвал с него узорчатый покров.
– Я начну рисовать иллюстрации с этого стула! – провозгласил он очень уверенно.
– Начни, – поспешил согласиться с Томасом капитан. – Сними с него лекала, сделай кальку с перламутровой вставки…
Тут он замолчал и уставился невидящими глазами куда-то в пространство. Потом несколько раз задумчиво переступил с пяток на носки и добавил:
– А потом отдай всё мне… Ты понимаешь?.. И никому про этот стул не рассказывай, а уж, тем более, не пиши. Про всё пиши, а про этот стул – нет.
– Понимаю, – сказал Томас. – Сегодня же и начну… Прямо вот сейчас и начну.
– Начинай, работы с книгой будет много… Не на один год, – подтвердил капитан и спросил: – Ты же днём будешь мебель резать, а писать только по ночам?
– Да, конечно, – ответил Томас и грустно улыбнулся. – Надо же и на жизнь что-нибудь зарабатывать…
– Тогда не буду тебе больше мешать, – ответил капитан.
Он быстро собрался и ушёл к себе в гостиницу, обещав Томасу в скорости опять наведаться, как только закончит свои дела – у него были какие-то дела в Грейвзенде*.
****
Вот там-то, недалеко от Грейвзенда, через пару дней капитан и увидел на улице Дэниз, Дэниз с Тортуги.
Она стала совсем взрослой женщиной, взрослой и очень красивой, и капитан ни за что бы не узнал её, если бы не её взгляд – отчаянный взгляд, которым незнакомые женщины никогда не смотрят на незнакомых мужчин. Он обомлел, потом ни слова не говоря подошёл к ней, снял треуголку и поцеловал ей руку. Она сказала, что только что проводила мужа-капитана, который ушёл в рейс, и сейчас идёт к себе в гостиницу. Капитан, любуясь ею и ещё сам не зная зачем, договорился с Дэниз, что зайдёт за ней завтра, и они поедут куда-нибудь, может быть, к морю. Ещё раз поцеловав руку Дэниз, он проводил её взглядом и пошёл дальше, но даже со стороны, по походке капитана было заметно, что он не в себе: воспоминания разгорались в нём всё сильнее.
Скоро капитан поймал себя на мысли, что думает только о том жалком комочке платка, который Дэниз, в наивности и простодушии, а может быть, от отчаяния, протягивала ему в той таверне Бастера, и как он от неё тогда сбежал. Стыд горячей волной прошёл по его спине, в горле что-то болезненно сжалось, он остановился посреди улицы и посмотрел невидящими глазами перед собой, и скоро невыносимое желание спасти, защитить Дэниз затопило его.
Ночь он почти не спал. Он рвался к Дэниз, как едва оперившийся мальчик, который мечтает о первом свидании, образ новой Дэниз не выходил у него из головы, преследуя до одури, до умопомрачения. Он едва-едва дождался утра.
Утром следующего дня они взяли карету и поехали в Маргит, совсем крохотный городок, только-только получивший популярность как место для морских купаний, и всю дорогу они говорили и говорили, иногда смолкая надолго и вглядываясь в лица друг друга. В Маргите они нашли небольшую и пустую в этот час таверну у моря и сели за стол на берегу. И море рокотало совсем рядом с ними, как и миллион лет назад.
– Возьмём королевских омаров? – спросил капитан, он снял треуголку и положил её рядом, на свободный стул.
Дэниз ничего не ответила, она смотрела на него, улыбаясь, и, кажется, не могла отвести глаз. Капитан подозвал хозяина и попросил его показать им омаров. Скоро слуга притащил корзину и, показывая омаров, сказал с улыбкой:
– Выбирайте! Смотрите, они все шевелятся… Совсем свежие. Ещё живые.
Капитан исподлобья посмотрел на Дэниз, вбирая её нежным взглядом. Та молча смотрела на омаров. Наконец, она произнесла:
– Они жили в родной тине… Их схватили, увезли… Теперь убьют.
– Тогда закажем что-нибудь другое, – поспешно сказал капитан и отпустил слугу с корзиной.
Когда они сделали заказ, капитан встал и, поклонившись Дэниз, подошёл к хозяину.
– Я хочу купить у вас омаров, – сказал он ему.
Тут капитан обернулся к Дэниз от стойки и улыбнулся ей: Дэниз смотрела на него, не отрываясь.
– Сколько штучек прикажите вам отварить? – спросил хозяин.
– Я возьму у вас всех, – капитан быстро взглянул на хозяина и добавил: – И отваривать их не надо… Так сколько у вас омаров?
– Сегодня привезли три корзины, – пролепетал поражённый хозяин и стал быстро вытирать руки о фартук.
– Сколько вы за них хотите? – спросил капитан, он опять обернулся к Дэниз и посмотрел на неё – ветер играл подолом её юбки и шевелил скатерть на их столе.
Потрясённый хозяин, глаза которого, впрочем, тут же жадно загорелись, назвал цену. Капитан достал монеты и, положив их на стойку, сказал:
– И ещё… Велите отнести омаров к морю… Хоть вот к тем камням.
– Но, сэр… Зачем? – выговорил хозяин, казалось, что его удивлению не было предела.
– Я их хочу выпустить, – ответил капитан.
– Но, сэр, – пролепетал хозяин. – Они могут не отживеть в воде.
– Не важно, – сказал капитан и добавил. – Выполняйте!
И капитан вернулся к Дэниз за стол.
Хозяин заворожённо следил за ним. У стола этот моряк, по виду – настоящий капитан, что-то сказал своей даме, и та удивлённо посмотрела на него. Капитан взял руку дамы, поднёс к своим губам, а потом решительно повёл за собой к прибою. Возле камней они остановились и, не разжимая рук и касаясь одеждой друг друга, стали смотреть на море. Тут хозяин крикнул слугу, а когда тот подошёл, послал его в сторону камней. Слуга с вытянутым лицом потащил корзину с омарами к морю, поставил на гальку и тут же со всех ног побежал за второй.