След Полония
Шрифт:
Все-таки пили не минеральную воду…
— Скажи, Володя, как по-твоему: тридцать миллионов американских долларов — это много?
— Много, — честно признал Виноградов.
Есть величины относительные, а есть абсолютные… В его представлении подобная сумма при любом раскладе относилась ко второй категории.
— Верно! — Литвинчук мечтательно прикрыл глаза. — К примеру, миллион долларов США без труда помещается в дипломат обычных размеров.
— Смотря какими купюрами, — со знанием дела уточнил Виноградов.
— Правильно. Какими купюрами? Разумеется, только сотенными — и самого что ни на есть нового образца. Аккуратные такие банковские упаковки…
— Прямо как в кино! — Виноградов всегда довольно спокойно относился к чужому богатству, зная по опыту, что большие деньги — это всегда большие проблемы.
— Тяжело, правда, будет, — пожаловался Литвинчук. — Бумага — она всегда очень тяжелая…
— Алексей, это все очень интересно звучит… — Владимир Александрович не демонстративно, но так, чтобы видел его собеседник, покосился на циферблат своих часов. — Только сразу хочу предупредить: я с детства не любил физический труд.
— Даже хорошо — очень хорошо! — оплачиваемый?
— В наше время физическим трудом неплохо зарабатывают только валютные проститутки. Да и то не все… Улавливаешь намек?
Литвинчук отставил кофейную чашку:
— Ладно! Выслушать можешь?
— Могу. Для этого, собственно, и приехал. Но ты уверен, что надо? Я — человек слабый, семейный, немолодой. И свои-то секреты хранить не умею, что уж тут говорить про чужие! Особенно если меня начнут по-серьезному спрашивать. Уверен?
— На то и рассчитано… — Ответ Литвинчука прозвучал несколько двусмысленно и слишком уж многообещающе.
— Излагай, — пожал плечами Виноградов.
Больше ему ничего не оставалось. Можно было, конечно, встать и уйти, но этим уже ничего не изменишь. Как-то, перечитывая детективную повесть, написанную офицером питерского ОМОНа, Владимир Александрович заметил: многоточие в конце фразы таит в себе куда больше неприятных неожиданностей, чем все другие знаки препинания.
— У вас в России вроде опять скоро какие-то выборы?
— Не знаю. Я не читаю газет.
— Ну и правильно… Генерал не рассказал, о чем у нас пойдет речь?
— Нет.
— Совсем ничего не рассказывал? Даже в общих чертах?
— Нет, — еще раз покачал головой Виноградов. — Моя задача на этот раз проста как мычание — встретиться с тобой и внимательно выслушать любое предложение, которое поступит.
— И только?
— По возвращении домой я должен буду слово в слово передать Генералу содержание нашего разговора. Ну, а потом, очевидно, забыть все услышанное навсегда.
— Ну, допустим… — Литвинчук машинально покрутил между пальцами столовый нож. — Допустим! Ты слышал когда-нибудь о проекте «Полоний»?
— Нет, — совершенно искренне ответил Виноградов.
