Славянский викинг Рюрик. Кровь героев
Шрифт:
Когда выпили и закусили, поднялся Олег, двадцатилетний, крепкого сложения мужчина, с квадратной головой и каменным выражением лица. Густым басом сказал:
– Следующий тост положен за вождя. Я предлагаю выпить за Гастинга. Я прошел с ним походом через земли Франции, Испании и Италии и могу подтвердить, что это один из наших самых умелых и храбрых викингов.
Гулянье затянулось. Рюрик почувствовал, что стал тяжеловат и пора на покой. Перепивать он не любил и не хотел. Поднялся, поблагодарил всех за гостеприимство и направился к городу. За ним увязалась Эфанда. Сказала, пристраиваясь сбоку:
– Я тоже нагулялась, потянуло на покой. Провожу, а то еще заблудишься…
Он почему-то обрадовался ее присутствию. Ответил:
– Давно уже не блудил. Годы не те…
– Жена, наверно, не дает? – лукаво спросила она.
– Я не женат. Морской бродяга. Корабль – мой дом, а морские воины – семья…
– Скучно, поди? Некому приласкать…
– Привык. Забот много, не дают расслабиться.
– Но все равно иногда хочется, чтобы кто-нибудь утешил? – заглядывая ему в глаза, спросила она.
– Уж не ты ли? – игриво вопросом на вопрос ответил он.
– А хотя бы! – дерзко ответила она.
– Ты знаешь, сколько мне лет? У меня уже волосы все седые!
– А я терпеть не могу молоденьких! Тычутся, как слепые котята! Люблю умудренных жизнью, основательных, уверенных в себе. Они и мне уверенности придают, с ними я чувствую себя спокойно.
Он остановился, взял ее за плечи и приблизил к себе. Она не сопротивлялась, внимательно глядя ему в глаза.
Спросил, чувствуя, как в горле перехватывает дыхание:
– Ты правду говоришь?
В ответ она стала усиленно кивать.
Тогда он приблизился и поцеловал ее в губы. Ах, как давно он не обнимал и не целовал женщин! Дрожь прошла по всему телу, и он непроизвольно глубоко и тяжело вздохнул.
Она теснее прижалась к нему и замерла на его груди. Так они стояли некоторое время, молча прислушиваясь к дыханию друг друга.
Наконец он сказал:
– Когда-то я любил девушку. Очень любил. Мы были мужем и женой. Давно это было. С тех пор мое сердце будто зачерствело. А сегодня оно оттаяло…
– А когда я увидела тебя, бредущего по лугу, у меня как-то по-особому екнуло в груди, жалко тебя стало…
– У вас, у женщин, жалость впереди любви идет.
– Да уж так.
Стало темно, народ с лугов разошелся. Они стояли обнявшись, и им было так хорошо, что не хотелось расставаться. Они были хмельными и от вина и пива, и от внезапно нахлынувшего чувства.
– Ты надолго к нам? – спросила она.
– Не знаю. Собирался на пару недель.
– Потом снова в море?
– Куда же еще?
– Мужчина, оставшийся дома, подобен корове, лежащей на лугу.
– Но со временем кочевая жизнь надоедает.
– У меня брат тоже только что вернулся из похода.
– Был вместе с Гастингом?
– С Гастингом в первый раз ходил в моря. А в последний раз сам возглавлял викингов. Были где-то на востоке.
– Не в Новгороде?
– Нет. В какой-то Ладоге.
– Рядом с Новгородом.
– Откуда знаешь?
– Мой дед – новгородский князь Гостомысл. Рассказывал о тех краях. И что они там делали – грабили? – в голосе Рюрика послышалось напряжение.
– Нет. Захватили Ладогу, наложили дань. Но жители восстали и прогнали. Вернулись ни с чем.
Рюрик облегченно вздохнул. С детства считал те славянские земли своей второй родиной, непроизвольно переживал за их судьбу. Улыбнулся:
– Крепко им попало?
– Еле ноги унесли.
– Так-так-так… Значит, вон кто твой брат, Олег. Хотелось бы с ним встретиться.
– А со мной?
Вместо ответа он крепко прижал ее к себе.
– Что сейчас делает твой брат, чем занят?
Она пожала плечами.
– Вроде ничем. Встречаются с викингами, пьют, вспоминают былые походы. Наверно, строят какие-то планы. Я как-то не вникаю в мужские дела.
– А что, если я завтра загляну к вам? Хотелось бы побеседовать с твоим братом, очень он меня заинтересовал!
На другой день Рюрик пришел в гости к обеду. Дом ярла был длинным, как и принято в Скандинавии, бревна были положены прямо на землю. Через небольшую прихожую он вошел в помещение, разделенное на три комнаты. Вдоль стен проходила широкая земляная насыпь, обшитая досками, получался как бы приподнятый пол. На этой насыпи сидели, а ночью спали. Посредине большой комнаты располагался очаг, возле него стоял стол со скамейками и креслом для хозяина. Стены комнаты были покрыты деревянными панелями, висели ковры, оружие разных стран. Маленькие окна были закрыты разноцветными стеклами.
Олег ждал его, провел к накрытому едой и питьем столу. Здесь были любимые норманнами вареное и жареное мясо, соленая, вяленая и жареная рыба, мед, ячменные и ржаные лепешки, вино стояло в кувшинах, а пиво – в бочонках, расположенных рядом со столом. Разрумяненная, часто кидая на Рюрика влюбленные взгляды, хлопотала Эфанда. Халльгерд на минутку присела к столу, оказывая гостю уважение, а потом ушла в свои покои, к младенцу.
Выпили, закусили. Потек неторопливый мужской разговор про моря, набеги, бои и сражения, добычу…
– Какие замыслы у тебя на ближайшее время? – задал вопрос Рюрик.
– Пока никаких. Прикидываем с викингами и так и эдак…
– В хевдинги не намерен податься?
Хевдингами в Скандинавии называли тех, кто оставался на родной земле, отказавшись от заморских походов.
Олег улыбнулся краешком тонких жестких губ, ответил:
– Нет.
Рюрик подумал, помолчал, потом завел разговор издалека:
– Наклевывается интересное и заманчивое дело. Но нужны проверенные надежные люди…