Сладкая месть
Шрифт:
— Моя мама… она… тоже умерла.
В первую минуту Джеральду захотелось как-то утешить девушку, сказать ей пару ободряющих слов, но потом он передумал. А вдруг слова утешения еще больше расстроят ее? Пусть уж их разговор носит исключительно деловой характер.
— Ваш отец был…
— Священником в Глендейле, это в Шотландии, — поспешно ответила Джин, явно обрадовавшись, что очередной вопрос снова касался отца.
Джеральд пробежал глазами свои пометки.
— Думаю, для начала этого будет достаточно. Ах да! Ваш возраст. Самые любопытные газетчики наверняка станут спрашивать и о
— Мне девятнадцать.
Джеральд сделал пометки в блокноте и убрал его в карман. Вдруг Джин наклонилась к нему, и он увидел, каким напряженным стало ее лицо.
Она нервно сплела пальцы.
— Капитан Фэрфакс! Думаю, мне следует сказать вам…
Но что именно она собралась рассказать, так и осталось недосказанным, ибо в эту минуту в комнату вихрем ворвался Толли.
— Я все устроил! — с видом победителя сообщил он. — Мишель одолжит на время все необходимые вещи. А завтра мы вернемся в Лондон и купим все сами. Я велел лифтеру зарезервировать столик на троих в «Клариджесе». Отправляемся ужинать сразу же, как вы переоденетесь. Ступайте, барышня! И поторопитесь! Я чертовски голоден!
— Мне нужно опять ехать вниз, в примерочную?
— Да, мадам Мари уже ждет вас там, — кивнул Толли. — По-моему, она просто в ярости от всего того, что я у них натворил. Постарайтесь умаслить даму, будьте с ней любезны.
— Непременно, я постараюсь… — неуверенно пообещала Джин и отправилась вниз, злясь на себя за то, что ей так не хватает уверенности в себе. «Глупый неоперившийся птенец», — думала она о себе, спускаясь в лифте.
Ужин в ресторане одной из самых фешенебельных гостиниц Лондона под названием «Клариджес» и вовсе показался девушке сказочным сном. Ей еще никогда в жизни не приходилось лицезреть подобную роскошь. А уж еда, которую им приносили услужливые официанты, несколько глотков вина — Толли буквально силой вынудил ее пригубить бокал, — негромкая приятная музыка, доносившаяся из танцевального зала, — все это, вместе взятое, и вовсе заставило ее поверить, что она попала в сказку. Такой красоты она даже в кино не видела.
После ужина Толли посоветовал ей сесть и написать письмо Ангусу со всеми приличествующими объяснениями. А потом они поехали за ее вещами в Патни. Джеральд вызвался сам урегулировать все вопросы, связанные с хозяйкой пансиона.
— Да, так будет лучше! — поддержал друга Толли. — Женщина может вас ведь и не узнать. А если узнает, то точно решит, что вы продали душу дьяволу. К тому же в наши планы совсем не входит, чтобы обитатели пансиона отождествляли свою бывшую соседку, тихую, благонравную мисс Маклейд, с очаровательной светской штучкой, которую тоже зовут мисс Маклейд и о чьей помолвке станут трубить все завтрашние утренние газеты.
— А может, мне лучше было бы выступить под чужим именем? — предложила Джин то ли в шутку, то ли всерьез, отлично зная, что никакая она не светская штучка.
Толли отрицательно покачал головой:
— Позвольте дать вам один совет, Джин. Никогда — слышите? — никогда не лгите, разве что в самом крайнем, самом необходимом случае, когда сама ситуация буквально толкает вас на ложь. Ведь истинное искусство лжеца состоит в том, что он всегда говорит правду, но при этом кое-что утаивает. Словом, говорите всегда правду, но никогда не говорите всей правды.
Итак, Толли и Джин остались поджидать Джеральда в машине, а тот отправился улаживать дела с хозяйкой пансиона. Минут через пятнадцать он вернулся назад с небольшим дешевым чемоданчиком в руке, в который уместились все нехитрые пожитки девушки.
— Я дал хозяйке десять шиллингов, чтобы она упаковала ваши вещи, — сообщил он Джин. — По-моему, она была просто счастлива.
— Еще бы! — улыбнулась девушка.
— А она, мне кажется, славная женщина. Как вам жилось у нее? Хорошо следила за порядком?
— О, у нее редко доходили руки до нашего четвертого этажа, — рассмеялась в ответ Джин. Как объяснить этим двум молодым людям, да и вполне ли они поймут ее, что собой представляет жизнь в дешевом пансионе, где полно людей и где всю работу по дому тащат на своих плечах сама хозяйка и всего лишь одна служанка ей в помощь?
— Итак, можем трогаться в путь? — обратился к ним Толли, включая двигатель машины.
— Да! — сказал Джеральд. — И берите курс прямо на Вустер! Обо мне можете не беспокоиться. Я доберусь до Вест-Энда на такси.
Толли глянул на часы на приборной доске.
— Уже девять часов вечера. Пожалуй, ты прав, Джеральд. Нам как минимум три часа пути. Но ты не будешь в обиде, если мы бросим тебя здесь одного?
— Не волнуйся, не буду!
— Вот и замечательно! Завтра мы вернемся, а ты пока занимайся газетчиками.
— Займусь-займусь! Не переживай! Спокойной вам ночи и счастливого пути.
Толли включил зажигание, и машина тронулась. Джеральд помахал шляпой им вслед.
— А как ваша матушка отнесется к тому, что мы явимся к ней в дом среди ночи? — спросила Джин, прислушиваясь к ровному гудению мотора. Машина стремительно набирала скорость.
— Для моей матери двенадцать часов — это еще не ночь.
Такой ответ удивил Джин, но она постеснялась продолжить расспросы. Хотя теперь, когда они остались наедине с Толли, а в салоне автомобиля было так тепло, уютно и царил полумрак, все как нельзя лучше располагало к разговору. А потому она набралась храбрости и все же задала свой следующий вопрос:
— А ваша матушка не станет возражать, когда вы ей все расскажете? Я имею в виду, обо мне.
— Возражать против нашей помолвки, вы хотите сказать? Нет, не станет!
Джин надеялась, что Толли пояснит свои слова, но он всецело сосредоточился на дороге и явно не хотел продолжать разговор на эту тему. Некоторое время они ехали молча. Но потом женское любопытство взяло верх, и Джин задала еще один вопрос:
— А ваша матушка сильно расстроилась, когда узнала о вашем разрыве с мисс Мелчестер?
— Расстроилась? — переспросил Толли. — Не думаю.
— Вы ведь единственный ребенок леди Брори, не так ли?
— Да, у меня нет ни братьев, ни сестер. Между прочим, моя мать сейчас уже не носит титул леди Брори. Она после гибели отца — несчастный случай на охоте — вторично вышла замуж. На момент этого происшествия мне было двенадцать лет. Сейчас мать носит фамилию Мелтон, миссис Мелтон. Отчима — увы! — тоже нет в живых. Он скончался от ран после того, как мы сдали Сингапур японцам.