Славянские древности

Нидерле Любор

Болезнь и смерть

Хоти древние славяне и были народом здоровым, но все же жизнь их не была настолько благоустроенна, чтобы смерть приходила к ним только в бою или в глубокой старости. Можно заранее предположить, что климат и среда, в которой славяне жили, обусловливали наличие многих болезней, от которых они страдали. Так, например, в Полесье до того, как русское правительство провело огромные мелиоративные работы, свирепствовали болотная лихорадка и колтун, и хотя об этом и нет известий, совершенно очевидно, что эти болезни существовали в Полесье и в древнейшие времена. Единственным дошедшим до нас известием о болезнях древних славян, относящимся к X веку, является запись Ибрагима Ибн-Якуба о том, что у славян на теле имеется какая-то сыпь и опухоли. Это же, очевидно, имеет в виду и Масуди в своем сообщении о славянских банях [725] . Но кроме того, древние термины, как например недугъ, немощь, дъна, огонь, jeza (jezda), струпъ, кыла, вередъ [726] и другие, были общими для всех славянских языков и свидетельствуют и о других болезнях, которые тогда были известны.

725

Ibr^ah^im (ed. Westberg), 59; Mas’^ud^i (ed. Rozen), 57.

726

„Ziv. st. Slov.“, I, 221; Mansikka, Religion, I, 188.

О

том, как лечили славяне эти болезни, у нас имеются известия, относящиеся к VI веку, а в 802 году в Зальцбургский епархии [727] упоминается даже славянский лекарь. Вообще же лечением занимались больше всего старые колдуньи, так называемые вещуньи, о которых мы расскажем подробнее в главе VI.

Естественная смерть наступала или в результате болезни, или же от старости, преждевременная — от увечья во время различных работ или в бою. В первом случае славяне-язычники часто ускоряли приход ее тем, что стариков, неспособных к труду, убивали раньше, чем наступала их естественная смерть. Это подтверждается, во-первых, древним и индоевропейским обычаем, распространенным у окружавших славян народов — германцев, иранцев (скифов и массагетов) и пруссов [728] , — а во-вторых, нам известно, что пережитки этого обычая удержались у славян и позднее. Так, сохранилось запрещение князя Оттона от 1328 года древним полабским древанам, сохранившим еще этот обычай убивать своих престарелых родителей [729] ; в Сербии, где обычай этот известен был под названием «лапот» [730] , стариков убивали вплоть до недавнего времени. Вообще же древние славяне встречали смерть спокойно, особенно в бою. Когда в 593 году греческий военачальник Приск напал на славян, они в каком-то экстазе отчетливо выражали свое стремление умереть [731] .

727

В грамоте архиепископа Зальцбургского 802 года (Kos., Gradivo, П.9).

728

„Ziv. st. Slov.“, I, 221.

729

Cit. A. Meitzen, Siedelung, II, 484.

730

См. об этом исследовании С. Трояновича, Лапот и проклетиjе у Срба (Белград, 1898). Затем о традиции, существующей на Руси, см. в „Ziv. st. Slov.“, I, 222, и в статье, которую написал З. Кузеля, „Етнограф. Збiрникъ“, 1912, 31–32.

731

Theophylaktos, VI, 8. См. Ибн-Русте (изд. Хвольсона), 31 и Гардизи (ed. Bartold), 123.

Все это, разумеется, не говорит о том, что славянский воин, как каждый человек, не стремился возвратиться к домашнему очагу целым и невредимым. По свидетельству Прокопия мы знаем, что славяне с этой целью приносили перед боем жертвы богам [732] .

Глава III

Древнеславянские погребения

Погребальный обряд славян-язычников, каким мы знаем его в последние столетия перед принятием христианства, был ритуалом, вполне сложившимся, сложным и разнообразным, далеко ушедшим от его основных первоначальных форм, существовавших у еще неразделившихся индоевропейцев. В древнейшие времена, насколько, разумеется, можно судить по местам погребений, приписываемым славянам, в погребальном обряде славян было больше единообразия и простоты. Однако мы видим, что позднее, как и в других областях культурной жизни, на погребальных обрядах сказываются чужеземные влияния, в результате чего эти обряды приобретают значительно более разнообразный характер, и единообразие славянского погребального обряда исчезает. Лишь христианство снова приводит все к единообразию, стандартизирует погребальный обряд и при этом вводит совершенно новые основы обряда, а именно захоронение покойника на обычных общих кладбищах, освященных церковью. До этого славяне своих покойников не хоронили, а с древнейших времен, несомненно с самого возникновения славянства, сжигали.

