Славянорусские древности в «Слове о полке Игореве» и «небесное» государство Платона
Шрифт:
Внешний вид. «И я не видел людей с более совершенным телом, чем они. Они подобны пальмам, румяны, красны. Они не носят ни курток, ни кафтанов, но носит какойлибо муж из их числа кису, которой он покрывает один свой бок, причем одна из его рук выходит наружу… И от края их ногтя до шеи они покрыты изображениями (татуировкой) деревьев и тому подобного». И что тут, собственно, скандинавского? В таком виде Геродот описывает, например, будинов, жителей, как полагают, Волыни и Белорусии, которых ученые относят к славянам: «Это большое и многочисленное племя; у всех них светлоголубые глаза и рыжие волосы» (Herod. IV, 108). Еще ближе к русам внешний вид и одежда кельтов со слов античных авторов: рост высокий, кожа светлая, мускулатура развитая, глаза голубые, и белокурые волосы. Обычным мужским нарядом (в континентальной Европе) был кусок полотна, перекинутый через одно плечо, расправленный на теле и перехваченный поясом на талии; сверху набрасывался плащ; все было сделано из шерсти [176] . А что касается
Украшения женщин. «На шее у них (женщин) маниста из золота и серебра, так как если человек владеет десятью тысячами дирхемов, то он справляет своей жене одно манисто, а если владеет двадцатью тысячами, то справляет ей два маниста; и таким образом каждые десять тысяч, которые у него прибавляются, прибавляются в виде маниста у его жены, так что на шее какойнибудь из них бывает много манист».
– Намек на большое количество драгоценных украшений (манист на шее) у женщин таманских (тмутороканских) русов содержится в «Слове о полку Игореве»: «Се бо готския красныя девы въспеша на брезе синему морю. Звоня рускым златом, поют время бусово, лелеют месть Шароканю».
– Вот готские красные девы (тождество таманских готов как руговславянорусов и приазовских половцев?
– Герберштейн. Русы рядом с хазарами.
– Географ Баварский. VIII в.) запели (сопровождая пением ритуальный танец) на берегу синего моря (у воды). Звеня русским золотом (большим количеством драгоценных манист на шее), поют о времени темном (после нападения половцев на города Киевской Руси в связи с неудачным походом Игоря), манят (призывают) месть Шарукану (Шаруканову роду) (пер. наш).
– Как бы там ни выглядело дело, но это русы, говорящие на славянорусском языке.
Обряд поклонения богам. «Удачная торговля русов зависела от расположения богов». «Во время прибытия их судов к якорному месту, - говорит ИбнФадлан, - каждый из них выходит, имея с собою хлеб, мясо, молоко, лук и горячий напиток («горячие» - сильные, крепкие хмельные напитки; на Руси к «горячим напиткам» относились ставленые и вареные меды, крепость их была во много раз больше, чем крепость виноградного вина.
– Л. Г.), (каждый) подходит к высокому вставленному столбу, имеющему лицо, похожее на человеческое, а кругом его малые изображения, позади этих изображений вставлены в землю высокие столбы» (идолы). (То есть идолы торчали из земли в порядке обратной перспективы: в первом ряду - самые маленькие, во втором - повыше, в третьем - более высокие, - метод, как известно, применявшийся в иконописи.
– Л. Г.).
(Рус) «подходит к большому изображению, простирается пред ним и говорит: «О господине! (исконнославянское «господь» [179] ; скандинавское drottinn «господин» в значении «бог, господь» не употреблялось, применялось словосочетание goр drottin «господь бог»; ссылка А. П. Непокупного на Е. А. Мельникову для случая drottinn «бог, господь» ошибочна [180] ), о господине! я пришел издалека, со мной девушек - столько и столькото голов, соболей столько и столькото шкур», - пока не упоминает все, что он привез с собой из своего товара. Затем говорит: «Этот подарок принес я тебе», - и оставляет принесенное им перед столбом, говоря: (далее молитва об удачной продаже своего товара). При затруднительной продаже рус трижды возвращается к идолу с другими подарками, а если желаемое не осуществляется, то он приносит одному из тех малых изображений подарок и просит его о ходатайстве, говоря: «Эти суть жены господина нашего и его дочери», и он не пропускает ни одного изображения, которого не просил бы и не молил бы о ходатайстве и не кланялся бы ему униженно» [181] . По словам Гельмольда, среди многообразных божеств балтийские славяне признают и единого бога, господствующего над другими в небесах, и что божества от его крови происходят, и каждый из них тем важнее, чем ближе он стоит к этому виду богов. Наличие в русском святилище определенного числа женских идолов, «жен и дочерей» бога, говорит больше о славянском происхождении русов, чем другие факты ИбнФадлана. В «Слове Христолюбца» по списку XIV в. читаем следующее: «веруют в Перуна, и в Хорса, и в Мокошь, и в Сима, и ве Рьгла (Семаргла.
