Славянские древности
Шрифт:
Каковы были отношения между господином и рабом, нам точно не известно. Но одним славянское право явно отличалось от римского, а именно тем, что господин считал своего раба не только вещью, но и членом семьи, хотя и обладающим меньшими правами. Характерно и несомненно то, что древние славянские термины для обозначения подневольных людей: рабъ (робъ) и отрокъ — являлись одновременно и терминами для обозначения детей [1068] . Наряду с этим мы располагаем и непосредственными историческими свидетельствами о том, что с рабами славяне обращались мягко, разрешали им через определенный срок освобождаться путем выкупа из рабства, а если они не были выкуплены после этого срока, оставаться в общине в известной мере свободными, причем отношение к ним было довольно дружественное [1069] . Однако имеются сообщения, свидетельствующие и об обратном, правда, относятся они уже к более позднему времени. В более древние времена, в период постоянных перемещений, отношение к коренному населению и к военнопленным, видимо, действительно было менее суровым, чем позднее. Не было еще той ненависти, которую вызвали особенно немцы, стремившиеся поработить, уничтожить и денационализировать полабских славян [1070] .
1068
K. Kadlec, Enc. poi., 91; J. Janko, Pravek, 73. И. Янко в этом месте дает следующее толкование этой связи наименований: в первоначальный период развития праславянского общества мужчины и молодежь занимались лишь охотой, скотоводством и войной, а тяжелая хозяйственная работа лежала на плечах женщин и осиротевших детей (робъ от праславянского орбъ, ср. староиндийск. arbha —
1069
См. сообщение Маврикия, Strat., XI, 5 (VI в.) и „Тактику“ Льва Диакона, XVIII, 104; о хорошем обращении с рабами на Руси см. известие Ибн-Русте (А.Я. Гаркави, указ. соч., 268).
1070
См. заключительную XIII главу. У чехов в начале исторического периода обращение с рабами также не отличалось уже мягкостью (Kosmas, Chron., III, 23, 62).
В отличие от бесправных рабов класс свободных был полноправным. Свободные принимали участие в вече, в случае войны несли военную службу и обладали, разумеется, и всеми личными правами. Они были полноправными субъектами права, могущими, в частности, приобретать для себя имущество и нести обязательства. У части западных славян (чехов и поляков) эти свободные назывались дедичами, у полабских и восточных славян смердами (смердъ, zmurdones, smardones) [1071] . Некоторые историки права считали рабами и смердов, но, судя по некоторым известиям, правильней будет считать их классом сельского свободного населения [1072] . О том, что все члены Антского союза племен были одинаково свободными, свидетельствовал Прокопий уже в VI веке [1073] .
1071
См. далее, прим. 1075.
1072
K. Kadlec, Enc. poi., 71.
1073
Procop., В. G., III, 14.
Основа третьего, еще более привилегированного класса и его отличие от остального свободного населения были предопределена уже самой организацией рода и жупы, в которых начальник, естественно, всегда был наиболее уважаемым и влиятельным лицом, и поэтому неудивительно, что эти начальники и их потомки начали с течением времени чувствовать себя стоящими над остальными членами рода, племени или жупы. Позднее, когда родовые связи стали разрушаться, это разделение проявилось и в имущественных отношениях, так как и здесь старейшина (староста) и жупан стремились сохранить за собой больше имущества, чем остальные.
Из этих наиболее влиятельных и богатых людей, которые были у славян уже в VI веке, так как с этого времени в отношении их появляются в источниках термины: primates, primi, priores, primores, proceres, praestantiores, meliores, seniores [1074] , — образуется та часть славянского дворянства, которая, когда возникли монархии с князьями во главе, составила княжескую дружину и получила в свои руки командование войском, административные должности по управлению государством и вообще приобрела влияние в княжеском окружении. Другая часть дворянства образовалась в славянских землях из тех княжеских дружинников, которые по своему происхождению являлись чужеземцами и были приглашены князем в славянские земли. Нам известно, что, по крайней мере, так было в России после прихода русо-варягов. Так же было и в Болгарии (, , славянск. болярин с почетным эпитетом ), и не исключено, что и в других славянских землях княжеская дружина по своему составу не была славянской и состояла из иноплеменных элементов. Были, однако, и дружины, состоявшие из дружинников — славян; во всяком случае, у нас нет оснований видеть в них чужестранцев. Из этих дружин как иноплеменных, так и собственно славянских, размещенных по городищам, и образовывалось дворянство либо непосредственно в окружении князя, либо по всей земле. Класс так называемых витязей (полабск. vi'caz, церковнославянск. витязь, vitezь, латинск. vithasii, vethenici, немецк. witsezen или knechte), засвидетельствованный у полабских сербов в XI и XII веках, был не чем иным, как мелким военным дворянством, служившим в княжеской коннице и представлявшим собою остатки старых княжеских дружин [1075] . К этому классу древнего славянского дворянства принадлежали также жупаны, которых мы знаем в тот период у южных и северных сербов и у других славян (см. далее, стр. 307).
