Сладкое Забвение
Шрифт:
Мне двадцать девять, и до сегодняшнего дня я никогда не был настолько глуп, чтобы трахаться без презерватива. Теперь я был развалиной — во всяком случае, с моей маленькой невестой. Не думаю, что когда-либо переспал бы с женщиной, зная, что мои кузены тоже ее трахают, или даже лучше — Тони. У меня не было ни малейшего шанса, что они окажутся чистыми, поэтому я всегда надевал защиту. Моя челюсть сжалась, когда я задумался о сексуальной истории Елены. Я хотел знать, сколько было мужчин, их имена и все, что они делали с ней, чтобы я мог сделать это в два раза сильнее и заставить
Я задавался вопросом, принимала ли она таблетки, и тревожно надеялся, что нет. Я хотел неразрывной связи с этой женщиной. Хотел написать свое имя на ее коже, сделать все возможное, чтобы она знала, что она моя. Например, запереть ее в моей комнате и кормить с рук. Я с безразличным видом докурил сигарету и задумался о том, как это будет выглядеть.
Фары Луки въехали на подъездную дорожку. Он заправил рубашку и поправил манжеты, выходя из машины.
— Сделаю дикое предположение. Это была маленькая розовая принцесса, которая разозлила тебя и испортила мне ночь.
Я покачал головой в ответ на его дурацкое прозвище и закурил новую сигарету.
— Удивительно, что ты вообще смог найти кого-то, кто трахнул бы твое уродливое лицо.
Улыбка тронула его губы, и он провел рукой по губам, будто там все еще что-то было.
— Тебе пришлось заплатить ей? — спросил я, прислушиваясь к городу на заднем плане.
Сирены, шум шин, телевизор соседа Джона, играющий бесконечную игру в мяч через открытое окно. Он был моим охранником, и я подумывал прибавить ему зарплату, чтобы он починил его чертов кондиционер. Если бы я хотел слушать MLB (прим.пер: Профессиональная спортивная бейсбольная организация в Северной Америке, являющаяся одной из четырёх профессиональных спортивных лиг в США и Канаде.) весь день, я бы включил его.
Лука подошел к холодильнику и достал пиво. — Возможно, было бы лучше, если бы я заплатил. — он открыл банку и сел в шезлонг. — Она, блядь, все время говорила о тебе.
— Интересно.
Глубоко вдыхая, чтобы избавиться от запаха Елены, я ощутил запах конца лета. Как свежескошенная трава, моторное масло, умирающая жара и городской иногда горький запах.
Уголок его губ приподнялся.
— Изабелла.
— Ах. Если ты думаешь, что я знаю, как заставить ее замолчать, то тебе не повезло.
Он рассмеялся.
На самом деле я знал несколько способов, но не хотел говорить об Изабелле. Волнение все еще не покидало меня, и я вышел из гаража и прислонился к своему Мустангу на подъездной дорожке.
Короткая мысль об Изабелле напомнила мне, что она будет здесь утром. Она была всего лишь моим поваром и, честно говоря, дерьмовой горничной, хотя раньше была обычной девушкой на ночь. Ну, во всяком случае, по понедельникам и четвергам, когда она находилась здесь. Она была удобна, но потом трахнула Тони и пришла с нежелательной драмой. Я не прикасался к ней целый год и встречался с ней всего несколько раз.
Я обдумывал, что мне с ней делать. Даже мужчина в Коза Ностре не станет выставлять любовницу или бывшую любовницу
— Твоя розовая принцесса встретиться с ней завтра, — сказал Лука, хотя это был скорее вопрос о том, как он должен справиться с этим.
Какое-то движение в окне наверху привлекло мое внимание.
Я глубоко затянулся и встретился взглядом с Еленой за окном. Мягкий свет лампы освещал ее отражение. Растрепанные черные волосы и нежные глаза. Мое сердце забилось в неловком ритме.
Я получил то, что хотел, то, что считал необходимым, чтобы покончить с этой одержимостью Еленой, чтобы перестать зацикливаться на ней и вернуться к своей жизни. Но сейчас, смотря на нее, в груди, прямо за грудиной, пульсировала боль. Будто ее взгляд нанес мне удар одним лишь взглядом.
Мои глаза сузились, когда я выдохнул дым.
— Пускай.
Глава 39
«Жизнь действительно проста, но мы настаиваем на том, чтобы сделать ее сложной.»
— Конфуций
Елена
Птицы щебетали. Солнечный свет лился в окно приятными лучами. И было такое чувство, что меня жестко оседлали и оставили мокрой. Боль пронзила меня между ног, и кожа стала нежной, словно грубые руки и Нико натерли меня до крови.
Это напоминание согревало меня повсюду, хотя я знала, что так не должно быть. Мои чувства к нему были ветреными и раздражали даже меня саму. Я хотела двигаться по прямому пути, со зрелостью и вдумчивостью, но не могла найти это с ним. Он сделал меня горячей, а потом холодной. Он был мягким, а потом напряженным. Он был груб, а потом убил человека, чтобы заполучить меня.
Когда я думала о нем, то использовала не мозг, а совершенно другой орган.
Один с пульсом.
Я заснула, все еще ощущая его запах на своей коже, в волосах, повсюду, и удовлетворение заполнило мою грудь. Хотя, было и неприятное чувство беспокойства — от грохота, который раздался из его комнаты вскоре после моего ухода, и враждебности, просачивающейся под дверь. Насилие было обычным делом в моей жизни, но меня беспокоила его причина.
Возможно, Нико наконец понял, что я с багажом, от которого не готова отказаться. И я могла только догадываться, что он жалеет, что не обзавелся женой — девственницей. Он не любил делиться — это было очевидно.
Возможно, я была не такой, как он думал.
Может, он вернет меня теперь, когда затащил в свою постель.
Мой папа наверняка убил бы его, если бы попытался, но Нико никогда не боялся нарушать правила. Однако, если мой отец не был доволен этим браком, как я слышала, может, он был бы рад, что Нико передумал?
У меня перехватило горло. Я верила, что это то, чего я хотела — не выходить замуж за Нико, но теперь, думая об этом... что-то обернулось вокруг моих легких и сдавило их. И не потому, что это уничтожит мою и без того испорченную репутацию.