732

Procop., III, 14.

Являлось ли трупосожжение вплоть до конца языческого периода единственным погребальным обрядом у славян — это старая проблема славянских древностей, которой занимался уже Добровский [733] . Как только в Германии появились первые работы по доисторической археологии, сразу же возник вопрос, относящийся к этнографии: что именно среди находок является немецким и что славянским? Ответ на этот вопрос вскоре стали искать и в разделении погребальных обрядов. Много дебатов вызывал вопрос, сжигали ли вообще славяне своих покойников, причем спор шел главным образом уже вокруг вопроса, являются ли погребения с трупосожжением в восточной Германии и Полабье германскими или славянскими. В семидесятых годах прошлого столетия в этот спор решительно включился Рудольф Вирхов. Авторитетно выступив в пользу германской принадлежности древних погребений с трупосожжением в восточной Германии, он признал за славянами только позднюю, так называемую культуру городищ («Burgwalltypus»), которая представлена культурными слоями древних городищ или современными им могилами с трупоположением [734] .

733

Dobrovsk'y, "Uber die Begr"abnissart der alten Slaven "uberhaupt und der B"ohmen insbesondere (Abh. Ges. Wiss., 1786, 333).

734

См. P. Вирхов, статья „"Uber Graberfelder und Burgwalle der Niederlausitz und des tiberoderischen Gebietes“ (Berl. Verh., 1872, 226).

Ныне вопрос славянского погребального обряда совершенно ясен. Основу его в дохристианский период, во всяком случае до той поры, пока мы можем бесспорно или по крайней мере документированно проследить древнюю историю славян, составляло повсюду трупосожжение, так же, как это было и у других соседних арийских народов: литовцев, германцев и галлов. Чужеземные влияния, имевшие место в различных землях, в частности влияние римское и восточное, сказывались

лишь в том, что наряду с этим основным обрядом местами появлялись отклонения от него, а именно — наряду с трупосожжением рано появляется и захоронение (с всевозможным устройством могил), а так как с приходом христианства изменение основного погребального обряда произошло не сразу, а постепенно и в различных областях в различное время, то особенно в течение первого тысячелетия нашей эры мы отмечаем период, когда оба основных обряда — сожжение и захоронение — существовали у славян одновременно. Исходя из этого, мы до некоторой степени имеем право утверждать, что в то время у древних славян-язычников практиковались оба обряда, однако трупосожжение в языческий период преобладало и было для него типично.

О том, что славяне до принятия христианства сжигали своих умерших, свидетельствуют данные как археологии, так и истории. Этнография сохранила следы трупосожжения в незначительной степени.

Археологическим подтверждением этого обряда является существование у древних западных и восточных славян многочисленных погребений с трупосожжением, с которыми мы далее познакомимся значительно подробнее. Весьма многочисленны и исторические свидетельства, относящиеся ко всем славянским землям [735] .

735

Подробности см. в „Ziv. st. Slov.“, I, 228 след.

О полабских славянах св. Бонифаций свидетельствует (под 744 годом), что они сжигали на кострах умерших мужчин вместе с их женами; тем не менее обряд этот на Лабе, видимо, вскоре исчез, так как позднейшие источники подобных сведений о полабянах не содержат. О трупосожжениях у чехов в древнейших источниках свидетельств почти нет. Зато поляки, по свидетельству Титмара, сжигали умерших еще в XI веке, а у южных славян трупосожжение засвидетельствовано в VII веке (при взятии Царьграда в 626 году), и в X веке его засвидетельствовал и Масуди [736] .

736

Bonifacius, Epist. (Jaff'e, Monumenta Moguntiaca, 172); Kosmas, I, 12 (bustum Tyri); Thietmar, IX (VIII), 3; Anon., ed. Mai, Nova bibl. patrum, VI, 432; Mas’^ud^i (А.Я. Гаркави, указ. соч., 136).

