Сквозь тернии
Шрифт:
Яська, как заворожённый, стоял на месте. Сознание окутала пелена забвения. Не хотелось никуда спешить. Не хотелось ничего делать, о чём-то думать... Тело размякло, как распаренный кабачок. Ноги сделались ватными, а мысли – сытыми. Сознанию хотелось на покой. Просто отключиться ото всего происходящего и плыть по бескрайней Реке навстречу судьбе.
Яська вздрогнул. Понял, что какая-то неведомая сила тянет его прочь от закрытой двери.
Стоп!
«А, собственно, как я очутился у этой самой двери?..»
– Ну же, очнись! – заорал над самым ухом задыхающийся
Яська принялся работать безвольными ногами. Те больше не были ватными. Напротив, сделались напряжёнными и гудящими, словно Яська оттопал километров десять, а то и больше!
– Что это было? – спросил он полушёпотом, но Колька ничего не ответил.
Постепенно сознание окончательно очистилось от ваты, и Яська пошёл сам. Потом понёс всхлипывающую Тимку на руках. Наперекор ожиданиям, девочка оказалась лёгкой, точно невесомый мотылёк. Она прижалась к Яськиной груди, обвила шею тонкими руками и изредка шмыгала носом, смотря куда-то в пустоту.
Ход вывел в огромный туннель. На кирпичных стенах коптили масляные фонари. В обе стороны убегала двухпутная колея. Сводчатый потолок мерцал блеклыми созвездиями. Поначалу Яське даже показалось, будто над головой раскинулось ночное небо, подёрнутое дымкой от аэрозолей промышленного города. Однако вскоре он увидел, тёмные проплешины – отвалившаяся шпатлёвка или цемент. «Как чёрные дыры!» Неба не было. По крайней мере, если и было, то далеко-далеко, за многочисленными слоями кирпичной кладки.
– Всё, перекур, – выдохнул Колька и уткнулся лбом в стену.
Яська аккуратно спустил Тимку с рук. Усадил на кафельную платформу рядом с Колькой. Рухнул без сил, силясь отдышаться.
– Прости, – прошептала Тимка в полубреду. – Вам лучше меня тут оставить.
– Размечталась! – выдохнул Колька. – Вместе во всё это вляпались, вместе и разгребать теперь.
Тимка ничего не ответила, лишь закатила глаза и откинула голову на холодный кирпич.
– Зачем полезли снова в эту проклятую дыру?! – в лоб спросил Яська. – Почему не пошли на кладбище, как условились?
Колька сплюнул. Глянул исподлобья.
– А смысл?
– В смысле?..
– В прямом! Ну, разгоним этих – другие придут! И что дальше? Сами ведь об этом говорили!.. Эх... зря только во двор к Юлию Валентиновичу за лодкой лазали.
Яська насупился.
– Не зря, – он непроизвольно вздохнул. – А «слепцов» и впрямь много. Очень.
– Знаю. Семь миллиардов, как минимум, – Колька сел на платформу. Принялся тереть рассечённую голень. – Только что теперь со всем этим делать? Как жить, зная, что впереди?..
Яська открыл рот, но так и нашёлся, что ответить. Действительно, как? Выходит, небесного рая нет. Есть лишь Тьма, и её услужники, которые вершат последний суд. Самый страшный. Но отчего всё именно так? Кто это придумал? И зачем? В чём вина всего человечества?! В том, что оно просто есть? Бред. Эх, знать бы, что именно пыталась сказать Тьма! Возможно, это пролило бы свет на утраченную истину. Но ведь... и без того уже кое-что есть. Нужно смотреть внутрь себя. Именно так появится
– Они от нас просто избавляются.
– Ты это только сейчас понял? – усмехнулся Колька, отрываясь от своего занятия и поглядывая на ход, из которого они только что вышли.
Яська отрицательно мотнул головой.
– Давно уже догадывался. Мы – опасные, поэтому будет лучше, если все уйдут. Причём не только телом, но и душой. Точнее не уйдут, а окажутся запертыми там, под Звездой. «Трансформированными» и слепыми.
– Откуда это?
– Не знаю. Но знаю, что так есть!
Колька поморщился. Вынул из-за пояса самодельный кинжал из нержавейки – тот самый. Повертел в окровавленных пальцах и откинул прочь. Поморщился.
– Ты чего? – спросил Яська.
– Без толку всё. Это их не берёт. Да и атомный взрыв тоже вряд ли поможет.
– Может помолиться просто? – осторожно предположил Яська.
– А ты хоть одну молитву знаешь?! – огрызнулся Колька. – То-то и оно.
– «Отче наш, сущий на небесах!
Да светится имя Твоё;
Да придёт Царствие Твоё;
Да будет воля Твоя и на земле, как на небе...»
Яська с трепетом воззрился на раскачивающуюся у стены Тимку. Та растирала по бледным щекам слёзы и шептала главную молитву Творцу. Колька ухватился за голову, заскрипел зубами, словно внутри у него всё неистовствало. Яська прижал Тимкину голову к груди; девочка тут же прижалась в ответ, сотрясаясь всем телом, как в лихорадке. Она и впрямь была горячая. Ну просто очень горячая! Возможно, именно поэтому и вещала запредельное, что крайне редко укладывается в девственном сознании ребёнка.
– Он так не услышит. А если и услышит, просто не примет к сведению.
Колька тут же оказался на ногах – совсем как кот, почуявший опасность. Яська только ещё крепче прижал к груди вздрагивающую Тимку. Глянул в ту сторону, откуда прилетели слова.
У самой колеи раскачивался обрюзгший господин. Он был в чёрном сюртуке, пошитом на старинный манер, лакированных туфлях с металлическими застёжками и тщательно выглаженных брюках – по всему, собрался на какой-нибудь банкет или важную встречу. На голове возвышался чёрный цилиндр, из каких обычно фокусники достают белых кроликов или букеты ярких цветов. В правой руке он сжимал шикарную трость с прозрачным набалдашником в форме сферы на одном конце и острым металлическим наконечником – на другом.
Яська разинул рот – это была та самая сфера, что дрогнула под натиском Тьмы в другой реальности! Просто она многократно уменьшилась в размерах, превратившись в обычный шарик или в некое подобие мяча для игры в теннис.
Господин словно угадал к чему именно приковано внимание Яськи. Он ловко крутанул трость в пальцах, будто пропеллер, – и впрямь как заправский фокусник, – после чего, опёрся на неё и поставил правую ногу на носок туфли – этакая поза скучающего аристократа.
– Представляете, нашёл в лесу. И откуда только там оказалась такая прелесть?