Скучная Жизнь 4
Шрифт:
— Не время и не место. — морщится господин У: — ты лучше по девочкам пройдись. Там полно девочек и странностей с ними связанных. Юна Юн, адвокат. Кан Оби, истец. Кстати, кабинет у Юны — исключительно женский, там еще ее помощница работает, такая высокая и с короткой стрижкой, тебе понравится.
— А чего тут смотреть? Сразу понятно, что эту Юну бесполезно пытаться уговорить или подкупить, уж больно она правильная. — женщина поднимает фотографию Юны Юн и всматривается в нее: — а вот с ее помощницей можно поработать. Предложить нормальную сумму, пригрозить хорошенько. Устроить слежку, не скрываясь, почти в открытую. Когда забеспокоится — поговорить. Так можно сэкономить.
— Какой смысл на помощницу выходить? — хмурится худощавый: — от нее ничего не зависит. Основные игроки тут — истец и ее адвокат.
— Ты как всегда логичен,
— В чем это я неправ? Лучше искать способы разрушить материальную базу доказательств. Потереть все служебные переписки, заменив их на другие. Внести изменения в бумаги, которые мы подавали на сертификацию. Знаю это будет нелегко, но все же. В конце концов, организовать исчезновение инженера Ли. Хотя нет… это, наоборот, будет работать в их сторону, теперь, когда он передал все документы суду его исчезновение скорее придаст им вес. — задумывается худощавый.
— Ты так легко говоришь «исчезновение», словно сам этим заниматься собираешься. — качает головой женщина: — каждый раз, когда я об этом прошу — мой долг растет. Говорила я что нужно свое подразделение открывать, а не просить каждый раз…
— Человек, у которого есть молоток воспринимает все проблемы как гвозди. И реагирует соответственно. Я бы хотел, чтобы у нас не было такого подразделения. Это дурно влияет на наш модус операнди.
— И все равно периодически вы меня об этом просите. Ей-богу сама себе такого человека заведу. И сама буду ответственной. В любом случае, исчезновение тут не выход. Ни инженера Ли, ни истца, этой юной госпожи Кан. Черви уже выпущены из банки, это только усугубит наше положение. Сейчас у нас два выхода — либо договориться с ними, либо разбить их в суде. Второй вариант крайне нежелателен. Значит нужно договориться. — женщина ерзает на столе. Дверь открывается, входит секретарь с подносом, на котором расставлены чашки с кофе и небольшая тарелочка со сладостями. Она ставит поднос на стол, совсем рядом с сидящей на столе Лили и бормочет что-то себе под нос.
— И я тоже рада видеть тебя, Минмин. — Лили одаряет ее ослепительной улыбкой: — спасибо что заметила.
— Бесстыдница! — и секретарша исчезает за дверью, захлопнув ее за собой. Лили задумчиво смотрит ей вслед.
— По-моему девчонка по тебе сохнет. — доверительно сообщает она господину У и тот — морщится.
— Давай к делу. — сухо говорит он.
— К делу, так к делу. Если госпожа Кан подпишет с нами мировое соглашение, то всем будет хорошо. Но эта Юна Юн… ей нужна именно победа, понимаете? Нам нужно поработать с ней… а работать с ней бесполезно, я уже говорила. Однако… у каждого человека есть внутри замочек, а к замочку — ключик. Вот. — она стучит пальчиком по фотографии: — Чон Джа Юн. Фамилия одинакова, потому сперва вводит в заблуждение, но Юна Юн и Чон Джа Юн — не сестры и даже не родственники. Тем более непонятно, почему Юна Юн взяла к себе в кабинет на должность помощницы именно ее. Чон Джа Юн — не закончила университет, работала в ночном клубе хостесс, промышляла мелкой контрабандой и нелегальной торговлей медицинскими препаратами. Есть приводы и административные дела, также жалоба в полицию на то, что она якобы украла деньги во время проведения времени в лав-отеле. Если говорить коротко, то на ней пробы ставить негде. И такая как Юна Юн — нипочем бы с такой как она не связалась. Значит, их что-то объединяет. Уверена, что эта Чон Джа — задолжала кому-то из сильных в тени. А если так, то проще простого выкупить этот долг и попросить ее кредиторов — надавить на нее как следует. Право на это у них есть. И когда эту Чон Джа подвесят где-нибудь в гараже и подведут к ней металлические щетки от аккумуляторов — тогда и Юна сразу станет сговорчивей. И мы к этому никакого отношения не будем иметь. Она сама влезла в долги, это ее вина. Мы тут скорее поможем.
