Следующая остановка - жизнь
Шрифт:
— Сейчас я себе заберу твои страхи. Не поддавайся дурным мыслям и ощущениям. Мы с тобой разберёмся во всех проблемах и справимся с ними. Вот увидишь. Мы же вместе. Мама тебе пела, к сожалению, я петь не умею. «В лесу родилась ёлочка…» — шепчет он каждое слово песни отдельно. — Спи, Юленька, спи, моя девочка. Всё будет хорошо. Мы же вместе!
Под его шёпот, в его тепле наконец она засыпает.
Но утром никак не может подняться.
— Можно я ещё посплю? — просит она.
— Конечно, ни о чём не волнуйся. Я заскочу за тобой в одиннадцать!
Заснуть она так и не смогла.
Почему-то очень хотелось позвонить маме, но вряд ли она застанет маму в доме, да ещё одну. Какая-то сила подвела к телефону.
И трубку подняла мама. Голос — тих и слаб.
— Ты больна? — спросила Юля.
— Немножко, — сказала мама замедленным голосом.
— Что с тобой случилось? И кто делает дела?
— Папа взял помощницу, — сказала мама.
— Молодую?!
— Года на три моложе меня. Помнишь Любу? — Целый час, наверное, мама произносила эти несколько слов.
Юля помнит Любу. Люба часто проходила мимо их ворот и часто заговаривала с отцом.
— Мама, чем ты больна? Скажи честно.
— Сердце у меня.
— Врача вызывали?
— Мне делают уколы.
— За тобой ухаживают?
— Что за мной ухаживать? Лежу и лежу.
— Я приеду.
— Нет, доченька, пожалуйста, нет, прошу тебя.
— Почему «нет»?
— Во-первых, ребёнку вредно лишнее напряжение. Во-вторых, у тебя — работа, и, если ты уедешь, кто будет выполнять её?
— А в-третьих, мама? Скажи честно, что у тебя на самом деле — «во-первых» и «во-вторых»? То, что ты не хочешь, чтобы я видела, как тебе плохо? Или то, что не знаешь, как Бажен встретит меня? Или то, что у отца роман с этой Любой, и ты заболела из-за них?
Но последней фразы Юля не сказала.
Мама надорвалась. И, может, ночью не ребёнок беспокоил её, и не Митяй вторгался в их с Аркашей жизнь, а её сердце боялось за маму. Юля попыталась найти успокоительные слова, но все они звучали фальшиво. Положив трубку, она в бессилии опустилась на кровать.
Заскрежетал ключ. Ася.
Она, видимо, не ждала, что кто-то дома, — сразу прошла на кухню: прочитать записку, что делать сегодня. Записки не оказалось. Зато в раковине лежала грязная посуда после завтрака. Ася принялась мыть.
Нужно встать и пойти на кухню.
Асю можно попросить — она здесь позаботится об Аркадии. С Игорем можно договориться: он введёт данные в компьютер. Хотя бы на три дня слетать. Выяснить ситуацию. Чем-то помочь.
До одиннадцати оставалось два часа. А что ей собираться? Брюки, кофта… десять минут.
Юля пошла на кухню.
Ася выключила воду.
— А я собиралась звонить на работу. Что случилось? На вас лица нет.
— Мама тяжело больна, я должна поехать к ней. Пожалуйста, давайте попьём чаю.
— Сейчас поставлю, — откликнулась Ася.
Свои деньги Юля не тратит. Аркадий не разрешает. Её доллары лежат в тумбочке. Она отдаст их на лечение и на билет для мамы: мама прилетит к ним с Аркашей, как только чуть лучше почувствует себя.
Ася заварила чай, поставила перед Юлей чашку.
— Чем я могу помочь? — спросила.
— Поешьте со мной и расскажите что-нибудь о своих учениках.
— Вчера у меня был тяжёлый день. Один ученик ушёл из дома.
— Почему?
— Он живёт вдвоём с матерью. Мать входит в его комнату в любую минуту дня и ночи, тушит свет, когда он не доучил уроков или не дочитал. Он включает, она тушит. Позавчера он, когда она хотела ударить его, схватил её за руку и вывел из своей комнаты. Сел к столу — дописать сочинение, она опять тут как тут. Подскочила к нему и стала бить кулаками по голове — она часто бьёт его! Ну, он побросал в портфель учебники и тетради, оделся и ушёл из дома.
— Сколько ему лет?
— Пятнадцать.
— Куда же он пошёл? К другу?
— Он пришёл ко мне. Друзей у него нет, он очень замкнутый! Представляете, как я испугалась, когда в одиннадцать вечера позвонили в дверь.
— Ну, и что же делать?
— Не знаю. Мать, конечно, явилась в школу, стала кричать на меня.
— Она знает, что он ночевал у вас?
— Нет, конечно. Но меня обвинила во всех их конфликтах: в том, что не соблюдает режим, ночами читает, не желает разговаривать с ней. «Распорядитесь, чтобы он явился домой», — приказала мне. Я возьми да скажи: «Нет». Что тут началось! Теперь обвинила меня и в растлении малолетних, и в нарушении законов, и в разрушении её личной жизни. Я-то обычно больше молчу — с такими людьми лучше не связываться, а тут сказала: «Вы его бьёте и хотите, чтобы он вернулся?» В общем, дело дошло до директора. Тот разбираться не захотел, отрубил: «Обеспечьте возвращение ребёнка домой». С директором раньше никаких конфликтов не было, он и знать не знал, что я могу сказать «нет». А тут я упёрлась: «И не подумаю. Как это я могу заставить сложившегося молодого человека покорно идти в дом, где его бьют и постоянно унижают?» В общем, меня почти уволили. Поставили ультиматум: или я возвращаю ребёнка в лоно семьи, или могу уходить из школы.
— А какое ко всему этому имеете отношение вы?
— Я классный руководитель и, по их словам, отвечаю за нравственный облик каждого ученика.
— Ну и что же будет?
— Да ничего. Паше я даже не сказала о визите матери. Только спросила, что он собирается делать дальше? После уроков он пошёл к отцу. Отец с матерью в разводе. Отец женат. У него двое других детей. Не думаю, что его жена захочет взять чужого ребёнка в дом. Но ночевал он у отца.
— Вы уверены в этом? Может, не захотел вас беспокоить и ушёл на вокзал?
— Да нет. Я с отцом говорила, это он сказал, обещал попросить жену помочь Паше. Есть ещё бабушка со стороны отца, но она живёт в пригороде, далеко ездить в школу.
— Что же будет с вами? Вас уже уволили или только пригрозили?
— Наш директор любит эффектные сцены. Он мог устроить спектакль для Пашиной матери. Не думаю, что её требования — уважительная причина, по которой можно уволить учителя. И не думаю, что он решится уволить меня в середине учебного года. На нём повиснет шесть старших классов. Завтра увидим. Сегодня у меня свободный день, в школу не иду.