Слепцы
Шрифт:
Рык окликнул пробегавшего паренька в куцей куртке и со странной суконной шапкой на голове, тот не обратил внимания и побежал было дальше, но Полоз схватил его за рукав.
– Чего? – пытаясь вырваться, закричал паренек. – Чего лезешь?
– Где горбатый меняла? – спросил Рык.
– Не знаю, – отрезал паренек.
Рык вздохнул и достал из кошеля серебряную чешуйку, показал ее пареньку:
– Где горбатый меняла?
– Вон там, – паренек, по виду не старше Хорька, ткнул пальцем куда-то в толпу и потянулся за
– Проводи, – сказал Рык, врезав пареньку ладонью по руке и доставая вторую чешуйку. – Будь добр, ласковый господин!
Ласковый господин вытер рукавом нос, шмыгнул им еще пару раз и двинулся впереди ватажников. Шагов через десять он остановился и указал пальцем на крохотную лавочку, весь фасад которой состоял из двери и висевшей над этой дверью вывески с небрежно нарисованными золотыми змейками. Точно посередине между змейками виднелась небольшая черная крыса.
Рык отдал проводнику чешуйки и подошел к двери.
Полоз посмотрел влево, Враль – вправо, Кривой оглянулся назад. Рык постучал кулаком в дверь. Ему что-то ответили, но что именно – Хорек не разобрал. Наверное, разрешили войти. Рык открыл дверь, вошел, скрывшись в сумраке помещения, потом выглянул и позвал остальных.
Внутри было темно, тесно, но все пятеро, несмотря на протесты хозяина, смогли втиснуться и закрыть дверь. Со свету Хорек и не рассмотрел ничего, разве что серое пятно, двигающееся в глубине лавки на фоне черной стены, но визгливый голос разобрал сразу.
– Вы кто такие? – закричал меняла. – Я же сказал – нельзя. Я занят…
– Двери нужно на засов закрывать, – посоветовал Враль. – Надежнее будет.
– Что надежнее? Зачем – надежнее? – горбун закипел не на шутку. – Вы же видели на вывеске крысу. Я плачу. Я уже заплатил за весь месяц вперед. Я за год вперед заплатил. Что вам еще нужно? А если вы залетные, то идите к Старому Крысу и с ним разбирайтесь. Только я вам не советую. Крыс не любит чужаков на своей земле.
– Тебе от Волка привет, – сказал Рык. – Кланяться велел и передать, чтобы ты делал все, как я скажу. А если не захочешь, чтоб я тебе про рыбалку напомнил, с оборотнем.
Меняла икнул.
– Ты меня понял? – спросил Рык.
– Понял – ик! Только я…
– Все-таки нужно напомнить… – растягивая слова, проговорил Враль. – А мы спорили: хватит у горбуна ума сразу заткнуться или нет. Ты проиграл две чешуйки, Полоз!
– С него возьмешь, – цыкнул зубом Полоз. – Из наследства.
Хорек в первый раз слышал, чтоб ватажники разговаривали такими мерзкими голосами. Кривой в разговор вступать не стал, кашлянул многозначительно, вытащил из-под полы нож и принялся ковырять острием под ногтями.
– А… – выдавил горбун. – Это я так, на всякий случай. Мало ли кто тут шляется. Извините.
– Извиняю, – ответил Рык. – Тут поговорим или как? Стенка хлипкая, дверь тонкая – вдруг услышит кто.
– Да-да, конечно! – зачастил
Несколько раз чиркнув кресалом, горбун зажег масляную лампу, и жутковатые тени заплясали по стенам лавки.
– Вот сюда, – горбун с лязгом открыл невысокую дверь, окованную железными полосами.
Из-за двери потянуло сыростью и запахом гнили.
– Вот вниз, пожалуйста. За мной. Тут ступеньки узкие и потолок… Уж извините. Мне не мешает, а чужих я сюда, простите, не вожу.
За горбуном пошел Рык, за ним, быстро переложив нож из-под полы в рукав, Враль, потом – Полоз. Кривой подтолкнул Хорька и двинулся следом.
За дверью была витая лестница. Она вела наверх и вниз, под пол. Сверху доносились еле слышные звуки, какое-то легкое постукивание. А снизу все явственнее тянуло гнилью, и долетали неразборчивые слова не перестававшего говорить горбуна.
Лестница была узкой, часто поворачивала; и через два или три поворота Хорьку стало казаться, что спустился он уже на большую глубину, что лавка и город остались где-то там, наверху, далеко-далеко, что прошла уже целая вечность, во всяком случае не меньше половины дня.
Лязгнуло железо, что-то щелкнуло и заскрипело.
– Проходите, – громко, не таясь, произнес горбун. – Я сейчас зажгу еще лампы.
Ватажники огляделись. Оказалось, что стояли они на площадке перед окованной железом дверью. Лестница же здесь не заканчивалась, а уходила дальше вниз. Поняв, что глубже спускаться больше не придется, Хорек облегченно вздохнул.
В комнате без окон и со сводчатым потолком воняло рыбой и сыростью. Горбун от своей лампы зажег еще несколько светильников и сел на табурет во главе стола, стоявшего посреди комнаты. Ватажники устроились на лавках по бокам.
Сводчатый потолок и кирпичные стены сочились влагой, в которой тускло отражались огоньки.
– Я слушаю, – сказал горбун.
Лица его Хорек все еще не мог рассмотреть – только тень от крупного носа и, кажется, густые мохнатые брови. Зато хорошо видел бледные, тонкие, будто паучьи лапки, пальцы: они шевелились беспрерывно, перебегали по столу вперед-назад, словно пытались убежать от хозяина.
– Мы ищем Старого Крыса, – сказал Рык, и голос его гулко отозвался под потолком и в глубине комнаты, там, куда не доставал свет ламп.
– Зачем вам Старый Крыс? – быстро спросил горбун.
– Хотим кой-чего спросить, – ответил Враль. – Покалякать. Мы поспрашиваем, он ответит…
– Старый Крыс не ответит, – сдавленным голосом произнес горбун. – Еще чего – чтоб он отвечал! Он пальцем пошевелит – от вас и следа не останется. Старого Крыса спрашивать! Да вы к нему и не попадете. Возле него всегда десятка два головорезов. Ну, и не выходит он из своей норы. Его городской Совет боится, а вы… Это даже смешно!