1074
См. „Slov. star.“, II, 371, III, 105. Впервые славянские primates упоминаются у антов вместе с князем Божем (Iord., Get., XLVIII, 247), а затем в VI в. у славян в Валахии, одновременно с князем Даурентия (Даурита) (Menander, XVI (ed. Niehbuhr), 404). Здесь они назвались „ “, „ “.
1075
См. Thietmar, Chron., V, 6. (satellites dicti slavonice vethenici). Грамота Лаутенбергского монастыря от 1181 г. различает у сербов-далеминцев следующие классы: 1) seniores villarum, quos lingua sua supanos vocant, 2) in equis servientes, id est withasii, 3) ceteri liti, videlicet hoc est zmurdi, et 4) hi qui censuales ecclesiae vel propii sunt. См. также и грамоту монастыря в Кальтенбрунне от 1122 г., различающую: eldesten, knechte, zmurde, lazze, heyen (Knothe, Archiv f"ur s"achs. Gesch., IV, 1883, 3. Meitzen, Siedelung, II, 241; Peisker, Beziehungen, 116). О происхождении слова vitezb см. дальше в главе XI и в „Ziv. st. Slov.“, III, 487 и сл. См. также Janko, Vestnik Akad. ceske, XVII, 189.
Имущественное право
Что касается имущественного права, то необходимо заранее указать, что в тех случаях, когда речь шла о недвижимом имуществе, оно основывалось на принципе коллективной собственности. Право отдельного человека было действительным только как право члена кровнородственного и родового союза. Такие союзы, основанные на кровном родстве, были первыми субъектами права, и первоначально только они являлись владельцами недвижимого имущества. Землю обрабатывала вся семья: уничтожала лес, запахивала пустоши, засеивала их, убирала урожай, весь доход от которого также являлся собственностью всей семьи, — отдельные члены семьи, как женатые, так и неженатые, пользовались им сообща. Это так называемая славянская форма задруги (у южных славян zadruga), которая у чехов и поляков называлась когда-то rodinny nedil. Хотя мы и не располагаем прямыми и очевидными свидетельствами существования ее у славян, но множество пережитков, сохранившихся у них вплоть до новейшего времени, а также аналогичное развитие правовых институтов у других народов показывают, что и у славян первоначальное развитие было таким же [1076] и началось оно в древнее время, а не в позднейшую историческую эпоху, как в последнее время пытался уверить в этом Я. Пейскер [1077] . И когда Гельмольд говорит о сыне Готшалка князе Генрихе, покорившем в конце XI века полабских славян, что он учил их, чтобы «каждый крестьянин пахал свое поле и работал с большей пользой и целесообразностью» [1078] , то здесь, очевидно, имеется в виду уничтожение старого задружного устройства.
1076
На существование задруг, очевидно, указывает уже Прокопий (III, 14), когда после сообщения „ “ добавляет еще: „ “.
1077
Литература о новой славянской задруге и о споре, сводившемся к вопросу о существовании задруги в древний период, значительна. См., в частности, Kadlec, Rodinn'y nedil cili z'adruha v pr'avu slovansk'em (Praha, 1888)
1078
Helmold, I, 34 („precepit Sclauorum populo ut coloret vir agrum suum“).
С другой стороны, уже издавна существовали, разумеется, и зачатки имущества личного, индивидуального, а именно собственность на имущество движимое. Не подлежит сомнению, что, например, одежда, орудия труда, оружие и другие подобные виды движимого имущества были первыми вещами, без которых древний славянин не мог существовать. Член рода, изготовивший их и пользовавшийся ими, был связан с ними в большей степени, чем с такими же вещами, сделанными другим членом рода. Первоначально это было личное имущество, на что указывает и сам термин имние (mienie, majetek), — то есть то, что имею в руках [1079] . Однако переход имущества в индивидуальное владение, и в частности имущества земельного, недвижимого, наступил лишь в конце языческого периода. В этот период древняя задруга начала распадаться. Начиная с X века мы видим, как возникают села и усадьбы, носящие название их владельцев и имеющие суффиксы '-ov', '-ova', '-ovo', '-in', '-ina', '-ino'. Это означает, что отдельные члены рода начали выделяться из него и основывать новые собственные хозяйства; большие задружные роды распадались на обычные семьи. Первоначально собственностью этих отдельных семей становилась только земля, на которой стояло жилище, хозяйственные постройки и гумно. Остальная часть земли: поле, пастбища, леса — продолжала оставаться коллективной собственностью, но впоследствии, главным образом под чужеземным влиянием (см. цитированное выше известие Гельмольда от сына Готшалка князя Генриха), обрабатываемая земля была разделена между отдельными семьями и членами всего поселения, и только пастбища и леса вплоть до нового времени [1080] в большинстве случаев оставались в коллективном (общинном) владении. В России еще и теперь производится передел земли таким образом, что крестьянин является лишь временным хозяином принадлежащего ему поля.
1079
K. Kadlec, Enc. pol., IV.92.
1080
О древних ограничениях земельных участков хозяйств ('ujezd а obchozu) см. у Кадлеца, I, стр. 110.
Таким образом, в XII–XIII веках старый задружный характер славянских поселений совершенно изменился, а тем самым изменились и правовые имущественные отношения. Лишь некоторые пережитки древних правовых отношений, как, например, коллективная ответственность общины или целого союза общин (opole в Польше, верви в России, околина на Балканах и т. д.), затем упомянутые уже чешские obciny, коллективное право села на пастбища и леса, право вмешательства в продажу наследства, и другие уже более незначительные пережитки говорят о первоначальном коллективном характере собственности и общих обязанностях [1081] .
1081
K. Kadlec, Enc. pol., IV.97.
Здесь необходимо, однако, отметить, что объединение поселений в более крупные общности происходило не только по принципу кровного родства, но и по причинам чисто экономическим. Сравните, например, городские области в России; польское ополе также было территориальной, а не родовой единицей.
Семейное право
Большое значение в славянской семье имело разделение полов. Какого-либо равноправия обоих полов ни в семье, ни вне ее славянское право не знало. Только мужчина был полноправным членом семьи, женщина таковым уже не являлась. Отношение мужа к жене было отношением господина и хозяина к лицу подвластному. Женщина обязана была, например, быть верной своему мужу, однако сам мужчина такую верность сохранять обязан не был и мог иметь сколько ему было угодно наложниц, а жену мог вообще прогнать. После смерти мужа жену вместе с рабами и предметами, принадлежавшими господину, сжигали вместе с ним [1082] .
1082
См. выше, стр. 189. K. Kadlec, I стр. 105, Janko, Pravek, 152–161. По некоторым свадебным обрядам также можно видеть, что жена некогда являлась личной собственностью мужа.
Тем не менее было бы ошибкой рассматривать женщину в древнем славянском обществе и семье как настоящую рабыню. Мы располагаем и иными свидетельствами, показывающими, что де-факто женщина была в доме не только хозяйкой и госпожой, пользовавшейся полной свободой, но что она принимала участие и в общественной жизни. Славянская княгиня — это не только былинно-сказочная традиция. Так, например, Титмар сохранил сообщение о некой славянской княгине в северной Венгрии (в X веке), которая провела свою жизнь на коне с кубком в руке и умела пить не хуже мужчин [1083] . Такие случаи были, конечно, исключением, но вообще-то было вполне естественным, что жена князя или вельможи занимала иное положение, чем женщина в рядовой славянской семье. Вместе с тем я не хочу излишне принижать и положение последней. При жизни мужа она, разумеется, не могла владеть имуществом и своей собственностью могла считать лишь такие предметы, как одежда, белье, украшения [1084] . Однако после смерти мужа, если у него была личная собственность, жена его, точнее вдова, о чем у нас имеется несколько свидетельств, занимала его место. Она становилась покровительницей несовершеннолетних детей и владела оставшимся имуществом. См. записанные Гербордом свидетельства о славянском Поморье, а в отношении России — известие в Киевском патерике от XI века [1085] . Вдова вообще пользовалась уважением, и Поучение князя Владимира Мономаха также предлагает заботиться о сиротах и вдовах.
1083
Thietmar, IX, 4 (VII, 3). Другое сообщение о женщине, очевидно славянке, правящей селом, см. у Приска (В. Латышев, указ. соч., I, 824).
1084
K. Kadlec, I, стр. 106.
1085
Herbord, II, 23; III, 5, 28; Киево-печерский патерик, V, 7 (пер. Викторова, 107).
О различных формах супружества, полигамии и моногамии, о брачных обычаях, уносе и выкупе, а также о свадебных обрядах более подробно я рассказывал в главе I [1086] . Здесь же я лишь упомяну, что унос являлся первичной, а выкуп, то есть продажа дочери за вено, более поздней формой брака. В конце языческого периода эти две формы брака дополнились третьей формой брака, при которой невеста приносит приданое — v^eno [1087] . Отношения между детьми и отцом также немногим отличались от отношений между рабом и господином. Термины, обозначающие детей и рабов, как мы уже выше видели, в славянских языках часто взаимозаменяемы, а слово челядь (чадь), как и римское слово familia, означало всех лиц, находившихся в доме под властью отца, — как детей, так и рабов [1088] . Отец (староста, господь, господарь) пользовался не только правом наказывать, но и правом распоряжаться жизнью своих детей, и нам известно, что в древней Руси в случае голода родители продавали своих детей в рабство [1089] . Вместе с тем мы видим, что взрослые дети мужского пола очень скоро становились совладельцами семейного имущества и совместно с отцом решали вопросы, связанные с его использованием.
1086
Более подробно, а также биографию см. у Кадлеца (Enc. pol., IV, 2, 102–104).
1087
K. Kadlec, I, стр. 104. См. „Ziv. st. Slov.“, I, 73–74.
1088
K. Kadlec, I, стр. 106.
1089
См. „Заповедь св. отец“ XI в. у Е.Е. Голубинского в его книге „История русской церкви“, 1, 2, 545 и Казвини у Charmoy, Relation, 342. См. также Jacob, Handelsartikel, 12.