Сквозь границы квадрата
Шрифт:
– Перешагнули ингениум-квадрат, молодцы. – Голос Исполнителя возбужден, смеется. Лицо спутника скрыто, но Ветта воочию видит довольную улыбку, прищуренные от удовольствия глаза. Драконы разворачивают крылья, из зубастых пастей вырываются плевки ослепительного огня. Кто как не могучие слуги Ящера-Тирана могут изрыгать пламя? Обрушившиеся стены поднимают облака пыли, утро окончательно превращается в сумерки. Юноша не сбавляет скорости, два человека бегут наперегонки с огненосным катаклизмом. Если Ортуссельское королевство подчинило гордых чудовищ, почему не использовало сразу? Перед тем, как завернуть за высоченную башню, Ветта успевает заметить очередной воздушный взрыв, откупоривший
Лестница ведет наверх, Исполнитель Желаний бережно спускает девочку с плеча, устало приваливается к стене. Неужели способен уставать? Пот струится по сосредоточенному лицу, глаза открываются, неожиданная улыбка словно подмигивает Ветте. Что теперь? Сидящего, похоже, мало заботит неисполнение желания. Стены обрушены, город разрушен и занят врагом. Немой вопрос не ускользает от внимания Исполнителя Желаний.
– Маленький цунэ, политика террора не нуждается в прямых столкновениях, тут под стать стратегия нашего противника. Желание твое подразумевает череду провокаций, направленных на изматывание оппонента, расстройство планов вплоть до капитуляции. – Звучный голос словно говорит вызубренное правило. Тайный язык, недоступный пониманию, причудливо смешивается с родной речью. Слово «стратегия» Ветта слышала однажды от дедушки, но прочее остается в дымке.
– Не переживай. Я научу всему, ты даже не представляешь, какие горизонты информации находятся на расстоянии руки. Ты готова дать ответ на вопрос? – Исполнитель напрочь забывает о происходящем, поудобнее устраивается для долгого разговора. Поворот вводит в ступор, какой вопрос? Память услужливо являет картину разрушенной Колокольной площади. Кто устроил восстание в столице? Ветта напрочь забыла в круговерти событий о странном интересе незнакомца. Но непродолжительное пребывание рядом с необычным человеком рассказывает о мире больше, чем узнала за всю недолгую жизнь.
Ветта не раз слышала от окружающих, что непохожа на остальных детей, проявляет интерес не по годам. Замкнутая, нелюдимая, больше времени проводит над книгой, взрослых разговорах с дедушкой, чем за игрой со сверстниками. Многих выводило из себя то, что малолетка умнее большинства неграмотных селян. Даже деда Гедрик удивленно качал головой. Но ей далеко до заложившего руки юноши. Его мысли пугают, скорости и объемы знаний трудно оценить. Но объединить узнанное за сегодня в готовый ответ нетрудно.
– Восстание устроено врагом, чтобы отвлечь имперскую армию беспорядками и неожиданно напасть. Политика террора подразумевает провокации для расстройства планов вплоть до капитуляции. – На распухшем лице невозможно заметить удовлетворение от полученного ответа и усвоения неизвестных слов. Но Исполнитель распознает готовность лопнуть от гордости и хохочет словно одержим демонами. Ветта понимает, что сглупила. Не зная куда деть смущение, волком зыркает на потерявшего серьезность спутника. Лесным хищником представляет себя, но для Исполнителя Желаний не больше «маленького цунэ», диковинного лиса-бесенка.
Отсмеявшись, юноша встает, чтобы окинуть взглядом творящийся в стороне ад. Ладонь опускается на голову сжавшейся Ветты. Пальцы проходят по черным волосам, будто почесывает уши обиженного зверька. Ветте остается хлопать глазами. Знает, как легко утихомирить обиду. До ужаса нравилось, когда деда так гладил. Снова возникает чувство оголенности перед недавним спасителем, обладатель теплой руки знает о Ветте всё. Выглядит по-человечески, но на самом деле… Неизвестно.
