Славянские древности
Шрифт:
Что касается рыболовства, то оно в некоторых богатых водами славянских краях занимало первое место среди всех других отраслей хозяйства. Рыбы было огромное множество, и славяне ловили ее либо удочкой (сл. da, dica), совершенно такой же, как и современная, либо по ночам при помощи света, либо острыми гарпунами (сл. ость) с одним или несколькими зубьями, либо, наконец, различными плетенными из веревки сетями и корзинами, которые также немногим отличались от сетей или корзин, употребляемых в настоящее время. Среди находок этого времени сетей, конечно, нет, но в исторических источниках X–XII веков засвидетельствованы различные виды сетей (неводъ, влакъ, мрежа, сеть); древними являются также корзины, сплетенные из ивовых прутьев, термин же врша (верша) уже летто-славянский [1170] . Кроме того, славяне умели заманивать и ловить рыбу специальными деревянными конструкциями, поставленными на реке (слупъ, одра), которые латинские источники XII века из Чехии и Бранибора (Бранденбурга) называют терминами: pali, tractus, tractiones, gurgusta seu piscaturae, также piscatoria, saepes, crates, piscina, clausura piscina [1171] .
1170
„Ziv. st. Slov.“, III, 178–181.
1171
Документы
Затем выловленную рыбу продавали либо в свежем виде, либо заготовленную впрок; так, у Галла (1107) сообщается, что рыбу солили, у Эббона — что ее сушили на зиму; и, по-видимому, уже тогда практиковалось копчение дымом. Другие способы хранения рыбы нам неизвестны, но несомненно, что они не отличались от тех, которые используются там же и поныне [1172] .
Об охоте на зверя много говорить не приходится. Охотились за всяким зверем, который съедобен или давал хороший мех, который был опять-таки одним из главных предметов экспорта славянских областей (см. об этом подробнее в главе X). Зверя убивали либо оружием (стрелами или копьями), либо, что было чаще, ловили при помощи разных ловушек, большими сетями, различного вида капканами или устраивали облавы, западни, для которых уже в древних источниках XI века приводятся названия — сеть, перевесъ, тенето, пругло, пругъ, osilo, silo [1173] . С востока славяне заимствовали прием охоты с помощью прирученных соколов, ястребов и ястребов-перепелятников. Уже в IX веке мы читаем о болгарском князе Борисе, что он послал сыновьям сербского князя Мунтимира пару соколов; об охоте с соколами и ястребами упоминает также русский князь Мономах в своем Поучении [1174] .
1172
Gallus (Bielowski, Mon. Polon. Hist., I, 447); Ebbo, III, 4. О Поднепровье см. также у Геродота, IV, 53 („Ziv. st. Slov.“, III, 185).
1173
См. „Ziv. st. Slov.“, III, 171.
1174
Const. Porph., De adm. imp., 32; Лаврентьевская летопись под 1096 г.
Поселения
Пока славяне сохраняли полукочевой, подвижный образ жизни, планировка и размеры их поселений изменялись в зависимости от условий и характера почвы. Но впоследствии, когда число славян значительно возросло и они перешли к прочной оседлости, система их полей и планировка поселений начали принимать более определенную форму, поскольку устраивались они уже надолго и на это устройство оказывала влияние сложившаяся веками традиция. Таким образом начал развиваться постоянный тип поселения, подобно тому как установился и постоянный тип дома. Но для формирования единой общеславянской планировки жилищ и поселений было уже поздно. Славяне за это время оказались в самых различных географических и экономических условиях, и поэтому все постройки, а следовательно, и планировка поселений не могли быть повсюду едиными. Хотя нам и неизвестно, был ли у славян, пока они жили на своей прародине — на севере Карпат, единый общий уклад жизни и единая планировка построек, но все же можно допустить, что начиная уже со времени расселения славян такого единства больше не существовало.
