Сквозь границы квадрата

Жанпейсов Марат

Горящие буквы складываются в название Олимпа новейшего времени: «Современная мифология». Место проживания нынешних богов. Здание поднимается на два километра, не учитывая подземные этажи. На круглой площади перед парадными дверьми переливается огнями стела с мини-версией небоскреба. Мастерски скопированная фигурка поглядывает сверху вниз на людей, но не дотягивает до ступней модельки старомодной башни, стоящей позади. Какой смысл вложил изготовитель? Что за сооружение возвышается над центральным офисом? Захватывает дух мысленное представление башни в масштабе один к одному. Весь город накроет, крыша будет в верхних слоях атмосферы.

Трехметровые

прозрачные двери бесшумно отворяются, контрольно-пропускной пункт. Идентификационная карта высвечивает на пульте охраны скупую информацию. Фотография, доступ неограничен. Глухой стук турникетов разрешает войти. Знакомый маршрут, полет в комфортабельном лифте. Гниль. Всюду роскошь, дорогие ковры, редкие картины, дорогостоящая отделка. Помпезность давит, в массивных зеркалах мелькает раздраженное лицо. Гниль. Факт вызывает ноющую боль. Ведь это его владения. Не компания, разумеется. Даже не здание. Нечто больше.

Отвечаю за обстановку? Нет. Могу поменять? Нет. Избежать? Нет, но хочется. Конференц-зал с футбольное поле пуст, на центральном столе горит свет. Опоздал, встреча начата. Не вспомнить имен, память не виновата, не люблю пустой информации. Было у отца три сына: наглец, хитрец и я. «Отец» развлекается с мобильником, «наглец» откровенно плюет в потолок, положив ноги на стол, «хитрец» изучает ненужные бумажки.

– Начнем, – голос раздражен. Хочу быстрее покинуть рукотворный рай. Пожилой директор компании отрывается от игры, игриво наблюдая за хмурым лицом. Лысый «наглец» игнорирует, зеленоглазый «хитрец» приветливо машет рукой.

– Тогда начнем. Проект «Уроборос» скоро будет запущен. – По хриплым ноткам всегда узнать мистера Смита, поглаживающего поседевшую растительность на лице. Сказано торжественно. Но первый сейчас заснет, второй снова уткнулся в текст, а я:

– Называйте, как хотите, делайте, что заблагорассудится. Интересно? Нет. Вынужден? Нет. Выгода? Нет.

Наглец отрывисто смеется, находит забаву.

– Великая система трех вопросов, решающая любую задачу? – Бритый под ноль мужчина утирает выдуманные слезы. «Хитрец» наигранно качает головой, держатель нитей правления кивает, другого не ждал. Гниль.

– Власть нарекать что-то «великой системой», «проектом Уроборос», «неоконфетностью» дана каждому. Откланиваюсь. – Услышав третий тезис, «наглец» кривится будто при зубной боли. Двое откровенно наслаждаются перепалкой. Зря спешил, не деловая встреча, а фарс. Дышать легче, стоит выйти на улицу. Головной офис «Современной мифологии» яркой иглой пронзает россыпь звезд. Но человек растворяется в ночном городе, забота о несостоявшейся встрече исчезает. Нужно выполнять обязанности бога.

Мир кружится. Вальс бесконечных цифр, графиков и диаграмм возникает в обыденных деталях. Слежу за людской алчностью, торговлей, рыночными отношениями. Император денег, их создания, обмена, распространения, хранения. Верховный смотритель валютного мошенничества, убийств на фоне жадности, раздела сфер финансового влияния. Работы больше всех, закон общества зиждется на выгоде. Так было всегда и существует по сей день. Гниль. Первопричина событий сияет в лучах выгоды.

Автомат принимает пластиковую карту с бездонным балансом. Хватит для покупки мира, если бы кто-то продавал. Бутылка газированной воды со стуком просится наружу. Мимолетный взгляд по яркой обертке различает невидимое людям. Под известным брендом, торговой и производственной информацией, составом, вспыхивает путь от нуля до пестрого автомата. От холодного цеха поток течет, упаковывается, адреса, пути снабжения. Таможенные декларации, налогообложение. Развоз, обслуживание автомата, законодательные отчисления, маркетинг. Центр обслуживания безналичных операций, банк. Верхушка айсберга связывает множество служб, процессов, судеб. Что же происходит на глубине? Обывателю не увидеть. Для кого пирамида прозрачна скажет с чувством:

– Вот же гниль.

Я – хозяин дерьма. Не из отхожего места, а настоящего. Дверь подъезда открыта, ремонт не проведен, точнее не оплачен. Облеванная лестница ведет на второй этаж. Дверь квартиры тоже не заперта, внутри удерживает простенький запор. Даже замка нет, хаос. Достаточно удара, чтобы проволока перестала удерживать дверь. Хозяева выходят из дома? Нет. Обстановка напоминает помойку, никого нет дома, не считая стонов из зала. На диване лежит старушка, пытающаяся набрать номер на стационарном радиотелефоне. Ей больно, не вставала на ноги больше недели. Сейчас сквозь слезы пытается разглядеть цифры кнопок. Очки сиротливо покрыты пылью на столе, до которого бабульке не добраться. В руке вошедшего шелестит стопка неоплаченных квитанций из-под двери.

– Услуги телефонии не оплачены с позапрошлого месяца. Звонок не будет совершен. Из-за отсутствия заряда в батарейках экстренный тоже. – Капюшон падает на плечи, обнажая светлый оттенок недлинных волос, мешки под серыми глазами. Бабушка роняет телефон, слеповато вглядывается в мутную тень, открывающую форточку. Затхлый воздух как в гробу.

– Пожалуйста, помогите. Сердце… Вызовите скорую помощь, пожалуйста. – Бабулька еле слышно молит незнакомого человека. Последний пододвигает табурет к дивану, не реагируя на просьбу. Безжизненный взгляд скучающе рассматривает умирающую женщину.

– На фотографиях большая семья, неужто никто не позаботился о вас? Вот, пожалуйста, – рука протягивает дорогой мобильник. Старушка непонимающе держит в руках тонкую пластинку, напичканную электроникой. Гримаса боли не сходит с лица, сколь долго продолжается сердечный приступ?

– Разъехались дети и внуки, давно живут самостоятельной жизнью. – Морщинистое лицо довольно несмотря на ситуацию. – Простите, я не умею пользоваться этим.

– Встали на ноги, а вызвать врачей не могут. Им плевать на вас и ваше будущее. – Старушка не отвечает, лишь поскуливает, держась за сердце. В мыслях уже выстроены таблицы сумм за лечение, транспортировку, уход. Страхование не покроет частичный паралич и операцию на сердце. Да и нет нужных бумаг в пустой квартире. Нужен ли анализ? Нет. Должен помочь? Нет. Хочу? Нет. Мягким, но уверенным движением человек забирает телефон, ослабевшие пальцы неожиданно крепко держат устройство, будто от обладания зависит жизнь. Не выйдет беспомощно таращиться в дисплей в поисках кнопок, размазывая по сенсорной панели слезы.

Вытертый об рукав, телефон исчезает в кармане пальто. Бабулька начинает часто дышать, грудь поднимается и опадает неестественно быстро. А блондин покидает квартиру. Перед уходом накрывает дрожащее тело пыльным одеялом, защищая от сквозняка. Ночь приветливо встречает, приглашает окунуться с головой в темные переулки. Пожилой женщине жить не более шести-семи минут, не мои владения, не моя сфера интересов. Скорая помощь уже не поможет. Пускай повспоминает долгую жизнь, детей и внуков, сжимая бутылку газировки, которую не сможет открыть. Гниль.