Сквозь тернии

Юрин Александр

Рядом возился Колька.

– Ну ты чего там, как бирюк! Сейчас всю деревню переполошишь!

Яська собирался огрызнуться, но в исцарапанный подбородок упёрся очередной недружелюбный стебель.

– Вылезай, давай, аккуратно, – подсказал Колька. – Пригнись только сначала, а то всю облепиху Юлию Валентиновичу выкорчуешь! Слоняра, ей-богу!

Яська послушался совета, пропустив обидного «слоняру» мимо ушей, кое-как отцепил от волос вездесущие колючки, потом от майки, сломал упёршийся в бок сук и осторожно присел, стараясь,

по возможности, ничего больше не касаться. Вышло. Внизу было свободнее, и Яська на корточках, помогая себе руками, выбрался из злобных зарослей.

– Ну ты и чучело, – с мрачным недовольством заключил Колька, оценивая внешний вид друга. – Влетит теперь.

Яська с сожалением осмотрел собственную маячку: дыра на боку, оторванный рукав, паутина клочками – в общем, ещё легко отделался.

– Да не кипишуй ты, может, обойдётся, – попытался утешить Колька. – Зато не заметил никто.

– Да тут, скорее всего, и нету никого!

– Может и так. Но это нам только на руку.

Они обошли заросли облепихи стороной, оглядели домик. Всё по минимуму: аккуратное крылечко, бревенчатые стены, окошечки из обработанного лобзиком дерева, многогранная покатая крыша, с широкой террасой, застеклённой узорчатым оргстеклом.

Колька присвистнул.

– Лихо это Юлий Валентинович соорудил!

– Думаешь, сам?

– А чего тут думать! Ведь это для себя.

– Как это?

– Ну, это же не жилой дом. Это так, типа шалаша. Ты ведь не нанимаешь рабочих, чтобы построить шалаш. А почему?

Яська пожал плечами.

– Засмеют ведь!

– Да причём тут засмеют... – вздохнул Колька. – Эх, не понимаешь, ты ничего. Ведь это же так, для души. Тут нельзя жить круглый год, да и ни к чему это. А вот посидеть просто так вечерком – самое то!

Яська неуверенно кивнул.

– Ну да, а я даже как-то и не подумал, что так бывает. Ну, что живёшь в одном доме, а в другой просто так приходишь, чтобы отдохнуть... Странно как-то выходит.

– Странно, почему взрослые сами этого не понимают. Сидят в своих многоярусных коробках с благами цивилизации и думают, что счастливы. А на самом деле и не счастливы вовсе! Потому что настоящий приют – вот он. Построен для себя собственными же руками. Ради одного единственного момента.

Они помолчали. Затем двинули дальше.

Небольшой дворик за домом был заставлен всевозможным садовым инструментом: лопаты, грабли, секаторы, вёдра, чуть в стороне лежала ржавая коса. Из-под вороха распущенной лески выглядывала приземистая скамья – она походила на логово гигантского паука, что решил подлатать свою смертоносную сеть. На вкопанных в землю стальных столбах сохли растянутые на многие метры рыбацкие сети. От них тянуло тиной, отчего создалось впечатление, что неподалёку протекает небольшая речка. Хотя речка и впрямь была рядом. Просто до сих пор она никак не напоминала о себе.

Яська выпутал из сети ракушку, прислонил к уху.

–

Это же не раковина, – не преминул блеснуть сообразительностью Колька. – В речных ракушках только слизняки противные живут.

Яська выбросил ракушку: подумаешь... Он всё равно что-то услышал, просто не стал спорить.

– А вот это, как нельзя кстати! – обрадовался Колька, с вожделением глядя на вымазанную землёй тачку.

– Думаешь, утянем?

– Ну не себе же тащить!

Плоскодонка лежала в стороне, под старой яблоней, дном к верху, наполовину укрытая старым брезентом.

Яська подошёл ближе, скривил губы.

– Не лодка, а таз какой-то... Ты уверен, что на ней можно речку переплыть?

Колька снисходительно улыбнулся: мол, вот чешешь языком, почём зря, а умного так ничего и не сказал за всё время прогулки. Он откинул полу брезента, смахнул с плоского дна рыбью чешую и крошки от хлеба, попытался перевернуть лодку. Та охотно поддалась, словно смирение ей уже порядком поднадоело. Как по команде, в разные стороны прыгнули жирные лягушки. По сырой от росы земле поползли сытые слизняки. Яська невольно отскочил. В большей степени от неожиданности, нежели и впрямь страшась скользких тварей. Колька лишь усмехнулся.

– Помогай, давай, чего застыл, как не живой! Они не кусаются. Присосутся если только – не отдерёшь!

Яська послушно засуетился, ухватился за влажный брезент, спихнул на землю.

Плоскодонка походила если не на таз, так на обычный обеденный стол, перевернутый с ног на голову, только без ножек и малость потяжелее. Невысокие борта почернели от сырости, сбросили краску. Уключин видно не было.

Вдвоём ребята легко перевернули плоскодонку. Та издала утробный звук, будто натужно выдохнула. Колька сразу же принялся изучать дно.

Яська осторожно заметил:

– Всё равно, даже если чего и есть, только на воде проявится.

Колька задумался.

– Дело говоришь! На первый взгляд ничего не заметно, – он почесал подбородок. – Не охота просто так эту бадью до речки тащить. Хотя... – Колька кинулся к тачке.

– Чего?

– Мы её своим ходом сплавим! – радостно отозвался друг, подкатывая тачку к плоскодонке. – По Вонючке. Заодно и на течь проверим!

Яська поморщился, припоминая недавнюю прогулку по склону ручья.

– Да там без противогаза не выжить!

– Ничего, потерпишь.

– А если потонем? Охота тебе в этом барахтаться? Потом ведь в дом не пустят!

Колька отмахнулся.

– Грузим.

Они кое-как взвалили поклажу на тачку. Отыскали центр тяжести. Снова накинули брезент. Колька, как заправский силач, поплевал на руки. Поднапрягся.

– Ты что же, через главный ход переть собираешься? – Яська уже начал сомневаться в адекватности друга.

– Тут задние ворота есть. Чтобы мусор выносить. Просто они закрыты изнутри, потому и в обход пошли.