О формах славянских поселений в конце языческого периода исторические источники почти ничего не сообщают, археология также дала пока мало сведений, и все они носят слишком частный характер. Нам остается обратиться лишь к данным сравнительной этнографии и аграрной истории, научное обобщение которых произвел для славян Авг. Мейтцен, в дальнейшем развитое К. Инама-Штернеггом, В. Левецом, Я. Пейскером, а из современных ученых — главным образом О. Бальцером [1175] . Полученные до настоящего времени результаты этих работ позволяют наметить у славян, как современных, так и древних, три основных типа поселений:
1175
Meitzen A., Urkunden schles. D"orfer zur Geschichte der l"andl. Verhaltnisse (Codex dipl. Silesiae, IV, Breslau, 1863); Siedelung und Agrarwesen etc., I, 26; II, 437, 492, 669; O. Balzer, Chronologia najstarszych ksztalt'ow wsi slowia'nskiej i polskiej (Kwartalnik historyczny, 1910), XXIV, 363. Остальную литературу см. „Ziv. st. Slov.“, III, 187 и К. Potka'nski, Pisma po'smiertna, I, Krakov, 1922.
1) тип круговых поселений (так наз. okolica, okrouhlice), дома которых расположены вокруг деревенской площади наподобие круга или подковы;
2) тип уличных поселений, в них дома располагаются по обе стороны дороги;
3) тип разбросанных поселений, где дома отдалены друг от друга на значительное расстояние и при каждом дворе располагается его поле.
На основании того, что первый тип обычно встречался в центральной Германии на Лабе, там, где когда-то обитали славяне, возникла теория [1176] , что тип круговых поселений (нем. Runddorf) является специфически славянским типом, тогда как немцам принадлежал наряду с типом разбросанных дворов (Haufendorf) и более поздний тип уличных поселений (Strassendorf). Однако теперь нам известно, что дела обстояли не вполне так. Хотя круговые поселения действительно встречаются в Полабье в славянских областях и там этот тип можно считать свойственным местным славянам, но ту же планировку мы находим и в немецких областях, причем у поселений со старыми немецкими названиями. Иногда такой тип поселений встречается еще в Чехии, Моравии, Силезии, но дальше на восток, в Польше, в России, а также у южных славян его нет, по крайней мере не было известно до настоящего времени. Здесь повсюду встречается прежде всего второй тип поселений, причем с таких давних времен, что и эту «уличную» планировку следует считать древней славянской формой; только те поселения второго типа, рядом с которыми расположены за домами длинные поля настолько правильной формы, что они могли появиться сразу только путем точного обмера и раздела всей пахотной земли по приказу светской или духовной власти, — только эти поселения уличной планировки следует считать более поздними, возникавшими начиная с XII века под влиянием аграрного немецкого права. Так же точно, стихийно, возникал у славян третий тип разбросанных поселений всегда там, где этого требовали условия местности, в особенности на Балканском полуострове.
1176
Эта
Из всего сказанного видно, что специфически общеславянского типа поселения не существует. Славянам были известны все указанные виды планировки поселений, они избирали их в зависимости от условий местности и в зависимости от того, что послужило причиной возникновения поселения, которое могло появиться либо в результате разрастания одной первоначальной семьи, либо в результате единовременного основания всего поселения. Также нельзя утверждать, что какой-то определенный тип поселения был безусловно и во всех случаях наиболее древней ступенью, из которой впоследствии развились другие типы. Однако естественно предположить, что система отдельных дворов, то есть мест жительства отдельных семей, была наиболее древней [1177] и что из этих дворов вследствие их разрастания возникали на удобных местах большие поселения круговой или уличной планировки, которые, разумеется, могли также возникнуть и сразу при переселении. Что касается хронологического соотношения круговых и уличных поселений, то тут интересно отметить, что археологические исследования в центральной Германии, направленные в последние годы на изучение остатков и планировки славянских поселений VII–XI веков, установили пока наличие здесь круговых поселений [1178] , но считать на этом основании, что эта планировка везде предшествовала уличной, было бы при недостатке материала из других земель слишком преждевременно [1179] .
1177
См. как в VI в. Прокопий (III, 14) характеризовал славян, стекающихся на Балканский полуостров: „ “.
1178
Главным образом исследование Кикебуша. См. „Ziv. st. Slov.“, III, 189.
1179
Дм. Самоквасов когда-то отстаивал теорию, что в России первыми формами поселений были укрепленные городища („Северянская земля и северяне по городищам и могилам“, М., 1908, 46, 57 и „Древние города России“, М., 1873). Эта теория не может иметь вообще значения, тем более для России.
