Следующая остановка - жизнь
Шрифт:
И, словно он подслушал её мысли, явился к ней на другое утро — как только Аркадий уехал из конторы.
Через пару дней опять пришёл.
Если раньше он говорил с ней стоя, то теперь сразу садится к столу, строго напротив, и следит за каждым её движением.
Подавляя неуютное ощущение дискомфорта, как-то спросила:
— У тебя, что, рабочий день кончился, не успев начаться? Или хочешь поучиться бухгалтерской науке?
Он не ответил, она сказала неуверенно:
— В этом случае иди к Игорю, он у нас готовит специалистов-бухгалтеров.
Митяй усмехнулся:
— Я, может, в твоём присутствии в человека превращаюсь.
— Это из кого? Из обезьяны?
— Я бы на твоём месте так грубо не шутил. При тебе я — хороший и безобидный.
Она вздрогнула.
Митяй продолжал приходить.
К счастью, мог он себе позволить это нечасто: то Игорь с Аркадием торчат в своих кабинетах и в любую минуту могут зайти к ней, то все вместе несутся куда-то.
Стал заходить к ней Генри. Как-то так каждый раз получалось, что в этот момент никого из мужчин в конторе не было.
— Можно? — просовывал он к ней в комнату голову. — Я на минутку. — Он входил и робко останавливался у входа.
— Я хочу рассказать тебе о цветах. У нас возле каждого дома обязательно растут цветы. Я люблю, чтобы пахли. Розы, лилии. Люблю, чтобы каждый вечер встречал меня запах цветов. Сам сажаю.
— Почему ты вдруг заговорил о цветах?
— Скучаю о них. Это первое. А во-вторых, хочу спросить: ты любишь цветы? Я тебя так вызываю на разговор. Ты извини, прерываю работу, но я на пять минут.
Сказать Генри, что она замужем… А сама, помимо воли, начинает рассказывать, почему они у себя не сажают цветы: каждая клетка земли занята овощами, фруктовыми деревьями — тем, что может кормить.
— Ты меня учишь истории вашей страны. Спасибо. А ещё я люблю собак. И здесь, как только снял квартиру, купил щенка. Ты любишь собак? — спросил он.
— У меня никогда не было, но в детстве я очень хотела собаку.
— Почему же не завела?
— От меня это не зависело. А отец, наверное, считает их бесполезными животными.
— Как странно. А я со своим щенком разговариваю. Знаешь, он всё понимает! И так смотрит на меня!
— А кто же гуляет с ним, кормит его, когда ты целый день теперь в Калуге?
— Мелком помогает. Мы с ним друзья. Он тоже очень любит собак. И живёт близко. Ну, я пошёл. Хорошего тебе дня и удачи во всех делах.
В другой раз он спросил:
— Скажи, пожалуйста, как твой учитель литературы относился к Достоевскому? Я тут взял в библиотеке «Идиота», раньше не читал.
Почему она улыбается ему, слушает его рассказы об Америке, добросовестно вспоминает всё, что говорил Давид Мироныч по тому или другому поводу.
Генри долго не задерживается. Десять-пятнадцать минут, и он уже осторожно прикрыл за собой дверь. А она всё ещё видит его улыбающееся лицо и не может снова начать работать.
Аркадий забегает к ней два-три раза в день на минутку.
— Здравствуй! — улыбается он. Осторожно дотрагивается до щеки или гладит по голове. — Ты как?
— У меня к тебе просьба, — говорит однажды. — Помнишь, ты сказала: одно из любимых стихов Давида Мироныча — «Вооружённый зреньем узких ос…»? Прочитай, пожалуйста.
— Почему вдруг?
— Мне очень нужно. Пожалуйста!
Она закрывает глаза — Давид Мироныч всегда закрывал глаза, когда читал стихи.
Вооружённый зреньем узких ос,
Сосущих ось земную, ось земную,
Я чую всё, с чем свидеться пришлось,
И вспоминаю наизусть, и всуе.
И не рисую я, и не пою,
И не вожу смычком черноголосым:
Я только в жизнь впиваюсь и люблю
Завидовать могучим, хитрым осам.
О, если б и меня когда-нибудь могло
Заставить — сон и смерть минуя —
Стрекало воздуха и летнее тепло
Услышать ось земную, ось земную.
Юля открывает глаза — спросить снова — почему вдруг именно это? Но Аркадий уже идёт к двери.
— Спасибо, — говорит он и осторожно, как и Генри, прикрывает за собой дверь.
«Я только в жизнь впиваюсь и люблю завидовать могучим, хитрым осам…» — повторяет она. И долго смотрит в светлое лицо Аркадия.
Ночью, когда Аркадий уже спит, она снова повторяет эти стихи. Зачем именно они в середине рабочего дня понадобились Аркаше?
Задачка решается просто: что-то сильно затронуло его, и он пришёл определить главное.
Почему же щемит сердце? Что-то происходит, чего она не понимает.
Снова словно ребёнок шевелится. Снова она держит руки на животе.
Предчувствие? Митяй наступает на их с Аркадием жизнь?
Или что-то еще случилось, чего она пока не знает?
Два часа ночи, три…
— Ты почему не спишь?
— Я же не шевелюсь!
— Что случилось? — Аркадий включает свет. — Тебе плохо? Что-то болит?
— Не по себе мне. Не знаю, скребёт внутри… что-то не так, Аркаша, что это? Скажи!
Аркадий обнимает её, крепко прижимает к себе, шепчет: