Слепая ярость
Шрифт:
— Я тебя тогда не спас, а ты теперь спасаешь меня… — тяжело вздохнул Фрэнк.
— Не болтай ерунды, — поморщился Ник. — Никто никого не спасет — каждый сам спасает сам себя, а иначе — это не настоящее спасение, а только его видимость, имитация. Отсрочка приговора, другими словами.
— Ты стал философом…
— Да какое там — философом… Просто пытаюсь как-то объяснить эту дурацкую жизнь, озвучить ее.
— Наверное, твое общение с дамочками тут роль играет: ты им растолковываешь, что такое жизнь, с чем ее едят…
— Разве я похож на пастыря?
— Но
— Когда как. Иные напоминают мне блуждающих волчиц, — засмеялся Ник.
— Может, тебе и впрямь нужно начать писать книжки? Это ведь и есть лучший способ объяснить жизнь, разве не так? — предположил Фрэнк.
— Вероятно, попробую. Буду наговаривать на диктофон, заведу секретаршу, которая будет мою бредятину расшифровывать. Вдруг что-нибудь и получится… Ну что, снарядим еще пару бутылочек?
— Да хватит, пожалуй. Уже дюжина готова… Слушай, а может, ты напишешь про наш Вьетнам?
Ник задумался.
— Да пес его знает, — сказал он наконец. — Наверное, об этом уже много написано, просто я не читал, не знаю. Можно невольно повториться — зачем?
— Мне лично не попадалось на глаза ничего стоящего на эту тему, — заметил Фрэнк.
— Можно сделать просто: собрать наши воспоминания. Разыскать Баксли, Коллинза, других ребят, порасспросить хорошенько…
— Толковая идея, — одобрил Фрэнк. — Довольно-таки веселенькая книжка может получиться.
— Да, смеялись мы тогда много, — кивнул Ник. — Ты и сам был изрядный хохмач, вечно анекдоты травил. Сейчас-то уже остепенился вроде.
— Годы свое берут, что поделать… Тогда я был просто бездумный пацан-зубоскал…
— За что ж ты так себя осуждаешь? В той обстановке лишний раз посмеяться было очень кстати.
— В общем да.
Ник вдруг хлопнул себя по коленям:
— Слушай-ка, а ты ведь тогда так и не досказал историю про парня, который ушел воевать в Корею, а его невеста принялась блудить с каждым встречным-поперечным.
— Это Пат Джефферсон, что ли?
— Ну да, вроде… Он тогда вернулся и, узнав обо всех ее проделках, позвал тем не менее эту потаскушку замуж, чему она несказанно удивилась.
— Да-да, — усмехнулся Фрэнк. — Причем предупредил ее, чтоб вела себя по-прежнему. И никаких при этом абортов, помнишь?
— Помню, конечно. Так он что же — свихнулся на войне, что ли?
— Нет-нет, там другое…
— Так доскажи наконец эту историю.
— Видишь ли, дружище: дело в том, что Пат Джефферсон ужасно любил детей, прямо-таки обожал их. Но, будучи в Корее, он получил осколок в мошонку, и в результате его детородный орган перестал быть таковым. Не мог он ничего, понимаешь? Потому-то Пат Джефферсон и поступил именно таким образом… И нарожала ему жена штук восемь детей от неизвестно каких отцов. Очень милое получилось семейство. Пат был удовлетворен, да и супруге его пришлось по душе сложившееся положение, поскольку была отчаянной нимфоманкой.
— Занятно, — улыбнулся Ник. — Он был добрый малый, этот Пат Джефферсон.
— Да уж…
— А ты общался с кем-нибудь из наших ребят за эти годы? — спросил Ник.
— Нет, как меня ни тянуло к ним, — признался Фрэнк. — Ребята смотрели на меня довольно-таки косо после той проклятой ночи… А потом сразу — дембель, я вернулся домой и попытался забыть обо всем. Старался не думать о тебе, даже не знал, жив ты или нет. Честно говоря, полагал, что ты наверняка погиб… Только однажды со мной связался Баксли: вербовал в какую-то антивоенную шарашку. Я отказался, да и он не очень-то настаивал на своем. А когда оказался в прогаре с долгом, позвонил ему. Был в полной растерянности, ведь никто не мог помочь мне с деньгами. И все эта чертова рулетка…
— Не мог найти другой отдушины для своего азарта? — спросил Ник.
— Я очень самонадеянно пытался выработать свою систему выигрыша, — кисло сказал Фрэнк. — Но это колесико похитрее меня.
— Тем более с теми усовершенствованиям, которые внес Мак-Реди… Но теперь-то его казино прекратит свое существование.
— Не Мак-Реди — так другой найдется любитель облапошивать дураков. Ты извини, конечно…
— Да за что же тут извиняться? — вздохнул Фрэнк. — Дурак я и есть. Все, теперь с игрой покончено. Займусь сыном… Если, конечно, удастся его вызволить. Впрочем, тут меня только пуля остановит, так что…
— Все будет нормально, — спокойно сказал Ник. — Одолеем мы этого подонка. Ты только не мандражи.
— Что ты, во мне нет никакого страха за себя. Я боюсь только за Билли.
— Не бойся. Возьмешь его и Энни в какое-нибудь интересное путешествие. А там, глядишь, и женитьба не за горами, — убежденно проговорил Ник.
— Будем надеяться…
«В противостоянии с бандой Мак-Реди нам только и остается, что надежда, — подумал Ник. — Может быть, это и не так уж мало…»
Но вслух он этого не сказал: прозвучало бы это как-то не по-мужски.
— Который час? — спросил он.
— Начало пятого.
— Ложиться спать уже не стоит — только разморит. Давай-ка чаю попьем, — предложил Ник.
— Давай, — согласился Фрэнк. — А не хочешь ли ты чего-нибудь покрепче?
— Не стоит. Нам нужны ясные головы.
— Это верно, — кивнул Фрэнк. — Значит, чай.
К лыжному курорту «Снежный барс», расположенному на горных отрогах, вела канатная дорога. До начала сезона было еще далеко, и потому, когда Ник Паркер и Фрэнк Дэвероу прибыли к нижней станции канатки, их встретило полное безлюдье.
— Ты бывал здесь когда-нибудь прежде? — полюбопытствовал Ник, поправляя на плече лямку сумки, нагруженной бутылками с зажигательной смесью.
— Нет, не приходилось. Знаешь, терпеть не могу зимних видов спорта. Да, впрочем, и летних тоже. Слишком я ленив для таких дел.
— Ну, иной раз поразмяться в зале очень даже неплохо, — заметил Ник. — Вот и дыхалка у тебя оставляет желать лучшего.
Фрэнк, как раз доставший из пачки «Стэйт лайн» очередную сигарету, сокрушенно кивнул:
— Да, это верно. Надо будет с Билли на пару чем-нибудь таким заняться.