Славное дело: Американская революция 1763-1789

Миддлкауф Роберт

Друг Пейна, акцизный чиновник Джордж Скотт, в 1774 году познакомил его с Бенджамином Франклином, который как раз завершал свою миссию в Англии в качестве посланника колоний. Очевидно, Франклин разглядел в Пейне какой-то талант, который дремал глубоко в душе, и, когда Пейн сообщил ему, что хотел бы уехать в Америку, снабдил его рекомендательным письмом к своему зятю, филадельфийскому торговцу Ричарду Баху. По всей видимости, Пейн не планировал заниматься в Америке коммерцией, но после своего прибытия 30 ноября 1774 года разыскал Баха. Вскоре в местных газетах стали появляться его стихи и очерки [570] .

570

BF Papers. XXI. P. 325–326.

Судя по всему, набив шишки на своих многочисленных неудачах, Пейн научился хорошо излагать свои мысли, и теперь он направил это умение на благо того дела, которое,

как он надеялся, осчастливит человечество. Его обращения к американцам подвергали сомнению некоторые из их глубочайших убеждений, а именно то, что их права дарованы древними конституциями, а также то, что их интересы защищены историческими связями с Британией. Эти убеждения Пейн называл «иллюзорными». По его мнению, никакая непреложная политическая истина более не была таковой. Британская конституция, далекая от того, чтобы считаться благом цивилизации, ее части «являются порочными остатками двух древних тираний» — монархии и аристократии. Большая часть американских публицистов избегала нападок на короля даже после начала войны — их точка зрения выражалась в том, что король находится под влиянием своих недобросовестных министров. Пейн с презрением обрушился на такое благодушие. Монархия, пояснял он, «самое ловкое из ухищрений дьявола для насаждения идолопоклонства». Что касается наследственной монархии, то эта практика извращает законы самой природы, которая иначе «не обращала бы их в насмешку, преподнося человечеству осла вместо льва». Весь трактат пестрел такими меткими сравнениями, равно как и изобретательными нападками на институты, которые американцы привыкли считать связующими их с метрополией. Большинство убийственных доводов подавалось в контексте текущей политической ситуации или излагалось языком, понятным среднему американцу. Например, Пейн пересказывал ветхозаветную историю монархии, а если его аудитория не улавливала связи с язычеством, то он без обиняков сравнивал монархию с государственным папизмом [571] .

571

Цит. по: Пейн Т. Избранные сочинения. М., 1959.

Тем, кто не был столь впечатлителен или был лишен протестантских предрассудков, Пейн призывал на помощь «простые факты, ясные доводы и здравый смысл», касающиеся положения Америки, доказывая, что оно непременно ухудшится, если пойти на временное примирение. Для подкрепления своих выводов Пейн пользовался традиционными аргументами, демонстрирующими противоположность интересов англичан и американцев, однако самым убедительным доводом, раньше не звучавшим, стало то, что кровь американцев уже пролилась, и с каждой каплей этой крови их привязанность к «стране предков» ослабевает. Борьба идет на уровне страстей, и той страстью, что обращена на Британию, стала ненависть. Вывод казался очевидным: «Примирение — обманчивая мечта» [572] .

572

Там же.

Многое из того, что писал Пейн, на самом деле было предметом обсуждения уже девять месяцев, что прошли после Лексингтона. Текущие события, сделавшие очевидной упрямство и враждебность короля и парламента, сделали примирение сторон труднодостижимым. «Здравый смысл» помог американцам осознать, насколько далеко они зашли в борьбе за свои права, помог понять, что они больше не смогут вернуться к status quo 1763 года. Если Пейн говорил правду, то ни король, ни парламент, ни народ Англии также не имели никакого желания соблюдать прежние договоренности. Часть аргументов Пейна уже высказывалась в различных памфлетах, опубликованных за эти двенадцать лет, по мнению авторов, заговор против колоний осуществлялся полным ходом. Однако Пейн пошел дальше: он показывал, что этот заговор был заложен в самой природе англо-американских соглашений. И так как заговор был неотделим от монархии и британской конституции, то американцы, по сути дела, были лишены выбора — им нужно было провозглашать независимость.

Декларация независимости могла быть продиктована только здравым смыслом, и Пейн твердо верил, что это может стать историческим прорывом. Всего в нескольких словах он указывал американцам на значимость того, что они делали: «В нашей власти начать строить мир заново. Со времен Ноя до настоящего времени не было положения, подобно существующему». Мы не можем сказать, насколько серьезно аудитория Пейна воспринимала его фразеологию. Несомненно, Пейн апеллировал к тому, что осталось от христианского милленаризма, прошлого жителей колоний, и, проповедуя исторический разрыв, он одновременно лил бальзам на души своих читателей, уверяя, что Американская революция должна занять свое место в истории христианства [573] .