— Хм.
— Я тебя умоляю. — закатывает глаза женщина: — девчонка подрабатывает хостесс, крадет кошельки в лав-отелях, фарцует легкой наркотой, и чтобы у такой не было долгов в теневом мире?
— Все равно, нам нужны еще варианты. Что насчет самой юной Кан? Кстати — и за нее поспрашивай, вдруг есть что…
— Я пока базы данных полиции подниму. — говорит худощавый, не поднимая взгляда от планшета.
Пак — молчит, понимая, что все, что тут происходит — уже не относится к компетенции юридического отдела.
Глава 27
Глава 27
— Вот значит как. — сказал Ван, глядя на Ли Сон Суна, знаменитого Сирасони по прозвищу «Рысь». Человек-легенда, который в свое время одолел в рукопашной схватке сорок бойцов противника. Один! Вооруженный только разводным ключом, который подхватил в автомастерской. Человек, при упоминании имени которого вся эта молодая бандитская поросль — вжимала головы в плечи и начинала вести себя потише. Человек, который всегда вел себя так, словно весь мир принадлежит ему… а сейчас он лежит перед ним на кровати, с капельницей в руке. Лежит так как всякий другой на его месте. Как любой человек, впавший в кому, ставший овощем, переставший реагировать на раздражители. И ведь им еще повезло, что Лиджуань оплачивала его счета в тюремном магазинчике. Оказывается, старый Сирасони вписал их в графу «контакты» и когда он впал в кому — позвонили именно им. Они оплатили счета и поместили его в центр по уходу за такими больными. И пока никто не знал, что старый Сирасони — все. Врачи так и сказали. Надежды нет. Можно продлить его существование, а можно — забыть про старика и его переведут в муниципальную больницу, где он загнется через полгода. Если приплатить кое-кому, то и раньше.
Однако тут возникала одна очень нехорошая проблема. Все группировки в городе знали что трогать заведение Змеи Вонг не стоит. Почему? Да потому что за ней были авторитетные люди старой эпохи. Однако прежнее поколение уходило от дел — кто сидел в тюрьме, кто прятался в других странах, а кто и помер. Сирасони — последний из тех, кто все еще пользовался уважением среди молодняка, но в то же самое время еще не помер и не уехал. Он сидел в тюрьме и скоро должен был выйти, что само по себе тоже представляло проблему. Выйдя, он обязательно бы подгреб под себя заведение и не только его. Вот так легко лишиться того, чем они вместе с Лиджуань занимались всю жизнь… он вздохнул.
Нет, если бы Сирасони вышел на свободу в здравом уме и твердой памяти — им было бы не легче. Однако и нынешнее положение дел не легче. Как только все узнают, что Сирасони умер, или что он теперь стал овощем и не в состоянии принимать решения… как только весть об этом разлетится…
Ван покачал головой. Заведение Лиджуань приносило хорошие деньги, но деньги еще не значат ничего. Держать свою собственную группировку всегда было дорого, хорошо обученные специалисты, умеющие делать больно и готовые идти на риск — это очень дорого. Они всегда держались на плаву за счет репутации старых кангпхэ Третьего Поколения. Но Новое Поколение из молодых и дерзких, они не уважают былые авторитеты, в узде их держит только страх перед такими монстрами как Сирасони. И теперь, когда они узнают, что старый Рысь склеил ласты, стал овощем в больничке — ничто не остановит их от захвата клуба и гостиницы. Так что лучше всего для Вана и Лиджуань была ситуация, когда Сирасони сидел себе в тюрьме, поджидая, когда двадцать пять лет за убийство с особой жестокостью — подойдут к окончанию.
В кармане завибрировал телефон, Ван вынул его и не глядя надавил на кнопку «принять вызов».
— Да? — сказал он в трубку: — я сейчас занят.
— Привет Толстячок. — зашелестел в трубке голос и Ван — поморщился от досады. Вот только старшего Ву ему сейчас не хватало!
— Нарываешься? — роняет он в трубку: — так я сейчас подъеду.
— Нарываюсь? Я? Это ты нарываешься, дружок. Кто тут недавно мне разгромил мое заведение? Привел какого-то бешеного малолетку и уважаемым людям отдых испортил? Да еще и стволом размахивал? Такое уж вовсе не по понятиям, братан. Но если уж ты решил приехать — так приезжай. Я подожду. И револьвер свой возьми, разговор выйдет вдумчивый.