Сладкий развратный мальчик (др. перевод)
Шрифт:
Он выглядит обеспокоенным... и будто под кайфом. Его веки тяжелые, и он медленно моргает. Не знаю, что он принял для сна, но он только проспал в течение приблизительно часа, и его немного шатает, будто он может упасть.
– Могу я сделать для тебя что-нибудь?
– Его акцент усиливается от сонливости, и его слова труднее понять.
– Нет, если, конечно, у тебя не завалялась аптечка в ручной клади.
– Его брови сдвигаются вместе.
– У меня есть ибупрофен, кажется.
– Нет, - говорю я, закрывая глаза на мгновенье.
– Мне нужны... женские штучки.
Ансель снова
– Поэтому тебя стошнило?
Я чуть не начинаю смеяться от взгляда на его лицо. Мысль о том, что каждые мои месячные такие мучительные и сопровождаемые еще и тошнотой, нагоняют на него жуть от моего имени.
– Нет, - отвечаю, чувствуя, что мои руки начинают дрожать от напряжения, которое отвлекает, чтобы стоять.
– Просто чудесное совпадение.
– У тебя... нет ничего? В сумке?
Я испускаю то, что должно быть тяжелым вздохом, известным человечеству.
– Нет.
– Говорю ему.
– Я была немного... растерянной.
Он кивает, потирая лицо, и после этого, он кажется более проснувшимся, и решительным.
– Жди здесь.
– Он закрывает дверь со щелчком, и до меня доносится, как он зовет стюардессу, и я сползаю вниз на сиденье унитаза, упираясь локтями в колени и кладя голову на руки, пока слушаю его через дверь.
– Извините, что беспокою Вас, но моя жена, - начинает он, и останавливается.
– С последним словом, которое он произносит, мое сердце пускается вскачь.
– Та, которая заболела? У нее начался... цикл? И я хотел бы узнать, не храните ли вы на такой случай... что-нибудь? Понимаете, путешествие произошло спонтанно, и она собиралась в спешке, и еще до этого мы были в Лас-Вегасе. Без понятия, по какой причине она полетела со мной, но я действительно не хочу налажать с этим. И теперь ей нужно кое-что. Может она, уф, - он заикается, и наконец, выдает, - позаимствовать это?
– Я прикрываю рот, когда он продолжает тараторить, хотела бы я увидеть в этот момент выражение лица стюардессы по другую сторону двери.
– То есть использовать.
– Продолжает он.
– Не позаимствовать, потому что не думаю, что это работает так.
Слышу женский голос:
– Вы не знаете, что именно ей нужно, тампоны или прокладки?
Ооо, Боже. Боже. Этого не может быть.
– Ммм...
– Он вздыхает и затем говорит.
– Понятия не имею, но я дам вам тысячу долларов, чтобы закончить этот разговор и взять оба предмета.
Это официально худшее, что могло произойти со мной. Но это лучше чем это.
***
Нет унижения хуже, чем сидеть в инвалидной коляске, которую катят через таможню в зал получения багажа, сидеть посреди аэропорта Шарль де Голль, держа в руках бумажный мешок у лица, в случае если два глотка воды, которые я выпила час назад, решат выйти на свет. Мир ощущается слишком ярким и шумным, скоропалительные пронзительные французские крики в резких вспышках из громкоговорителей
А я говорю ему, что он должен просто посадить меня на самолет обратно до Калифорнии.
Кажется, он смеется и отвечает, нет.
Он пересаживает меня на заднее сидение такси прежде, чем садится сам и говорит что-то на французском водителю. Он говорит настолько быстро, что я уверена, нет никакого способа понять его, но водитель, кажется, понял. Мы отъезжаем от обочины, и на нереальной скорости стартуем по дороге, выбираясь из аэропорта резкими толчками, заносами и внезапными поворотами.
Как только мы достигаем центра города, и здания начинают вырисовываться и возвышаться над узкими извилистыми улочками, это становится пыткой. Таксист, кажется, не знает, где педаль тормоза, но зато он знает, где у него клаксон. Сворачиваюсь на стороне Анселя, пытаясь удержать в желудке то, что поднимается к горлу. Существует миллион вещей, на которые я хочу полюбоваться из окна - город, архитектура, яркая зелень, которую я могла почти чувствовать, садясь в такси — но, к сожалению, у меня озноб, я потею и едва остаюсь в сознании.
– Он ведет такси или играет в видео-игру?
– Бурчу я, едва ли связно.
Ансель хихикает тихо в мои волосы, шепча:
– Ma beaut'e. [15]
В мгновение, мир перестает вращаться и дергаться, и меня стаскивают с места, подхватывая под колени и спину сильными руками, и поднимают. Ансель легко заносит меня в здание, заходя прямой наводкой в крошечный лифт. Он ждет, когда таксист затолкает наши сумки позади нас. Я ощущаю дыхание Анселя на своем виске, ощущаю механизмы лифта, поднимающего нас выше и выше.
15
Моя прелесть.
Поворачиваю голову к нему, утыкаясь носом в мягкую и теплую кожу его шеи, и наслаждаюсь запахом. Запах мужчины, имбирного эля и тонкий едва уловимый запах мыла, которым он мылся несколько часов назад, смывая меня с себя в номере отеля.
И потом, до меня доходит: должно быть сейчас от меня исходит отвратительный запах.
– Извини, - шепчу я, отворачиваясь и пытаясь, вывернутся из его рук, но он крепче прижимает меня, выдавая:
– Тсс.
– В мои волосы.
Он усердно ищет ключи в кармане, при этом неся меня, и как только мы оказываемся внутри, он ставит меня на ноги. И только теперь, когда, кажется, мое тело решает, что получило разрешение ответить на поездку в такси, я падаю на колени, и извергаю всю воду, которая была в моем желудке в ведерко для зонтиков возле двери.
Серьезно, не возможно, чтобы мое унижение стало еще больше.
Позади слышу, как Ансель резко откидывается на дверь и сползает по ней, рядом со мной, прижимаясь лбом к моей спине прямо между лопаток. Чувствую, как его тело сотрясает от беззвучного смеха.