573

Там же («Дополнение»).

Разумеется, Пейну отвечали, он реагировал, и между ним и его корреспондентами началась полемика. Но все, кто принимал участие в этом споре, продвигались к истине, и им удалось увидеть отблески будущего Америки. Критики «Здравого смысла» и его основного утверждения, что независимость должна быть объявлена незамедлительно, предлагали целый ряд контраргументов. Одни утверждали, что время еще не пришло, другие возражали, что сама идея независимости неверна, так как американские свободы никогда не включали в себя безопасность, гарантированную прежними конституциями. Некоторые корреспонденты Пейна сделали упор на его мечтаниях о начале новой истории Америки — их ответы пестрили пугающими для XVIII века словами «новаторство», «утопия», «визионерство» и «анархия». Пейн отвечал под псевдонимом Лесной житель, выбранным им, скорее всего, чтобы показать, насколько жизнь в Америке свободна от европейской аморальности, отстаивая утверждение, что независимая Америка — это чистый лист, на котором можно писать историю. Чего, вопрошал он, бояться Америке, «кроме ее Господа», ибо Америка, «находящаяся вдали от жестокого мира, может наслаждаться покоем под охраной океана и пустыни…» [574] .

574

См. особенно: Pennsylvania Gazette, March 26, April 24, May 1, 1776.

Пейн опубликовал «Здравый смысл» в Филадельфии, и его очерки от лица Лесного жителя появились в городских газетах. Его друзья сделали своей трибуной филадельфийскую прессу, так же поступили и его политические оппоненты, но, вследствие того что полемика затрагивала «континент», «Здравый смысл» был перепечатан во всех больших городах Америки и во многих малых. Естественно, дебаты вокруг трактата ширились, вовлекая и влиятельных лиц, таких как Джон Адамс. За несколько месяцев было напечатано свыше 100 000 экземпляров «Здравого смысла», а все газеты стали ареной борьбы сторонников независимости и примирения [575] .

575

Ryerson R. A. The Revolution Is Now Begun: The Radical Committees of Philadelphia, 1765–1776. Philadelphia, 1978 (ch. 7).

Один из тезисов, выдвигаемых Пейном, состоял в том, что исторические враги Британии в Европе будут более склонны поддерживать колонии, если те объявят о независимости. Ни одна европейская держава не вмешается во внутренний спор Британии с ее колониями, если те могут вновь объединиться против внешнего врага, как бывало в прошлом. Объявление независимости убедит Европу, в особенности Францию, на которую некоторые члены конгресса смотрели как на страну, способную оказать поддержку финансами и оружием.

IV

В первые месяцы 1776 года ряды партии тех членов конгресса, которые выступали за международную поддержку, росла. Эти «радикалы» (а их радикализм состоял в отстаивании идеи независимости) согласовали ряд шагов, которые, по их мнению, давали надежду на успех войны за независимость. Братья Адамс, братья Ли и их сторонники считали, что первым важным шагом будет создание новых институтов власти в колониях. Хотя у них не было ясной идеи, какими должны быть эти органы, их создание должно было послужить сплочению американцев вокруг идеи независимости. Когда колонии образуют институты власти, следующими шагами должны стать, как писал Джон Адамс Патрику Генри, «образование конфедерации и определение основных пунктов континентальной Конституции; объявление колоний суверенным государством или несколькими конфедеративными государствами; и наконец, заключение договоров с иностранными государствами». Письмо Адамса Генри датировано 3 июня, когда уже было совершенно понятно, что все эти шаги — лишь вопрос времени, поэтому их порядок не очень важен [576] .

576

JCC.. I. P. 471.

А в феврале «радикалы» серьезно относились к последовательности своих действий как к важному для осуществления своих планов фактору, причем эти планы, хотя и имели в виду те шаги, которые Адамс перечислил в своем письме, включали в себя ряд мер, которые были по плечу только оформившемуся государству. Эти меры можно увидеть в проекте меморандума, составленного Джоном Адамсом: заключение союза с Францией и Испанией; отправка послов в эти страны; регулирование валютной системы; создание и обеспечение вооруженных сил в Канаде и Нью-Йорке; поощрение производства пеньки, парусины, селитры и пороха; взимание налогов; подписание договоров с Францией, Испанией, Голландией и Данией; начало каперской войны; объявление независимости и войны Англии. В программе «радикалов» были и другие пункты, но приоритетным оставалось объявление независимости [577] .

577

Diary of John Adams. II. P. 231.