Сладкий развратный мальчик (др. перевод)
Шрифт:
Я роняю телефон на матрас, голос отца по-прежнему грохочет в динамике, и стакан воды, который я выпила, решил выбраться наружу. Ванная открыта перед комнатой Анселя, и я пулей проношусь по помещению, падая на колени перед туалетом, и теперь, я не только должна гореть от унижения того, что Ансель слышал, как отец отчитывал меня, так еще и от того, что он будет смотреть на меня, когда мой желудок выворачивает.
Снова.
Пытаюсь подняться, чтобы умыться, слепо шаря в поисках кнопки для спуска воды, и не нахожу, заваливаясь на бок от бессилия и приземляясь на холодную плитку.
– Миа, - зовет Ансель, опираясь на колено, он поглаживает меня по руке.
–
Смеясь, он сажает меня, а затем тянет свою футболку к моему лбу.
– Давай же, Cerise.
– Подбадривает он, целуя меня за ухом.
– Ты горишь. Позволь помочь тебе принять душ, и затем мы поедем к доктору. Я беспокоюсь. Ты заставляешь меня волноваться.
***
Доктор моложе, чем я ожидала: женщина, тридцати лет с милой улыбкой и с успокаивающим и заверяющем-в-своей-компетентности взглядом. В то время пока медсестра, проверяет мои жизненные показатели, доктор разговаривает с Анселем, и по-видимому, он объясняет ей, что со мной творится. Я очухиваюсь, только, когда он произносит мое имя, но в остальном, верю, что он поведал ей обо всем. И предполагаю, что это было примерно так: "Секс был грандиозным, мы поженились, и теперь она здесь! Помогите мне! Она, не переставая, рыгает, это жутко неловко. Ее зовут МИА ХОЛЛАНД. Есть ли здесь такая услуга по отправлению непредсказуемых американок обратно в Штаты? Merci [16] !
16
Спасибо!
Повернувшись ко мне, доктор задает мне стандартные вопросы на ломанном английском.
– Какие симптомы?
– Температура, - Говорю. – И не могу удержать в желудке какую-либо еду.
– Какова была самая высокая, ммм... температура, прежде чем вы приехали к нам?
Я пожимаю плечами, глядя на Анселя. Он отвечает:
– Environ, ah, trente-neuf ? Trente-neuf et demi? [17]– Из меня вырывается смешок, но не, потому что я знаю, что он только что сказал, а потому что до сих пор без понятия, какая у меня температура.
17
Около, тридцати девяти? Тридцать девять с половиной?
– Возможно ли то, что вы беременны?
– Ммм, - говорю я, и вместе с Анселем смеюсь.
– Нет.
– Не возражает ли вы, если мы сделаем анализ крови?
– Узнать, беременна ли я?
– Нет, - объясняет она с улыбкой.
– Для выявления проблемы.
Я резко останавливаюсь, когда она говорит это, мой пульс начинает разгонятся.
– Вы думаете, у меня есть что-то, что можно обнаружить в крови?
Она качает головой, улыбаясь.
– Извините, нет, я думаю, что у вас просто вирус кишечного тракта. Кровь... ммм...
– Она пытается подобрать слово в течение нескольких секунд, перед тем, как обращается к Анселю за помощью.
– Ca n’a aucun rapport? [18]
– Не имеет к этому никого отношения, -
– Думаю...
– он начинает и затем улыбается доктору. Я глазею на застенчивую версию Анселя.
– Думаю, так как мы, уже здесь, мы можем сделать стандартные анализы на, ох... инфекции...
– Оу, - бубню я, понимая. – Да, конечно.
– Все в порядке? – спрашивает он. – Она возьмет мои анализы в это же время.
Не уверена, что удивляет меня больше: то, что он озабочен моим ответом или то, что он просит, чтобы доктор проверил нас на инфекции в случае, если я когда-нибудь перестану рыгать, и мы займемся сексом снова. Я тупо киваю, и сжимаю кулак, когда медсестра достает резиновую ленту, чтобы перетянуть бицепс руки. Если это был бы любой другой день, в который я не вырыгала половину своего веса, я бы ответила что-нибудь остроумное. Но прямо сейчас? Вероятнее всего, я пообещала бы ей своего первенца, если она смогла бы заставить мой желудок успокоится, хотя бы всего на десять счастливых минут.
18
Не имеет к этому отношения.
– Вы принимаете противозачаточные средства или хотели бы начать принимать?
– спрашивает доктор, переводя взгляд с ее графиков на меня.
– Принимаю, пилюли.
– Чувствую, как Ансель смотрит на мое лицо, и мне интересно, как смотрится румянец на моем, позеленевшем лице.
Глава 7
Ощущение губ, нежно прижавшихся, к моему лбу, будят меня, заставляя открыть глаза. Небо, прямо надо мной, не иллюзия, которую, я думала, воображала себе всю неделю. Комната Анселя на самом верхнем этаже жилого дома, и окно в крыше проливает свет утреннего солнца прямо на кровать. Оно вьется у ее подножья, яркое, но еще не достаточно теплое.
Дальняя стена под наклоном от усеченного потолка приблизительно пятнадцать футов, и вдоль невысокой стены его спальня с двумя французскими дверьми, которые Ансель оставил открытыми, и которые ведут на небольшой балкончик. Теплый порыв ветерка пролетает по комнате, принося с собой звуки улицы.
Поворачиваю голову, и, онемевшая шея начинает протестовать против этого.
– Эй.
– Мой голос звучит, словно наждачная бумага, которой проводят по металлу.
Его улыбка заставляет в моей груди что-то трепетать и делать кульбиты.
– Я рад, что твоя температура, наконец, спала.
Стон вырывается из меня, прикрываю глаза дрожащей рукой, в то время как моя память возвращает меня в последние несколько дней. Меня тошнило везде, в том числе и на себя. Ансель, несущий меня в душ, для того, чтобы вымыть, и позднее, охладить.
– Боже мой.
– Бубню я.
– Унижение вступает в свои права.
Он смеется тихо между другим поцелуем, на этот раз в висок.
– Ты заставила меня поволноваться. Тебе было очень плохо.
– Существует ли хоть одна поверхность в твоей квартире, которая осталась нетронутой моей блевотой?
Он поднимает подбородок, глаза светятся от забавы, кивая в сторону угла.
– Вон там, дальняя часть комнаты - чиста.
Снова прячу лицо в руках, приглушенно извиняясь из-под них.
– Cerise, - зовет он меня, протягивая руку для прикосновения к моему лицу. Инстинктивно, я отстраняюсь, чувствуя отвращение. Но мне, сразу же, хочется исправить это из-за вспышки боли в его глазах, но они проясняются до того, как я понимаю, что она действительно была там.