Сквозь черное стекло
Шрифт:
– Не знаю… Зачем? У меня все есть…
– Всё есть, – повторил Михаил Александрович, усмехнувшись. – Моя жена, Настенька, – он склонился к Насте, понизив голос, – должна выглядеть так, чтоб все понимали – чья это жена. Как говорил один мой приятель – «в ухе чтоб по миллиону, и на шее еще два». Таковы правила, – и к Марине. – Да, кстати, забыл тебе сказать, Марина, по поводу багажа.
Он отвел ее в сторону.
– Поедете и купите всё по первому классу с головы до ног. Марина, поняла? С головы до ног, – прошептал он. –
– Будет исполнено.
СЦЕНА 30. ГОСТИНИЦА В ГЕРМАНИИ. ХОЛЛ. (ЛОББИ) ДЕНЬ. ОСЕНЬ.
Михаил Александрович раздраженно вышагивает по холлу, набирая постоянно чей-то номер. За ним неотступно следует портье с тележкой для багажа, с двумя чемоданами на ней.
– Марина, ну, вы где? – выговаривает Островой помощнице. – Я же просил не опаздывать. Так и в аэропорт опоздаем. тоже мне.
Михаил Александрович хочет добавить что-то еще, но осекается.
В холл входят Настя и Марина, за ними тащатся двое каких-то служащих с большим количеством пакетов. Настя смущенно подходит ближе. Теперь видно, что она удивительно преобразилась, превратившись в очаровательную молодую девушку, словно с обложки журнала. Взгляды стоящих вокруг людей невольно обращаются на нее.
– Ну, вот! – гордо говорит Марина. – Как обещала, с головы до ног.
Михаил Александрович ошеломленно и восхищенно молчит, затем говорит, непонятно к кому обращаясь:
– Ну?! Какую принцессу отхватил Островой?! А? То-то же. Везет дуракам, – но тут же погрозил пальцем шутливо, – но я не дурак! Это учтите.
Стоящие неподалеку немцы рассмеялись, расценив это как шутку.
– Ну, ладно, – добавил он, обращаясь к Марине, – Мы поехали… Позвони Николаю, сообщи…
Михаил Александрович и Настя направляются к выходу. За ними эскортом служащие и портье.
Марина смотрит им вслед. Затем набирает какой-то номер.
– Да, это я… Все, поехали в аэропорт. Да, по расписанию. Что? Нет, я завтра, обычным рейсом через Москву. У меня там дела.
СЦЕНА 31. АЭРОПОРТ КАМЕННОГОРСКА. СУМЕРКИ. ЗИМА.
Небольшой частный самолет подруливает к стоянке, тут же к нему подъезжает машина представительского класса и два джипа с охраной, еще несколько машин. Хлопают дверцы, выходят встречающие: помощники Острового, начальник охраны Николай.
Открывается дверь. Вначале по трапу спускается Валентин, следом за ним еще один помощник. В руках они держат разнообразные пакеты с одеждой из бутиков. Пакетов много, они раскачиваются под сильным северным ветром. Затем только появляются Островой, Настя. Кутаются в воротники – холодно.
Островой коротко и довольно сухо приветствует всех и сразу идет к машине. Видно, что он не в духе. Заметив это, тут же все встречающие торопливо расходятся по своим машинам.
СЦЕНА 32. УЛИЦЫ КАМЕННОГОРСКА. САЛОН МАШИНЫ. СУМЕРКИ. ЗИМА.
Настя с интересом разглядывает улицы незнакомого ей города, но, собственно, разглядывать, нечего – промышленный городок за полярным кругом, угрюмая советская архитектура, кое-где разбавленная аляповатым ярким новоделом, торговыми залами и всевозможными казино.
– Это центр, – говорит Михаил Александрович, кивая в окно, – есть, кстати, очень даже неплохой магазин, товары из Швеции и Норвегии. Если хочешь – тебя свозят туда. Кстати, я не познакомил тебя, – он показал рукой на сидящего впереди мужчину, – это Николай, начальник моей охраны.
Человек на переднем сидении повернулся и вежливо кивнул.
– Если что не так, – добавил он, – сразу к нему, запомни.
– А почему так темно? – спрашивает Настя.
– Так север же… Полгода – почти ночь, зато потом полгода – почти сплошной день. Ничего, привыкнешь. Мы здесь не так часто будем бывать.
– А хочешь, комбинат покажу? – и к шоферу. – А ну давай, на 14-ый. Окинем хозяйским глазом. владения олигарха.
СЦЕНА 33. ДОРОГА РЯДОМ С КОМБИНАТОМ. САЛОН МАШИНЫ. ЗИМА. СУМЕРКИ.
Сквозь окно машины видны горы какой-то руды, котлован со змейкой-спиралью дороги в скалистом грунте. И вдали – темные квадраты огромных заводских строений, трубы, прожектора, заборы с колючей проволокой по периметру. Пар стоит над строениями.
– Ну как? Масштаб чувствуешь? – не без гордости говорит Михаил Александрович и усмехается. – Многие бились за это место. Да. Насмерть стояли, а только победителем вышел я. Так-то.
– Мрачно как тут, – вдруг говорит Настя, – как в преисподней.
– Чего болтаешь, глупышка? Ничего не мрачно. Кто хочет света, там вот. Казино, торговые центры в городе. Никто не жалуется.
Неожиданно фары машин высвечивают шеренгу угрюмо идущих людей вдоль дороги: ватники, спецовки, надвинутые шапки.
– Это все мои, – замечает Михаил Александрович и добавляет тихо, – рабы.
– Какие рабы? Вы что? – вдруг пугается Настя. – Зачем так?
– Рабы, рабы. Неприятно сознавать, да? Но это правда. Есть рабы, а есть хозяева. Так мир устроен. Ничего с этим не поделаешь.
Группа рабочих, похоже, из Средней Азии, замечая машину и эскорт, торопливо снимают шапки и кланяются в сторону автомобиля.
– Всё, поворачивай назад, насмотрелись, – резко командует Михаил Александрович шоферу.
– Запомни, наконец, – говорит он тихо, наклонившись к Насте. – Чтоб мне не повторять больше – я говорю то, что думаю, понимаешь? Всегда и везде. И я не люблю, когда начинают по этому поводу ахать и удивляться. Поняла?
– Да… Извините.
СЦЕНА 34. ДВОР ОСОБНЯКА ОСТРОВОГО. ЗИМА. СУМЕРКИ.