Сладкая горечь
Шрифт:
Клиффорд вырулил из замка и направил машину по дороге к городку. Огни фар скользили по горам. С другой стороны виднелись далекое побережье и россыпи огней. Воздух был необычайно прозрачен, красота вокруг была необыкновенная, и Клиффорд от души наслаждался обществом прелестной девушки. Волосы Рейни благоухали волшебным ароматом. В безотчетном порыве Клиффорд наклонился и поцеловал ее оголенное плечо.
— Сердце мое, ты себе и вообразить не можешь, как я без тебя скучал! Разреши мне хотя бы на минуту остановить машину и обнять тебя. Умоляю!
Но Рейни отстранилась. Сейчас ей было не до мужчин вообще. Она лишь поежилась, услышав знакомые ласковые слова. Ее душа разрывалась на части. С одной стороны, она стремилась к Клиффорду, с другой — изнывала от жалости к Арману… Но в одном она не сомневалась: нужно было во что бы то ни стало выяснить обстоятельства происшедшего. Не могла же она вечно находиться в неведении!
17
В прелестной гостиной Андрины де Шани окна были распахнуты настежь — прямо в изумительный вечер. Арман поцеловал графине руку. Графиня была в своем любимом черном платье, а в гладко зачесанных назад волосах красовался ее любимый гребень.
— Мой дорогой мальчик, — пробормотала она, — ты уже виделся с Рейни?
— Нет, — ответил он.
— Полагаю, она уже готова и ждет тебя. По крайней мере так сказала Елена.
— Нет, я ее не видел, — повторил Арман.
Графиня улыбнулась и, отставив в сторону эбонитовую тросточку, уселась в кресло.
— Тогда нужно набраться терпения. Вероятно, она хлопочет, чтобы на столе все было безукоризненно. Она обожает праздники, а этот вечер — особенный!
— Да, особенный, — рассеянно повторил он.
Сегодня Арман тоже принарядился. На нем были белый смокинг и черный галстук. В этом непривычном наряде ему было не слишком уютно, но держался он с подобающим достоинством. Он был так безудержно счастлив, что в глазах у него слегка рябило. В кармане у него дожидалось своего часа бабушкино кольцо. По дороге из Канн он заехал в маленькую церковь, в которой Рейни хотела венчаться. Правда, перед этим ему все же пришлось встретиться с Ивонн Тибо. Верный данному обещанию, он заехал к ней днем, когда уехал из Шани.
Ивонн уже дожидалась его. Шампанское охлаждалось в ведерке со льдом. На блюде красовались бутерброды с икрой. Все говорило о том, что у Ивонн теперь водятся денежки. Она подыскала себе дорогую квартиру на взморье. К этой встрече она вырядилась в полупрозрачное черное шелковое платье, которое прекрасно гармонировало с ее рыжими волосами и ослепительно белой кожей. На этот раз ее волосы не были уложены в затейливые букли, а были распущены по плечам — прямо как у божественной Риты Хейворт.
Впрочем, у Армана при виде ее возникла лишь одна мысль: как бы поскорее уйти. Красотка в шикарных апартаментах больше не манила его. После их последнего свидания дома у Армана вряд ли что-нибудь могло изменить его отношение к Ивонн.
Она отчаянно хотела возбудить в нем прежнюю страсть и… промахнулась. Произошла обычная сцена — из тех, от которых Арман так уставал и которые его даже пугали. С первых дней знакомства он сомневался в ее здравомыслии, а теперь убедился окончательно, что у Ивонн «не все дома». Однако, когда Ивонн завизжала, как базарная торговка, и стала угрожать, что отомстит, Арман поверил. Несмотря на собственное раздражение, он попытался вразумить ее и стал взывать ко всему лучшему, что было в душе Ивонн.
— Мы с тобой давным-давно расстались, — говорил он. — Ты была замужем, и сейчас у тебя своя жизнь. Что тебе от меня нужно?
— Я хочу, чтобы мы снова были любовниками! — заявила Ивонн, устремив на него горящий взгляд. — Я хочу, чтобы ты женился на мне! Я всегда сходила по тебе с ума и сейчас схожу! — прибавила она.
Когда он попытался возразить, она принялась проклинать внучку графини, которая увела у нее возлюбленного. В конце концов Арман был вынужден сказать Ивонн всю правду.
— Ну хорошо… Я действительно собираюсь жениться на мадемуазель Оливент. Через несколько дней объявление о нашей помолвке появится в газетах. Может быть, тогда ты сама поймешь, что я больше не смогу быть с тобой, Ивонн…
Она ответила бурными рыданиями и новыми проклятиями. Она отправится в Шани и расскажет этой мадемуазель все.
— Если ты поедешь в Шани, — устало проговорил Арман, — тебя попросят убраться восвояси. Это не будет приятно ни тебе, ни мне. Что же касается моей невесты, то ее не интересует моя жизнь до знакомства с ней.
— Ну это мы еще посмотрим! — проворчала Ивонн.
Когда Арман выходил от своей бывшей возлюбленной, эта злобная фраза эхом отдавалась у него в ушах.
Теперь он старался не вспоминать об Ивонн. Нужно было привести свое настроение в соответствие с торжественным моментом. «К сожалению, — с грустью и необычным для него цинизмом подумал Арман, — жизнь такая штука, что полного счастья никогда не бывает…»
Но куда запропастилась Рейни? Графиня начала проявлять нетерпение и попросила Армана подергать шнурок звонка, чтобы вызвать Елену. Когда пожилая служанка появилась на пороге, Андрина де Шани сказала:
— Зажги свечи и, пожалуйста, передай мадемуазель, что мы ее ждем. Где она ходит?
Боясь взглянуть на хозяйку, Елена потупилась и что-то невнятно пробормотала. Потом достала спички и принялась зажигать высокие восковые свечи.
— Елена, — прикрикнула строгая графиня, — что ты мешкаешь? Пойди разыщи мадемуазель!
Пожилая служанка затрепетала от испуга.
— Мадам графиня… прошу прощения… Мадемуазель уехала…
Арман, скрестив руки на груди, рассматривал один из древних фамильных портретов, но, услышав бормотание служанки, круто обернулся.