– Ты мне нравишься, маленький цунэ. Ты ошиблась с выводами, но усваиваешь на лету. – Ласковая ладонь отрывается от головы, замирает перед лицом, легко разглядеть линии, по которым читают судьбу гадалки. Быстрым движением юноша выуживает из разбитого носа монету. Ветта со страхом отскакивает, зажимая настрадавшийся нос обеими руками. Откуда он вытащил монету? Рука была пуста!
– Фокус, маленький цунэ. Политика террора подразумевает не только провокацию, но и обман. Мы победили, Ветта. – Кругляш подкидывается, руки ловят предмет в звучном хлопке. Исполнитель Желаний впервые назвал по имени спутницу. Ладони раскрываются, монеты нет, только светящаяся пыль…
Ассур молча принимает поражение, отряды без труда пробрались сквозь дым. Соперник ловко провел, заставил первым перешагнуть черту. Не бой, а представление, пускание пыли в глаза. Командиры не понимают жуткой гримасы, город взят, потери мизерны. Главный рывок растрачен впустую, удар по миражу. Провести Ассура мог только другой Первопроходец, заставив потратить козырь впустую. За напрасное использование чужих для мира сил придет расплата. Приказ к отступлению ввергает военачальников в шок, столица захвачена, зачем уходить? Но спросить не смеют, после огненной преисподней авторитет главнокомандующего поднимается до немыслимых высот. Покинуть кольцо разрушенных стен не успевает ни один воин.
– Сволочь. – Ассур продолжает стоять, воздух над столицей очищается. Нетрудно увидеть красивый багровый закат. Только сияло рассветное солнце, как светило стремиться вернуться за горизонт. Боится того, что произойдет? Не напрасно.
Глава 4
Птичий гомон раздражает. Красивый закат медленно растворяется в сумерках, на редкость кровавый. Призрачная черта пересекает вечерний город, разделение дня и ночи, жизни и смерти. Днем столичный город бурлил, жужжал, скрипел, а к вечеру вымер. Начало и конец присущи всему, стоит ли удивляться резким переменам? Нет. Можно что-то поделать? Нет. Избежать? Нет. Проклятое кольцо Уробороса не выпустит и не впустит. Пустая улица: ни человека, ни огонька. Но это не навсегда, миг мертвого покоя будет сброшен, как одеяло в жару. А пот струится, прохлада не спешит прогнать зной, насыщенный облаками дыма.
Следующий вопрос: расстраивает гнет неживого города? Нет. Время пересекает черту, шажок и новый круг. Ноги без усталости оставляют квартал за кварталом, черта вот-вот закончится. Жизнь ворвется шквальным ветром, приятным и гибельным. Пустынный район, разрушенные дома остаются позади, смотритель небесного распорядка ударяет в гонг. По команде линия вздрагивает, изгибается. Обретает плоть на куске бесконечного полотна, которое выплевывает гигантская машина. Течение, всплеск, течение, всплеск. Зубцы графика отмеряют биение жизни города. Частоту сокращений не сосчитать. Темп ходьбы ускоряется, опаздывать не принято. Человек поворачивает на перекрестке, мост, аллея, впереди монументальная площадь. Темнота вливается на улицы, наполненные ярким огнем, назойливым шумом и обыденной суетой. С трудом верится, что столица может казаться вымершей, нипочем войны и катастрофы.
Пешеход не удостаивает взглядом ночную жизнь, невыносимо яркий свет разрезает грязную улочку. Тело реагирует на раздражитель, глаза сощурены, два шага в сторону. Автомобиль проносится, едва не задев человека. Ругательство летит вслед красным фонарям, но фраза безэмоциональная, брошена рефлекторно. Впереди вырастает оживленный проспект, потоки машин текут в разные стороны. Уличные фонари загораются в полную силу, мертвенно-бледный свет соперничает с мягко-желтым, но блекнет на фоне неоновой вывески в рост небоскреба. Колоссальное сооружение, исчезающее в ночном небе легко разглядеть из любой точки мегаполиса.