Итак, общая форма древнеславянских поселений была различной. Жилища были либо разбросаны, отдалены друг от друга, причем хозяйственные постройки и все поля были сгруппированы около дома, либо дома располагались по кругу или рядами вдоль дороги, а хозяйственные постройки позади них, причем опять-таки пахотная земля, расположенная вокруг поселения, была разделена на ряд больших участков в зависимости от их качества, и на каждом из этих участков (campus в лат. источниках) житель поселения имел свою долю, свое поле (ager). Эти campi и agri сначала были неправильно расположены, их величина и форма были различны, чаще всего квадратные, так что вся разделенная земля была похожа на шахматную доску, что также было связано с первоначальной вспашкой поля ралом вдоль и поперек [1180] . Поля в виде длинных полос одинаковой ширины и длины у менее древних рядовых поселений были результатом нового межевания поля на ланы по образцу немецких полей, о чем уже сказано выше, и появляются в XII и в особенности в XIII веках. Кроме поля, в каждом поселении были, как видно из многочисленных документов X и последующих веков, общие пастбища (pascua), дороги (via), охотничьи угодья в лесу (venatio cum saepibus, clausurae), рыболовецкие участки на водоемах (piscatio, piscatura), свои пасеки (hortus apum, mellificium) и мельницы (molendinum, mola). Все это в документах того времени обозначалось терминами: villa cum appendiciis, pertinentiis suis, cum omnibus ad eam pertinentibus, cum omnibus utilitatibus и т. п. [1181]
1180
См. выше, стр. 315.
1181
См. документы в „Ziv. st. Slov.“, III, 199.
Княжеская резиденция отличалась от поселения тем, что здесь все было сосредоточено при одном большом дворе или при нескольких дворах, а также тем, что вся работа по хозяйству была разделена между принадлежавшими княжескому двору подневольными людьми, вследствие чего на княжеском дворе были свои пахари, жнецы, виноградари, пастухи для разных видов домашних животных, пчеловоды, рыболовы, охотники, пекари, мельники, пивовары, к этому прибавлялся также ряд ремесленников, работавших на княжеский двор.
Долго считалось, что из названий древних славянских поселений наиболее древними являются патронимические, обозначающие потомков одного и того же предка суффиксом '-ici', '-ici', '-ice', например Stadice (древнее Stadici) — потомки Стада, Drslavice — потомки Дреслава. Имена же посессивные, образованные от имени хозяина поселения путем прибавления суффикса '-ov', '-ova', '-ovo', а в женск. роде '-in', '-ina', '-ino' либо путем смягчения окончания имени собственного (Holes-ov, Radot-in, Budec), названия, характеризующие природные условия местности, а также многие другие считались более поздними [1182] .
1182
См. „Ziv. st. Slov.“, III, 201.
Однако достоверным является то, что хотя большинство патронимических наименований действительно древние, но такими же древними наряду с ними являются и наименования, относящиеся к физиографическому характеру местности. Более новыми могут считаться лишь большинство посессивных названий (хотя также не все); следует признать, что и патронимия появлялась в большом количестве лишь в XII и XIII веках.
Глава IX
Ремесленные изделия
До сих пор мы говорили об одном виде хозяйственных работ, имевших своей целью добычу пищи. Другой вид, столь же древний, относился к добыванию сырья и производству предметов домашнего обихода, необходимых в хозяйстве. Несомненно, первоначально хозяин-славянин все необходимое — и посуду, и материал для одежды — производил сам, сам плел корзины, сам добывал из руды металл и делал из него орудия и оружие. Но с течением времени во всех этих видах производства выделяются искусные мастера, посвятившие себя определенной работе, которые обслуживали членов общины и передавали свои знания по наследству лишь членам семьи. Когда началась эта специализация по отдельным ремеслам, неизвестно, но уже источники XI и XII веков полны упоминаний о ремесленниках такого рода, называемых в латинских документах sutores, pellifices (albi et nigri), pistores, coqui, molendinarii, carpentarii, murarii, pictores, lignarii, fabri, scutarii, scutellarum et cyphorum artifices, figulli, armarii, tornarii, rotarii, artifices, tornatores picariorum, picarii, sagittarii, lagenarii, caliciarii, plaustrifices ferrarii и т. п. [1183] , причем иногда встречаются и славянские термины: rudnici, pkelnici, вырабатывавшие смолу, csassnici, делавшие чаши, zeleznici, becsuari.
1183
См. „Ziv. st. Slov.“, III, 205.