Славянский котел
Шрифт:
На длинном бронированном автомобиле в сопровождении двух машин поменьше они выехали на дорогу, огибающую остров по берегу океана. Потом им открылся невысокий холм, где в тени южных декоративных деревьев, блестя мраморными колоннами у входа, стоял небольшой трёхэтажный дом цвета не бросающейся в глаза охры. Вошли в гостиную на первом этаже, и отсюда Драгана повела Бориса на второй этаж, где в угловой комнате располагался кабинет хозяйки. Достала из сейфа папку, раскрыла её и не отдала Борису, а оставила на столе. Перебирала пальцами листы, о чём-то думала. Потом устремила на Бориса свои тёмно-синие глаза, тихо и неуверенно заговорила:
— Я так думаю, Арсений Петрович заляжет надолго, на два-три месяца, как уж не однажды бывало. Я попробую ввести вас в курс наших с ним дел. Я говорю: наших, потому что у нас хотя и работала целая лаборатория, но все-то секреты он доверял только мне. Он говорил, что там, в Москве, вы нашли средство воздействия на гипоталамус, научились управлять потоком нейронов, подавлять в человеке агрессию, злобу, жадность и другие порочные страсти. В основе нашего проекта заложены те же манипуляции с электронами, но только от нас требуется нечто большее: вышибать из головы волю, превращать человека в бессловесную овечку. Ну, а если проще сказать: у вас в Москве вы знали своего учителя цветущим, здоровым, а здесь после первого же испытания нашего «Облака подавления» он стал таким, каким вы его увидели. Но учитель мне говорил: «Я скоро поправлюсь и стану прежним». Таково свойство «Облака», оно действует на время, но я боюсь, что это время протянется долго, и те ребята, которые вот уже полгода лежат в военном госпитале, они тоже не скоро оттуда выберутся.
— А почему это «Облако» розовое?
— Возникает эффект свечения. Природа его нам не вполне известна.
— Ну, так и что же? Выходит, вы решили свою задачу, вы нашли это самое «Облако». Зачем же меня сюда звали?
— От старика требовали описания открытия, технических обоснований механизма действия «пушки», выстреливающей пучок электронов, а затем, как я слышала, превращения «Облака» в тучу, то есть создания такого оружия массового поражения, которое бы не загрязняло природную среду, оставляло бы нетронутыми города, заводы. Наконец, наше оружие не отнимает жизнь у человека, а лишь на время подавляет его волю и энергию. Америка сейчас создаёт мини-атомные бомбы для точечных воздействий, но было бы лучше, если бы она, кроме этих мини-бомб, имела ещё и наше «Облачко».
Драгана замолчала и устремила свой взор на открытую дверь балкона, за которым шумел океан. Затем продолжала:
— Арсений Петрович — человек верующий, и он решил создать оружие, не отнимающее жизнь, не убивающее всё живое на земле. И Америка, прознав об этих его работах, не могла упустить шанс, чтобы не переманить учёного. Для того тут у меня на острове создана лаборатория и в неё приглашены русские биологи. Оружие наше совершенно чистое и бесшумное. На аэродром, на корабль или на город пустил невидимое облачко — и люди скукожились, точно их из-за угла пыльным мешком ударили. Мой дядя, узнав про такой проект, воскликнул: «Если таким мешочком стукнуть боевую эскадру, и в первую очередь её адмирала, так этот адмирал забудет, зачем и куда плывут его парни, а корабли точно стая испуганных окуней разбредутся по морю. Я всегда говорил, что русские ребята способны выкинуть такой номер, который не сможет понять и сотня наших умников из ЦРУ».
Вошли трое парней, которые и здесь пасли Драгану. Один направился к ней, но она махнула рукой:
— Вы свободны. И сегодня, и завтра я буду дома,— а когда парни удалились, Драгана сказала: — Это причуды дедушки. Нанял для меня охрану.
Простаков слышал, что отец Драганы — губернатор штата, и это он купил для неё остров, а вот кто её дедушка, он не знал. Видно, очень любит внучку. Борис тайком окинул Драгану взглядом и ещё подумал: «И как же не любить такую...»
Драгана листала бумаги, делала пометки в блокноте. Так они сидели час, два, а в полдень поехали в лабораторию. Здесь к ним один за другим заглянули Иван Иванович и Ной Исаакович. Потом явилась Ирина и сказала, что в столовой их ждёт обед. Драгана смерила её холодным взглядом:
— Хорошо. Мы скоро придём.
Борис заметил, что Драгана так же прохладно, с чувством глухой внутренней неприязни встречала Ивана Ивановича и врача-психолога. Наблюдательный и чуткий Простаков уже сделал вывод, что мира среди обслуживающих его людей нет и что адмирал и, особенно, хозяйка острова никого тут не любили, никого не хотели видеть, но какие-то силы и неведомые Борису обстоятельства понуждали тут всех терпеть друг друга и сохранять видимость добрых отношений. Вопросов Драгане он не задавал и лишь хотел бы поскорее понять, как эта хрупкая и с виду слабая девушка сумела тут всех подчинить своей воле.
Перед самым обедом к ним в лабораторию зашел адмирал, поцеловал в щеку племянницу, крепко сдавил ладонь Бориса и трубно прогудел:
— Проголодался, как две тысячи чертей! Кормите же меня наконец!
Драгана поднялась и прижалась к плечу адмирала. По пути в столовую, неизвестно к кому обращаясь, говорила:
— У меня два папы: на материке папа номер один, а здесь на острове папа номер два. И неизвестно ещё, которого я больше люблю,— по-моему, вас, дядя Ян.
И, как бы оправдываясь перед кем-то, добавила:
— Женщина не может жить без любви. Ей обязательно нужно кого-то любить.
Прижималась к плечу дяди, кокетливо жаловалась:
— А меня никто не любит. Ну, дядя Ян. Полюбите хоть вы меня!
— Нет, не полюблю. Глаза у тебя цвета океана, и хромаешь ты на обе ноги. К тому ж, и возраст у тебя — за двадцать перевалил. А характер злющий,— ну, чистая баба-яга. А мы, мужики, нежных любим, и красивых.
И тронул за руку Простакова:
— Так я говорю, царь Борис? А?..
Борис покраснел и не знал, что ответить. Про себя подумал: «Это у них, американцев, манера шутить такая».
Ирина и Ганна накрывали стол.
Заканчивая обед, Драгана сказала Борису:
— Я хотела бы показать вам остров.
— Сделайте одолжение; буду вам благодарен.
На пути к автомобилю, стоявшему у подъезда, продолжала:
— И ещё у меня есть план: освободить вас из плена, где вы очутились по чьей-то злой воле.
— Белый дом, в котором меня поместили, мало похож на тюрьму.
— Ага! Вам уже там понравилось! Эти два коварных иудея знают, чем заинтересовать молодого парня. Недаром они приволокли на остров полгарема какого-то шаха. Кончится тем, что я их прогоню со своего острова.
«Коварные иудеи», точно духи, выскочили из бутылки и встали перед ними. Иван Иванович имел вид человека чем-то недовольного, и даже рассерженного, а Ной Исаакович, напротив, дружелюбно улыбался и низко кланялся Драгане. Заговорил с ней на дурном английском языке:
— Госпожа начальница Русского острова! Я правильно вас называю? Ваш папа губернатор штата, а вы здесь, на острове, тоже губернатор. А я врач и приставлен к русскому учёному, вот к нему, вашему спутнику. Вы на это возражать не будете? У меня инструкции, и я обязан их выполнять.