Следы говорят
Шрифт:
собакой, чавкает челюстями.
Грохнул из шомполки дед Степан. Дым рассеялся, а кабана нет. Гончак обнюхивает кровь
на осоке.
Пошли следом. Первым – Гудай, за ним – старик со взведенным курком на шомполке,
замыкает шествие Поликарпыч. Я – сбоку. Но секач перехитрил нас: обрезал круг и вернулся
на свой след. Затаился в осоке, а ветерок не шелохнет. Из-за куста – внезапный бросок зверя!
Пес летит в ноги дедке! От неожиданности у того – выстрел вверх, а сам дед упал.
Поликарпыч не успел выстрелить и тоже скорее навзничь. Он знает, что при неустойке это
спасительный прием: кривыми клыками кабану не задеть плотно прижавшегося к земле
человека, особенно если он лежит хотя бы в незначительном углублении.
Кабан проскочил Степана Егорыча, а Михаила Поликарпыча притоптал передними
ногами, взмахнул клыком вдоль его спины и – бежать. Накоротке бью жаканом под лопатку, –
так и перевернулся зверь!
Осторожно поднимаются мои друзья. Поликарпыч с переполоху не может дух перевести,
уж очень быстро всё обернулось. Осматривается, ждет ещё нападения. А дедушка Степан,
глядя на мельника, смеется:
– Как он тебя расписал!
Ватный пиджак Поликарпыча на спине располосован на две половины.
Отдышался Поликарпыч, и сразу вернулась к нему его деловитость: осмотрел кабана,
подергал за ногу, – определил вес. Обсудил, как лучше вывезти тушу. Потом вынул из
кожаной сумки сало и бутылку виноградного вина.
– Хозяйственный ты мужик, – смеется дед, – под кабаном уберег добро. То-то ты и падал
на живот, чтобы прикрыть сумку!
В ЗЕМЛЯНИЧНИКЕ
Лесная земляника – первая ягода, всё лето её собирают по вырубкам. Зреет она на солнце
и сладким соком так наливается, что, раскрасневшись, даже лоснится и поблескивает в траве.
На восходе, росистым утром, прихожу на земляничник. Рядом в березняке заквохтала
тетёрка. Сажусь на пень в редкий куст иван-чая и затихаю...
Чуть вздрагивают и покачиваются травинки... На прогалину вышла тетёрка,
настороженно остановилась. За ней высыпали тетеревята с мокрыми хвостиками и
накинулись на ягоды, торопясь и перехватывая их друг у друга. Старая птица недоверчиво
всматривается в меня острым глазком. Я не шелохнусь, и она, не пугаясь, проверяет; хотя я
одет в защитное, но она помнит, что в этом кустике раньше не было высокого «пня». Я
замираю в неподвижности, и подозрение тетёрки постепенно угасает. Успокоенная, она на-
чинает клевать землянику, но и срывая её, не выпускает меня из поля своего наблюдения, то и
дело вытягивая шейку. В один из таких моментов мы встретились взорами: я поднял веки, и
тетёрка своим темным глазком уставилась в мои глаза. Я застываю, не шевелясь и затаив
дыхание, и птица без тревоги созерцает мой неподвижный взгляд; но тут я не вытерпел –
моргнул. С тревожным коканьем встрепенулась тетёрка. Шмыгнула в березняки. Цыплята
сразу же запали на месте и стали мало заметными. Не найдешь их, затаившихся!..
Из зарослей послышалось мягкое квохтание тетёрки Цыплята ответили посвистываньем
и побежали к матери.
Там, где пробежали тетеревята, на седой от росы траве остались зеленые полосы.
В следующий мой приход встреча в земляничнике была иной. Сижу на пне и жду, не
появится ли выводок. Гляжу, шевельнулась трава и крадучись высунулся черный тетерев-
самец. Из густых зарослей, где он таится во время линьки, тетерев пришел на ягодник.
Заметив силуэт необычного «пня», но ещё не разобравшись, в чём дело, косач спрятался за
ствол дерева и оттуда чуть выставил голову, посматривая на меня.
Тетерев куда осторожней доверчивой тетёрки: почуял неладное и быстро удрал.
С УДОЧКОЙ
Бурная речка Каменка. Не зря назвали её так: берег и дно русла загромождены валунами.
По каменным уступам вода несется с оглушительным шумом, и невольно удивляешься,
откуда у маленькой речушки такая прыть. А сколько у неё извилистых поворотов! Напрямик
пройдешь – два километра, а речкой выйдет пять. Хоть и мала речонка, а чтобы взглянуть
снизу на берег – запрокидывай голову, так высоки кручи.
Путь Каменки лежит между хвойником и чернолесьем, а рыба любит держаться у
заросших берегов. Да ещё какая рыба! Есть и хариус и форель. Про ельца с окунем и
говорить не приходится. Вода в Каменке ключевая, студеная; значит, обитает в ней и налим.
Ельцы больше по песчаным отмелям водятся. Стайки небольших темнозеленых окуней с
красными и желтыми плавниками гуляют в омутах. А те, что покрупнее, тех не заметишь, – в
глубинах скрываются. Налим показывается только ночью, днем ищи его в норе под обрывом
или под камнями. Под камнями и корягами днюет и форель. На зорьках появляется она на
перекатах, но случается, и днем выскакивает из засады за добычей. Хариус любит держаться
у перекатов, выше и ниже их; он сам указывает свою стоянку, – то и дело слышатся всплески