Скверная жизнь дракона. Книга вторая
Шрифт:
— Сюрприз Ренс, — Джосс опять хлопнул его по плечу, отчего парень чуть не выронил кувшин. — Ты скоро много чего интересного увидишь.
— Ликус? — Торкл вопросительно посмотрел на меня. — Не ты ли тот ксат, что спас моего племяша от волков? И тот, за кого он молился последние дни?
— Кто твой племянник и при чём здесь молитвы?
— Оглаф, кто ж ещё.
— А молитвы?
— Сонтьялу знаешь?
— Ученица Парта, знаю такую.
— Она тебе голову оторвёт. Что-то передаст в руки, а потом оторвёт. И их, и голову. Вообще всё оторвёт и скормит шакальему племени, — Торкл повернулся
— Помянем, — два друга синхронно проговорили и по очереди отхлебнули из кувшина.
— Значит, я тот ксат. Но я не спасал Оглафа, а лишь помог в бою товарищу.
— Помог — значит спас. Рад приветствовать тебя и твоих друзей. С вами будет девять, проходите к остальным. Скоро племянник десятого приведёт
— А если не приведёт? — задал вопрос Барат.
— Ради этих шакалов приведёт.
Мы отошли в сторону, присоединились к остальным и, пуская кувшин вина по кругу, осматривали собравшихся дворфов. Торкл от вина не отказывался, но сейчас пить не с руки — он попросил оставить немного ему и племяннику на потом.
Я видел много представителей этого горного народа. Вид дворфа с двумя кинжалами мне не в диковинку, но всё равно странно наблюдать Торкла в лёгком кожаном доспехе и всего лишь с двумя кинжалами, когда против него стоят хорошо вооружённые войны.
К Торклу присоединится Оглаф. Хоть у него доспех получше, и щит с мечом есть, но против них не только два щита с мечом и топором, так ещё и лучник есть. Именно что лучник, а не арбалетчик: хоть луки дворфов и маленькие, но с арбалетом их спутать сложно. Может быть, они и уступают всем остальным лукам по дальности стрельбы, но скорострельность у них одна из самых высоких. В узких пространствах улочек горных городов, во время войны нельзя найти что-то лучше десятка дворфийских застрельщиков: хорошо обученных, вымуштрованных и прокачанных до уровня пятидесятого. Пока обычный лучник только закладывает стрелу на тетиву, дворф успевает выпустить три стрелы в противника и идёт пьянствовать в ближайший кабак.
Шансы на победу не равны. Крайне сильно не равны. Не стать бы нам свидетелями обычного избиения, которое закончится смертью похабного дворфа. Но только в том случае, если это два обычных кинжала, а не то, о чём я сейчас ду…
— Слышь, — Барат шёпотом обратился к Джоссу.
— Чего?
— Напомни, как зовут дворфов, которые магией пользуются по-особому? Через кинжалы.
— Я знаю, — Джосс улыбнулся, радуясь своей прекрасной памяти. — Дакгтаг камгоктар.
— Даготар, — я поправил его. — Ты сказал правильно, но лучше это выражение не использовать. Оно слишком длинное и двояко читается. Да и ошибиться в интонации не проблема. А вот даготар произнести легко.
— О чём вы? — Ренс выглядел так, словно только проснулся и пытался сообразить, где он находится. — Как это понять?
— Даготар? Очень просто: «да» означает магия, «го» — мысль, а «тар» — лезвие.
— Магия, мысль, лезвие?
— Это значит, — Барат наклонился поближе к парню, — что Торкл, возможно, такой же как Ликус. Только Ликус пользуется книгой, а дворф заклинания хранит в кинжалах.
— Хоть в мой гримуар и больше влезет, но вот в мощности они точно уступят. Если он действительно маг, то… Максимум по пять камней на каждую сторону рукояти, десять на кинжал и в итоге двадцать. Не знаю какие они там, но они точно мощные.
— Насколько? — заинтересовался Джосс. — На примере «Шара огня» давай.
— Сложно сказать, — я призадумался, пытаясь прикинуть в уме, сколько может нанести урона подобное заклинание. — Я думаю, что не менее пятисот урона на обычный магический щит.
— Не слабо, — присвистнул Джосс.
— Но всегда есть «но»? — уточнил Барат.
— Да. В отличие от подобных мне, такие как Торкл расплачиваются за мощь не только количеством заклинаний, но и тем, что приходится ещё на ходу в уме строить магическую печать, формировать такую же из маны в ладони и чётко пускать в нужный камень.
— Опасно.
— Чем? — подал голос рыжеволосый парень.
— А тем Ренс, глупая твоя рыжая голова, — Джосс решил лаконично ответить, — что руку может оторвать, если ошибиться хоть на миллиметр. Ликус, они там скоро? Вино в кувшине не вечное.
Стоило ему только закончить фразу, как со стороны ворот вышел Оглаф. Он шёл вместе с Партом и ещё одним разумным, ставшим десятым в нашем кругу. Дворф направился к дяде, а караванщик к нам.
Как оказалось всё разумные, что сейчас стояли здесь, ехали в одном караване и Оглаф был назначен начальником охраны. Что произошло между двумя враждующими группами дворфов Парт так и не сказал. Лишь добавил, что это уже случившаяся часть мироздания. Сонтьяла отказалась идти сюда, сославшись на необходимость ухаживать за лошадьми. Но, подозреваю, ей отвратна сама мысль участия в подобном.
— Всё уже случилось, Ликус, — продолжал отнекиваться Парт, — Ты лучше сам скажи: зачем тебе этот набор? Решил профессию сменить?
— Для исследования.
— Для какого? Или это сек…
— А знаешь, что я до сих пор понять не могу?
— Ликус, хватит! Мне Сонтьялы хватило.
— Это их разборки и плевать, что они делать будут. Я другое понять не могу: если Оглаф был начальником, то как вы вообще проморгали этих троих?
— Там всё сложно, Ликус.
— Не сомневаюсь. Кто из вас троих дурак?
— Это моя вина. Закончим на этом.
— Вина моя, но я — не я. Ты себя сейчас слышал? — Парт презрительно посмотрел на меня. — Вот не надо этого взгляда, по тебе…
— Ликус, ты…
— Ксата презрением не удивить! Как эти трое оказались в караване? Давай без херни, рассказывай уже.
Парт грозно посмотрел на меня, потом зачем-то глянул в сторону ворот:
— У тебя какие планы на вечер?
— Сяду где-нибудь и дождусь отъезда в деревню.
— То есть свободен, — подытожил Парт.
— Да.
— Нет. Проведёшь вечером с Сонтьялой столько времени, сколько она попросит и сделаешь всё, чтобы она улыбнулась. Это моё условие или я буду молчать.
Странная просьба, но что-то подсказывало не медлить и соглашаться.
— Вечером мне обратно в деревню ехать, но до того момента я попробую её развеселить.
— Спасибо, — Парт сильно выдохнул, словно его душа избавилась от тяжёлого груза. — Не можем мы больше смотреть на неё, когда она сидит и чуть не плачет. За всю неделю ни разу не улыбнулась, Ликус! Впервые с того дня, как взяли её в ученики она такая. Понимаешь?