Слепой Орфей
Шрифт:
– Я так не думаю,– процедил Шведов.– Я играю…
– Это не твоя игра! – перебила Елена.– Ты не знаешь ее правил. Но ты… очень интересный мужчина!
Быстро наклонившись, женщина поцеловала его в губы и так же быстро отстранилась.
– Будь благоразумен,– попросила она.– Пожалуйста!
Шведов встал.
– А я не хочу быть благоразумным! – заявил он и шагнул к женщине.
В этот момент в гостиную вбежал бодигард.
– Виктор Иваныч!
– Выйди,– не оборачиваясь и не повышая голоса, приказал Шведов.
– Но, Виктор Иваныч…
–
– Машины нет! – выпалил охранник.
– Вон!!! – рявкнул хозяин, и бодигард пулей вылетел за дверь.
Пристально глядя на Елену, Шведов произнес:
– Я не знаю, что тут происходит. Но когда я говорю – да, ни одна женщина не говорит – нет!
– Нет.– Елена покачала головой.– Забудь свои привычки.
– Зря ты так разговариваешь со мной,– процедил Шведов.– Я знаю, как обращаться с женщинами!
Он стоял, возвышаясь над Еленой, расставив ноги, агрессивно наклонив голову. Его руки в карманах пиджака сжались в кулаки.
– Со мной нельзя так разговаривать! – с угрозой произнес Шведов.
– Да,– сказала Елена, отступив на полшага и опершись на спинку кресла.– Ты прав. С тобой так разговаривать нельзя!
Она улыбнулась, но на сей раз улыбка не смягчила ее лица, а, наоборот, придала ему остроту, что-то волчье…
– Виктор! – произнесла женщина низким вибрирующим голосом.– Я не из тех, с кем обращаются!
Шведову от ее голоса стало не по себе. Кулаки разжались.
– Со мной не обращаются, Виктор! Это я обращаюсь!
Поза Шведова утратила бычью напористость, а лицо вдруг стало растерянным, даже глуповатым. Он вдруг ощутил перетекание горячей жидкости в нижней части живота и одновременно холодную пустоту – в верхней. И еще совершенную потерю физических сил. Очень захотелось присесть, но для этого пришлось бы сделать пару шагов, а Виктор боялся сойти с места. Он боялся упасть!
Уши словно набили ватой. Сердце прыгало в панике. Он сам был в панике и при этом совершенно не способен защититься. Ему нечем было защищаться.
Елена улыбалась. Но в ее улыбке было столько же тепла, сколько в растянутых в оскале губах волчицы, загнавшей добычу. Между хищницей и жертвой еще оставалась пара шагов, но только потому, что волчица оттягивала момент, когда кровь, сладкая, горячая, густая кровь обольет нёбо. И тем слаще, что жертва уже обоняла запах зверя и почти чувствовала разрывающие плоть клыки. И была схвачена так же надежно, словно белоснежные зубы уже вспороли красную мякоть.
Шведов, оцепенев, глядел на женщину и понимал, что никогда уже не забудет этого жадного вожделеющего волчьего лица. Они соединены накрепко и навсегда. Женщина безумна, но он хотел ее безумия! Хотел, чтобы она разрушила его, разорвала его «я», как зверь разрывает тело…
Елена сделала шаг, маленький шажок вперед. Улыбка ее стала еще шире, белые
Глеб заподозрил неладное, когда увидел беспокойно топчущегося под дверью телохранителя.
– Ну-ка, братишка! – Стежень отодвинул не очень-то сопротивлявшегося парня в сторону и рывком распахнул двери.
В конце концов, это его собственный дом…
Одного взгляда ему хватило, чтобы разобраться в ситуации. Дьявол! Он предпочел бы этого не видеть.
– Т-та-а!
Резкий крик-выдох, от которого мышцы рефлекторно напрягаются… и рвут связующие чары.
Елена обернулась, и Глеб поразился – с такой быстротой маска ярости сменилась выражением ласкового внимания:
– А… Глебушка!
Стежень брезгливо скривил губы.
– Как Дима, Глебушка?
Шведов тем временем безвольно осел в кресло.
– Выкарабкивается.
Глеб загнал поглубже собственные «благородные» чувства. Ленка – одна из них, а этот новорус – наглая самоуверенная скотина. Наверняка позволил себе больше, чем положено… джентльмену.
– Не хочешь пойти переодеться? – спросил он.– Пороешься в моем гардеробе – наверняка найдешь что-нибудь подходящее. А завтра Кир свозит тебя в город.
– Спасибо, Глебушка! – Елена грациозным движением поправила волосы и вышла, ухитрившись задеть плечом и Шведова, и Стежня.
– Ну, бля… – выдохнул Виктор, присовокупив еще пару энергичных выражений.– Уж не знаю, доктор, благодарить мне тебя или ругать!
– Выпей лучше еще водки,– проворчал Стежень.– И я тебе не доктор.
Шведов воспользовался предложением.
– Хорошие грибочки,– похвалил он.– Где брал?
– В соседнем лесу.
– Слушай, хм, Глеб Игоревич, иди на меня работать? Платить буду много.
– Четыре штуки зелени,– сказал Стежень.– В неделю. Я отказался. Ты можешь больше?
– Могу,– ответил Шведов.– Но не буду.
– Правильно,– одобрил Глеб.– Эй, друг,– окликнул он топтавшегося в дверях бодигарда.– Войди, не маячь!
– Глеб Игоревич…
– Глеба достаточно.
– Что там с Грошним?
– Ты его знаешь? – удивился Стежень.
– Шурин, ёш его! Верней, был шурином.
– Еще не вечер.– Стежень налил себе коньяку, подобрал подсохший лимон.– Это я о «был»,– пояснил Глеб.
Шведов уставился на него:
– Не понял.
– Тогда сядь и слушай.
На сей раз Стежень уложился в десять минут. Потому что не вдавался в подробности.
– Игоев сказал: есть определенный шанс, но ты особо не обольщайся,– завершил он.– Если это не смерть как таковая, то глубокая кома или вроде того, или вообще черт знает что. И тело морозили не по правилам, а человек – не лягушка, хотя… – Стежень криво усмехнулся,– кое в чем мы повыносливей лягушки. Вообще, это вещи, которые даже мне, специалисту, понять почти невозможно.– Стежень хмыкнул: объяснил, называется! – Шанс есть,– заключил он.– Но… Только потому, что так сказал Игоев. Доходчиво?