У восточных славян трупосожжение в X и XI веках подтверждается рядом восточных писателей, Львом Диаконом при описании битвы у Доростола в 971 году [737] и, наконец, автором древнейшей части Киевской летописи, который прямо говорит, что раньше и даже в его время, то есть в конце XI века, отдельные русские племена сжигали своих покойников на кострах, пепел собирали в сосуд, который ставили затем на столбах при дорогах [738] . У соседних пруссов сожжение умерших засвидетельствовано даже в XIII веке, а в Литве, Латвии и Эстонии еще и в XIV–XVI веках [739] . Если мы сопоставим результаты археологических исследований с этими известиями, то будет очевидно, что славяне практиковали сожжение умерших даже в то время, когда в соседней Германии под влиянием христианства и в результате запрещения Карла Великого [740] оно давно прекратилось. В Чехии умерших сжигали еще в X веке, а местами, вероятно, и в XI веке; в Лужицах — также; у полабян — в VIII–IX веках; на юге — примерно в IX–X веках; у поляков — в XI веке; на Руси некоторые племена сжигали умерших еще в XII, а местами даже в XIII веке.

737

Ибн-Фадлан, ал-Истахри, ал-Балхи, Масуди, Ибн Хаукаль, Ибн-Русте, Персидский географ, Гардизи, а позднее и некоторые другие. См. Гаркави, указ. соч., 111, 115, 129, 136, 193, 202, 221, 259, 264, 265, 276; Гардизи (ed. Bartold), 123; Персидский географ (ed. Туманского), 135; Лев Диакон, IX, 6. См. „Ziv. st. Slov.“, I, 230.

738

Лаврентьевская летопись (ПВЛ, I, 15).

739

Ипатьевская летопись под 1252 годом; Dreger, Cod. Pomeraniae, dipl. № 191; Stryjkowski, Kronika polska XI (Warszawa, 1846, I, 386); Guaguini, De orig. Lith. (Historii Scriptores rer polon., II, 391). В русском переводе Малалы кто-то под 1252 годом также вписал упоминание о трупосожжениях в Литве (Mansikka, Religion, I, 69).

740

См. „Capitulare Paderbornske“ от 785 года, стр. 7, 22.

Таким образом, погребения с трупосожжениями, относящиеся к христианскому периоду, всегда являются языческими, погребения же с трупоположением большей частью являются уже христианскими, однако я не хочу утверждать, что любое погребение с трупоположением в X–XII веках обязательно является христианским. Кое-где обряд трупосожжения под внешним, скорее всего римским [741] , влиянием сменился захоронением умерших еще до того, как сменилась религия. Однако, как мы это дальше увидим, и при захоронениях трупов в могилах, несомненно, сохранилось множество древних языческих обычаев.

741

Римляне и греки перестали сжигать своих покойников в императорский период. В Ольвии, например, в этот период отмечен только 1 % погребений с трупосожжением. В римских провинциях на Дунае переход к простому захоронению падает на III–IV вв. Могилы в Черняхове (IV в.) означают переходный период.

В основном славянский языческий обряд заключался в том, что тело умершего с плачем и пением доставлялось на кладбище, скорее всего к общему кострищу или к отдельной могиле, которая уже была подготовлена. Там из поленьев был сложен костер, на который укладывали покойника в одежде, а иногда и в вооружении, которые он обычно носил при жизни, — непосредственно на костер, или на доске, или в ладье. После этого родственники поджигали костер. Тотчас же по сожжении покойника или на следующий день пепел с обгоревшими остатками костей, оружия и украшений собирали в кучу или складывали в урну, которую зарывали в могилу или ставили, наконец, на могилу сверху на камень или на столб в зависимости от того, какие могилы были в обычае данной местности и рода. В урну вкладывались также и дары, которые должны были служить умершему в загробной жизни. Если покойник был похоронен без сожжения, тело его вместе с принесенными дарами опускали в такую же могилу и здесь же поджигали жертвенный костер, у которого свершалось и первое погребальное пиршество.