Сквозь тусклое стекло
Шрифт:
— Нет. Охрана не впустит в лифт человека, если у него нет электронного ключа от номера, в котором он остановился. Гости не могли пройти в апартаменты. Лифты обслуживали только постояльцев, — разжевывал ситуацию Мамедов. — Но мы знаем, что ключ из номера Константинеса пропал. Значит, украл его двойник, открыв себе доступ в любое место. Мы не ограничивали иностранцев в передвижении. Они должны были видеть грандиозность нашего творения — холлы, бары, рестораны, тренажерные залы, казино. Люди с улицы в эти места не допускались. Любопытных слишком много, мы не хотели устраивать толчею. Иностранные журналисты приехали за день до почетных гостей, для них была организована экскурсия под присмотром.
— Они видели картины? — спросил Федоров.
— И даже фотографировали их. Но в пятницу сигнализация не отключалась.
В кабинет вошел Эдди Нечаев с листком бумаги в руках.
— Кажется, в нашем деле появился просвет, — сказал он взволнованным голосом и, подойдя к столу, положил документ перед директором.
— Что это? — спросил Мамедов, надевая очки.
— Письмо. Пришло по электронной почте. Его отправили из интернет-кафе. Концов мы не найдем.
Мамедов уткнулся в бумагу, пробежал глазами, потом начал читать вслух:
— «Хотите получить свои картины назад, готовьте пятьдесят миллионов долларов. Заплатите бриллиантами весом по пять карат. Свяжетесь с ментами — сделка не состоится. Если согласны, то дайте в газете "Из рук в руки" объявление следующего содержания: "Продается уникальный столовый сервиз из серебра на пять персон". И помните, картины предложены не только вам. Я объявил конкурс. Кто первый подсуетится, тот их и получит. Всем известно, что я прошу полцены».
Директор отбросил бумагу и ударил кулаком по столу:
— Мерзавцы! Наглецы!
— А по-моему, достаточно разумные люди, — прокомментировал Нечаев. — Нам предлагают заплатить пятьдесят, чтобы мы вернули себе сто.
— Почему сто? — спросил Кулешов.
— Залог, выданный Баскакову, — пояснил Нечаев. — Грабитель в курсе событий. Мне непонятно, как он собирается произвести обмен. Что касается его предупреждения о ментах, то это стандартное условие, обычная приписка. Он не дурак и знает о следствии, о том, что все, кому надо, письмо прочтут и на него выставят капканы. Я не понимаю, на что он рассчитывает.
— А что вас так удивляет? — спросил Федоров.
— Пятьдесят миллионов в карман не положишь. И наличность в таких размерах не так просто найти. Проще всего предоставить нам счет в оффшорной зоне и потребовать перевести деньги туда. Счет может быть номерным. Деньги переведут ну, скажем, на Филиппины, он их тут же перебросит на Гаваи, а потом на Кипр. Они будут гулять по свету, пока в один прекрасный момент не превратятся в ценные бумаги. Могут на первой же стадии деньги разделить на части и раскидать по разным странам. Это я называю деловым подходом.
— А если у вора нет возможности мотаться по свету? — ухмыльнулся Федоров.
— Если у него нет такой возможности, — вступил в разговор Кулешов, — то бриллианты ему не нужны. Что он будет с ними делать в России? Расплачиваться камешками в супермаркете? Я прошу прощения за свое невежество, господа миллионеры, мы люди далекие от денег. Здесь звучат какие-то заоблачные цифры. По мне, что тысяча долларов, что миллиард — одно и то же. Я не понимаю, что можно делать с такими деньгами и что можно на них купить…
— Не так много, — сказал Мамедов. — Мы ведем переговоры о покупке ресторана «Прага». Вы знаете, что это такое. Хозяин хочет получить за него триста восемьдесят миллионов, а престижная квартира в Москве может стоить десять миллионов. По сути, вор сможет купить себе пять хороших квартир на Тверской за эти деньги или три. особняка на Рублевке. Примерно так. Но Эдди прав. С бриллиантами связываться очень опасно.
— Какое количество бриллиантов можно купить на пятьдесят миллионов? — полюбопытствовал Федоров.
— Бриллиант бриллианту рознь, — с деловым видом начал объяснять Нечаев. — Не буду вдаваться в подробности, возьмем средний вариант. Обычный камень оценивается приблизительно в пять тысяч долларов за карат. Бриллиант в пять карат может стоить двадцать пять тысяч. На пятьдесят миллионов можно купить две тысячи стандартных пятикаратных бриллиантов. Но если мы будем говорить о камнях высшей пробы, чистой воды, особой огранки, то и тысячи не купишь. Я вот о чем подумал. Бриллианты нужны ювелирам. Они не станут их продавать и найдут применение. У Печерникова украли «Око света». На восстановление шедевра денег у него нет, да и сроки не позволяют. Они в цейтноте.
— Мы с вами отлично друг друга понимаем, Эдди, — кивнул Кулешов. — И кандидатура Печерникова меня устраивает. Но есть одна нестыковка. Зачем Печерникову понадобилось воровать картины?
— У него же украли бриллианты. Хочет возместить ущерб.
— Вы забываете, что картины и «Око света» были украдены в одно и то же время. В тот вечер он ни о какой компенсации не думал. А ограбление продумывалось и просчитывалось загодя. Вы думаете, так просто найди двойника Константинеса? Во-первых, организаторы ограбления должны были видеть Константинеса раньше или иметь его фотографии в значительном количестве в разных ракурсах. Во-вторых, они должны были знать, что его пригласят на открытие отеля. Его пригласили с вашей подачи, вы участвовали в составлении списков. И третье. Кто мог знать, где его поселят? Почему самые дорогие картины оказались в его номере?
— Этого никто не мог знать, — нахмурившись, ответил Нечаев. — Номера разыгрывались по жеребьевке.
Кулешов махнул рукой:
— Жеребьевку можно подтасовать. Те же карты. Кто ее проводил?
— Я, — ответил Мамедов. — Но зачем мне что-то подтасовывать? Все гости имели высокий статус, мы никому не отдавали предпочтение. Каждый подходил к барабану и вытаскивав из него ключ от номера. Кстати, грек вытаскивал последним. Ему достался номер с картинами Кандинского. Вот и все.
— Намудрили, не расхлебаешь! — раздраженно воскликнул Кулешов. — Как вы будете реагировать на письмо?