— А ты и не мог о нем слышать. Так называлась операция советской разведки, о которой и в Политбюро, и в правительстве тогда знали от силы два-три человека. Да и то без подробностей… — Литвинчук положил нож на скатерть. — Ладно. Дело такое… В начале пятидесятых годов у СССР уже была атомная бомба, а надежные средства доставки ее до цели, вроде межконтинентальных ракет, еще только разрабатывались. Тогда все — и у нас, и у них — со дня на день ждали начала третьей мировой войны, а на бомбардировочную авиацию особо рассчитывать не приходилось: вероятность того, что хотя бы один самолет с атомной начинкой преодолеет все западноевропейские системы ПВО и достигнет, к примеру, британской столицы, была непозволительно мала. Так вот, в соответствии со специальной директивой, через третьи страны путем очень сложной и дорогостоящей многоходовой операции на территорию Соединенного Королевства доставили сначала компоненты обычного взрывного устройства средней мощности, а затем и контейнеры с радиоактивными элементами. Элементы этой нехитрой конструкции, представлявшей собой, в нынешней терминологии, классическую «грязную» атомную бомбу, были успешно собраны на конспиративной квартире в тихом и респектабельном квартале Лондона, а затем помещены в заранее оборудованный тайник… Насколько я понимаю, о том, что именно находилось за дверцей «сейфа», спрятанного в кабинете, не знал даже сам хозяин конспиративной квартиры. В его обязанности входило только одно: в случае начала империалистами новой мировой войны или же после поступления особого условного сигнала из Центра советский агент должен был набрать на цифровом замке известную только ему комбинацию цифр — и немедленно покинуть город…
За то время, которое Виноградов с Литвинчуком провели в ресторане, уже сменилось несколько посетителей. Расстояние между столиками здесь было довольно приличное, но беглый офицер ФСБ тем не менее понизил голос:
— Представляешь? В течение нескольких десятилетий этот человек каждое утро прослушивал по радио или просматривал по телевизору выпуск новостей, читал газету — и, убедившись, что война еще не объявлена, отправлялся по своим делам… А потом, каждый вечер субботы, понедельника или, скажем, среды, в условленное время он в течение четверти часа ожидал у телефона, — вот, собственно, и вся работа.
— Продолжай. — Виноградов с тревогой разглядел в серых, запавших глазах собеседника отблески медных фанфар и автоматных очередей. Такие глаза бывают иногда у очень взрослых мальчиков, не наигравшихся в свое время в войну и в солдатики.
— Со времени закладки лондонской мины прошло пятьдесят с лишним лет — никто из тех, кто готовил «грязную» бомбу, даже не надеялся, что ждать взрыва придется так долго! Не стало великой и могучей страны, которая готовилась к атомной войне, изменилась политическая картина мира, появились новые угрозы и новые вызовы, как теперь принято выражаться… Сам ядерный заряд не просто морально устарел — некоторые его узлы за эти годы вполне могли выйти из строя, и, чисто теоретически, возникла реальная опасность незапланированной детонации или радиоактивной утечки. Но ведь и это не самое главное, верно?
— Что ты имеешь в виду?
— Ничего особенного, кроме того, что эта чертова бомба из прошлого угрожает теперь не только Великобритании, но и вашей так называемой новой России.
— Чем это, интересно?
— Представляешь, какой поднимется шум и скандал, если ее обнаружит лондонская полиция? Да еще перед выборами?
— Даже не представляю, — почти не покривив душой, ответил Виноградов.
— А вот товарищ Генерал — представляет… — Литвинчук понизил голос почти до шепота. — Перестройка, разоружение, мирное сосуществование, партнерство с НАТО во имя мира, всякие там саммиты «большой восьмерки», единое европейское экономическое пространство — это, значит, все лишь на словах? А на деле получается, что вероломные и коварные русские все это время держали атомный камень за пазухой? Причем даже не у себя за пазухой, а у доверчивых англичан! Ведь никто же на Западе никогда не поверит, что наши геройские Штирлицы просто-напросто потеряли следы своей собственной бомбы…
— Как это — потеряли?
— Не важно, — отмахнулся Литвинчук. — Может, еще по одной? По последней?
Зачастую по тому, о чем врет или просто умалчивает собеседник, намного проще докопаться до реального положения вещей. Поэтому Виноградов только пожал плечами:
— Закусывать нечем.
— Мы чаю закажем, чтобы запивать. — Литвинчук в очередной раз обернулся к официанту: — Иди сюда, мистер!
Водку пода пи в рюмках, а чай официант разлил по чашкам: сначала немного холодного молока, а потом уже — душистую и крепкую индийскую заварку. Лимон и сахар были принесены отдельно, и добавлять ил следовало по вкусу.