– Л. Г.), и в Вилы, их же числом тридевять сестрениц… и мнят богинями, и та покладывахуть им теребы, и куры им режуть». В «Слове св. Григория Богослова» такое же число Берегинь: «тем же богом требу кладут и творят и словенский язык… и Берегыням, их же нарицают тридевять сестериниць» [182] . Усиленное почитание и славление богов требовало большого количества святилищ, которые, как мы знаем, огораживались, что напрямую выводит на архаичное скандинавское garрr «огороженное место, усадьба, двор» в скандинавских источниках, упоминающих Древнюю Русь под именем Гардарики [183] . Но это не «страна городов», в соответствии с общепринятым
Погребальный обычай. В этом обычае русов, сохраненном ИбнФадланом, славянорусскую выгоду представляют пять частей: добровольное согласие одной из жен покойного умереть вместе с ним; закалывание избранницы ножом; сожжение и захоронение вместе с мужем; мясо зарезанных петухов и кур среди других ритуальных предметов, разбросанных вокруг покойника; надмогильная надпись на столбе «из белого тополя (символ женской тоски.
– Л. Г.) с именем умершего мужа и именем царя русов» [184] . Чтобы показать заявленный интерес, осталось втянуть в наши рассуждения примеры, похожие на обычаи русов и сказать нечто о самой надписи. Так, Геродот о племенах в северных областях Фракии: «У племен же, обитающих севернее крестонеев, существует вот какой обычай».
И вот какое содержание передает Геродот. Когда ктонибудь умирает, его жены начинают спор: какую из них покойник любил больше всех. Разрешив спор, ближайшие родственники закалывают избранницу на могиле и предают земле вместе с супругом. «Остальные же жены сильно горюют, [что выбор пал не на них]: ведь это для них величайший позор» (Herod. V, 5). Основывать сходство фракийских и славянских обычаев можно, полагаясь на свидетельства византийских писателей, так как некоторые из них имя фракийского племени «геты» считали синонимом имени «славяне». Убедительные суждения содержатся в «Истории» Феофилакта Симокатты (VII в.). «А геты, или, что то же самое, полчища славян причинили большой вред области Фракии»; «ромеи, приблизившись к гетам - таково древнее имя этих варваров (славян) - не решились сойтись с ними в рукопашную…» [185] . Более того, любой антинорманист может «рассмеяться под нос» (Екатерина II) норманисту после слов крестителя Германии Бонифация, сказанных им еще в VIII веке о погребальном обычае южнобалтийских славян: «По смерти мужа жена отказывается от жизни и почтенною женщиною слывет между ними та, которая предает себя смерти, чтобы сгореть на костре с мужем» [186] .
Славянорусский обычай приносить в жертву петухов и кур показан нами в памятнике «Слово Христолюбца». А вот имя царя русов в надмогильной надписи нам не досталось - ИбнФадлан не записал его, как и само имя покойника. Остаются домыслы и гадания - зачем родственники умершего написали имя своего «царя»? И все же, несмотря на это, попробуем предложить свою версию. В надписи с именем «царя» русов заключено древнеславянское религиозное представление о великом князе или царе как воплощении главного бога: имя богацаря приобретает значение имени самого бога. Ср. в договоре Олега слова: «ко княземъ нашим свтлым рускым» с именем главного бога прибалтийских славян Святовит / Свентовит. Сходное явление известно у персов, как это показано у Эсхила: «… боги глубин! / Выпустите нб свет / Гордую тень богацаря… Баал (бог)… царь незлобивый, / Дарийотец, явись!» (Персы, 658).
Выводы. При обосновании наших утверждений о прошлом мы, естественным образом, полагались на реальность, которая доступна лишь отрывочно благодаря памятникам письменности, а также на выводы лингвистов как на косвенные свидетельства. Общие выводы нашего исследования можно резюмировать так:
1) Смысловая сторона языка слов славян проявляется как сакральное отношение смысла слов, например, слово / слава; свят / свет. Средством выражения смысла слов свят / свет - творческого светового потока, связанного со словом и славой, выступает славянское слово «рус» в качестве интерпретации понятия рускыи = светлыи, «имеющего свой собственный свет», что отразилось в имени главного божества прибалтийских славян Святовит / Свентовит, и в сильном отклике «Рос» («Рус»), изданного варягамирусью после принятия качественного прорицания - «О царь!» Ср. «Белый царь» по отношению к русскому царю: светлый, благородный («божественный») [187] .
2) Гипотетическая связь этнонимов карпы и русины, а также между словами русак и камень, идущий на жернова, дает основание считать, что существует связь между словами рус и камень (гора, скала). Такое основание обнаружено в выводах лингвистов: «ведическое rv- «поднятый, высокий»; авестийское rљva (то же)»; русское (через представление об огне, вообще небесном свете) гора - гореть - горй; финское ruotsi (заимствованное из славянского русь?) от гипотетического скандинавского *roрs - на самом деле «страна скал», употреблявшееся финнами по отношению к Швеции.
3) В семантическое поле кроме слов рус - слово / слава - свят / свет - гора (камень, скала) /гореть / горй, объединенных смысловыми связями, включена общеславянская основа *ru- / *ry- «плыть, течь», из которой выводится русло. Другим основанием для включения «водного потока» в это семантическое поле послужил средневековый баварский гидроним - название реки «Русская Мюль», получившей также название «Шумная Мюль» в результате народной этимологии слова «Русская». Еще одним основанием для включения может служить лингвистический вывод по поводу употребления в средневековой Швеции значения слова rрer (родственного славянскому «рус») как «пролив между островами, защищенное место для плавания».