Следы на воде
Шрифт:
— Нет, театр мне не нравится, там не живое всё, надрывное. — Кисло кривится Серёга.
— Да я не про тот театр говорю, я про тот, который слышу, когда она говорит.
— А! У меня так же! Я с моей Светланкой глупым пацаном себя чувствую, как дошкольник. Прыгать хочу, скакать. Как придурок. Придурок я, да, придурок?
— Н-н-нет, конечно! У меня так же. У них природа другая. Женщины. Они… они… матери по природе. Знаешь же. От них вся природа человеческая пошла. И от нас тоже.
— Ага! Такие маленькие ещё… Молодые, в смысле, а…
— Согласен.
— Ты что, нет, конечно. Я тебе хотел сказать, что и у меня так же, только… Ты только не обижайся, Валька. Ты — это ты! Навечно. А она… Она очень мне нужна. Навсегда! Я без Светы жить не могу. Это серьёзно! Ты не обиделся, не обижаешься?
— Ну нет, конечно. У меня так же. Ты для меня всё. А она…
— Ты ей уже сказал?
— Нет. Я боюсь!
— И я тоже. Вдруг… она… другого кого… полюбит, а?
— Ты что, Серёга, друг, да таких ребят как ты, во всём городе нет, ни в школе, ни во дворе. А как ты с точки мяч в кольцо бросаешь? Десять из десяти! Ты лучший. Я знаю. И она знает. Знает-знает. Это же видно!
— А я всё равно боюсь.
— Я сам боюсь…
33
В Лондоне утро уже наступило.
Над проливом Ла-Манш светило восходящее солнце, чистое-чистое и яркое, а над островом зависла плотная облачная шапка. Как своеобразный нахмурившийся рубеж, окантовка. Пряча под собой береговую линию изрезанную многочисленными заливами, речными эстуариями, и прочим… Но шапка плотным «валиком» зависла только над побережьем, при подлёте. Дальше пошли воздушные прогалины, открывая омытую солнцем, просыпающуюся величественную своей необычной красотой страну.
Натовский тяжёлый военно-транспортный самолёт, до отказа заполненный тёмно-зелёными армейскими ящиками, тормозя двигателями и закрылками, вдавил Фила в жёсткое боковое сиденье, мягко затем приземлился на базе военного аэродрома, расположенного близ столицы Великобритании. Кроме военнослужащих и грузовиков, под крылом Фила уже ждала легковая машина с тонированными стёклами. Фил пересел в неё…
Водитель и человек в штатском, вопросов Филу не задавали, только приветливо кивнули головами. Поехали.
— Ну что, сынок, отдохнул? — как всегда дымя сигарой, с весёлой усмешкой поинтересовался сэр Сандерс, при виде благополучно вернувшегося с задания спецсотрудника в своём кабинете на Воксхолл Бридж роуд. — Извини.
— Вполне. — Серьёзно ответил тот, и поморщился от едкого дыма.
— Не обижайся, — не поверил шеф, поднимаясь из-за рабочего стола. — Времени, сынок, нет. Работу нужно одну маленькую сделать. Потом и отдохнёшь. Обещаю! — Сэр Сандерс даже клятвенно руку, и сигарой в ней, к небу поднял. — Веришь?
— Верю, сэр. Я готов.
— Ну и отлично. Тогда давай прокатимся, — неожиданно игриво предложил он. — Что-то в горле пересохло. Выпьем по… чашечке… Кока-Колы! Ха-ха!..
Но ни в один
Фил не спрашивал. Шеф не пояснял, молча курил сигару. Полуприкрыв глаза, слушая из стереодинамиков автомагнитолы классические фортепианные пассажи, направлял дым в систему очистки воздуха в салоне. Наконец машина свернула с широкой автострады на неприметную улочку, потом и в проулок… Остановилась возле ворот неприметного коттеджа. Ворота тотчас послушно открылись. Сэр Сандерс, глянув на Фила, выразительно шевельнул бровями, приехали.
Дверь сэр Сандерс открыл своим ключом. В доме никого не было.
— Наша собственность. Негласная естественно. — Пояснил шеф, указывая на хорошо обставленное, но безлюдное пространство. Одна из многих, понял Фил, оглядывая гостиную комнату. Шеф угадал мысли Фила, махнул рукой. — Здесь не опасаясь можно говорить. Сейчас столько служб любопытных развелось, столько техники всякой, столько завербованных стукачей. Не знаешь, где и кашлянуть спокойно можно. Здесь можно. Присаживайся, сынок, пока вдвоём поговорим. Тебе чего-нибудь налить… скотч, тоник, воду?
— Ничего не надо, воду если только.
— Воду, так воду. А я виски чуть-чуть…
Развалившись на диване, шеф некоторое время молча потягивал виски, наблюдая, как в камине разгораются угли.
— Понимаешь, сынок, — начал он. В голосе слышались извинительные нотки. — Тут мы с нашими умными головами очень интересное дело для тебя придумали, но очень серьёзное. Потому и пришлось уединиться. Чтобы ни одно ухо, ни одна душа не узнала о чём мы с тобой говорить будем. Кстати, ты можешь и отказаться. Я в обиде не буду. Дело действительно сложное. Но…
— Пожалуйста, дальше, шеф, — потребовал Фил. — Без церемоний. Я готов.
— Угу-угу… — сэр Сандер качнул головой, пыхнул дымом. — Так вот. Не скрою, на это нас натолкнуло предложение некоего… — шеф замялся, потом махнул небрежно рукой. — Неважно кого, важно своими возможными последствиями, и для Соединённого Королевства и для Европы и для всего Мира. Да-да, именно так.
Фил слушал, спокойно смотрел в глаза шефу. Тот отвёл взгляд.
— Напомню, ты, сынок, можешь и отказаться, но… — предупреждая реакцию разведчика, шеф поднял указательный палец. — Не торопись. Выслушай, обдумай… Хотя, признаюсь, времени у нас очень мало.
— Говорите, шеф. Я слушаю.
— В стране наших стратегических интересов…
— Вы про Россию, говорите, шеф?
— Сейчас именно о ней. Так вот, не вдаваясь в нюансы политической кухни, социальных брожений и неприятия создавшихся условий жизни в России: одним нужно всем владеть, другим всё отобрать и поделить, третьим выйти из состава так называемого содружества, страна с приходом нового президента подходит к выборам нового курса. Подчеркиваю, нового!
— Я полагал, прежний сохранится.