Слепая надежда
Шрифт:
Беру дрожащими руками коробочку, крышка никак не хочет открываться, обламываю ногти. Иллариандр вздыхает, закатывает глаза. Открывает. Она откручивается, оказывается. Стараюсь не расплакаться. Знаю, что без мази мне же хуже будет. Уговариваю, что это приятно, а вовсе не отвратительно. Себя не обману, но, может, хоть Слепых? До сих пор же получалось... каким-то непонятным образом.
Хочу, чтобы все закончилось поскорее. Иллариандр тоже спешит, хоть в этом мы с ним солидарны!
Едва муж завершает свои «обязанности» несколькими толчками, отворяется дверь. Вздрагиваю, на пороге Дарсаль с Ивеном. Император не торопится отстраняться, а мне так и хочется оттолкнуть его, спрятаться.
— Пусть они выйдут, — шепчу. Не могу я так! Даже зная, что теоретически им нас не видно.
— Я стараюсь прислушиваться к твоим пожеланиям, — Иллариандр поднимается, натягивает свой непонятный балахон. Пытаюсь высмотреть одеяло, но оно где-то на полу, нужно еще мужа обойти. — Но имей в виду, если захочу — хоть всех советников созову. Будут наблюдать и выяснять, почему ты никак не забеременеешь.
— Так всего... три дня прошло! — недоумеваю, даже нас у мадам Джанс на эту тему просвещали.
— Сейчас самые благоприятные дни. Так что будь добра сосредоточиться на главном и не забивать голову лишним.
Дарсаль
Омаа Ивена с отблесками ауры императора замечаю только у дверей. Отключился, пока Ноэлия спит. Вскакиваю, моментально одеваюсь — движения отработаны до автоматизма, и все равно странное желание все оправить. Наверное, так действуют слова Лии об одежде. Оценила, надо же. Знать бы еще самому, как выгляжу.
Выхожу в гостиную императрицы, как раз когда повелитель со своим Стражем появляются. Здороваюсь. По омаа Ивена легкая ухмылка, император молчит, только окидывает слишком ощутимым взглядом. Наверное, передали уже мое решение. Никогда не думал, что придется противостоять повелителю, даже мысль представлялась кощунственной. Кому лучше знать, как не ему?
Император ничего не говорит, вижу лишь линию движения в сторону спальни.
— Разбудить?.. — начинаю, но Иллариандр резко качает головой:
— Я сам.
— Идем, — кивает на мои комнаты Ивен.
«Ли, — зову ментально, направляясь вслед за ним к себе. — Император пришел...»
Пытаюсь настроиться на мысли императрицы, почти вижу светлый, легкий сон. Но она непривычна к такому воздействию, не понимает, что обращаюсь в реальности — похоже, мозг вплетает мой образ в сновидение.
— Дарсаль? — доносится через омаа. Явственное негодование повелителя, страх Ноэлии. Сжимаю зубы.
— Так что там с метками? — отрывает от происходящего в императорской спальне Ивен. Приближается к столу, берет в руки книгу — искры разлетаются в омаа. Небрежно отбрасывает обратно — неужели не замечает исходящего света? Или ему это попросту безразлично?
Отхожу к камину, опираюсь, отворачиваюсь. Бесполезно, конечно, Ивену меня видно не хуже, чем мне его. Но близость огня поддерживает. Где-то глубоко, там, куда доходишь в моменты самых тяжелых откатов, начинает шевелиться Тень. Странно, обычно она не напоминает о себе, разве что на сложных тренировках.
Змея Ивена приподнимает голову, смотрит пристально. Я найду на тебя управу, тварь.
— Я прошу отсрочки принятия решения, — заставляю себя ответить. Хотя голос Ивена и все происходящее здесь размывается, словно находится где-то далеко. А каждое слово Императора, каждое его действие, ужас и неприязнь Ноэлии пульсируют в венах, прорывая защиту. Ненавижу себя и собственную беспомощность. Это я привез ее сюда! Скрепил их союз!
— До нового проявления... — с трудом возвращаюсь к разговору. «Не перебить своему Стражу ночной поход...» Голос хрипнет, омаа ударяет в виски. Устанавливаю щит. Но, кажется, Ноэлии безразлично. Гораздо больше ее сейчас тревожит гнев мужа. Резкие прикосновения. Он, конечно, повелитель. Но ведь и она не служанка, чтобы требовать такое и так!
Делаю то единственное, что могу — закрываю ее ауру. Не хочу, чтобы это видел кто бы то ни было.
— Что творишь? — шипит Ивен.
— Мое право, — отзываюсь. — Нравится наблюдать?
— И не такое наблюдал, — фыркает.
Едва удерживаю собственную руку от попытки двинуть в бесстыжую морду. Знать не хочу, что он там наблюдал.
— Смотрю, осмелел в своих правах, — продолжает.
— Не все ж тебе наглеть в своих.
— Эти метки нужны императору. Не понимаешь?
— Они не нужны императрице. Я предпочел бы подождать до нового проявления шаматри или до беременности, когда можно будет точнее спрогнозировать перемены в ауре.
— Приказ повелителя. Сделаешь метки для самых близких — отряда императора и отряда императрицы.
— Сам делай.
— Твоя обязанность.
— У императрицы нет отряда. Еще.
— Тогда император назначит.
Смотрю на него и словно впервые вижу. Всегда казалось, личный Страж императора — какая-то невероятная высота, вызывающая едва ли не трепет с поклонением. Но сейчас... его как будто все это забавляет, доставляет странное, почти садистское удовольствие. Не могу понять. И, наверное, простить тоже. Хотя мне и не положены такие эмоции.
Молчим. Держу свой щит и ауру Ноэлии. Ивен пытается пробраться, не пускаю. Но он не оставляет попыток — скорее развлекаясь, чем действительно собираясь смотреть. Захотел бы — пришлось бы мне снимать защиту. В этих вопросах приоритет у него.
А у меня приоритет все видеть. Не верится, что раньше я воспринимал его за везение.
«Сюда!» — никогда еще внутренний голос императора не казался таким... неприятным. Едва не переспрашиваю, и мне? Конечно, и мне. Приказ повелителя однозначен. Не хочу. Не могу. Но иду, куда же денусь.
Лия сжалась на кровати сбившимся комком смятой ауры. Темные потеки. Убил бы любого, кто к ней прикоснется. Но не повелителя. Конечно.
Обнять бы и успокоить. Да снова выгонит. А после слов мужа о шлюхах, еще и с отвращением.
Он продолжает говорить — метко, безжалостно, достигая цели. Уверенность в силе императора впервые предстает совсем иной стороной. Может. И советников созвать, и... да что угодно. Только гордости за повелителя совсем не возникает. Даже если он просто «воспитывает» жену, намереваясь указать ей место. Самое отвратительное, что мне ее и обнадежить нечем.