Слепой секундант
Шрифт:
— А где мне еще быть? Сказано ж — в Зимином переулке.
— Он тут… — горестно произнес Граве. — Принимай гостью.
— Подвиньтесь, сударь!
Как и следовало ожидать, это была Гиацинта. Граве ей намекнул, что скоро надоевшая роль сиротки завершится, и Гиацинта выпытала у него все подробности, а потом объявила, что и у нее свои счеты с вымогателями. Это было чистой правдой, и Андрей испугался — встретив Евгению, Гиацинта могла устроить переполох прямо в церкви, испортив и праздник, и охоту на главного вымогателя. Она, Гиацинта, ведь не станет смиренно выполнять распоряжения, она всюду нос сунет…
Ворох хрустких юбок и пола широкой голубой бархатной шубки с белой оторочкой рухнули Андрею на колени, мягкий мех коснулся щеки, французский аромат перебил устоявшийся кисловатый запах возка.
— Я больше не вернусь туда, — заявила Гиацинта. — Мне сшили изумительное платье, настоящее подвенечное, из палевой тафты с серебряной парчой, и где оно? Его увезли, и я его больше не увижу! Как же мы, любезный доктор, теперь повенчаемся? Я без палевой тафты под венец не пойду!
Граве сбежал, а Гиацинта вслед ему расхохоталась.
— Вы не сердитесь, сударь, — сказала она, — я знаю, что дело нешуточное. Я только сейчас смеюсь и забавляюсь… а за вами я в огонь и в воду пойду!
— Не надо в огонь и в воду. На то мужчины есть. Вы, Гиацинта, будете рядом со мной, чтобы… чтобы меня защищать. Вы же знаете, я калека.
Это была единственная возможность удержать девушку от подвигов. Роль защитницы к лицу трагической героине.
— Так я не пойду в церковь?
Андрей задумался. Уговорено было, что в церковь войдет Маша в сопровождении Скапена-Лукашки, который знает в лицо Василису. И он же поможет Маше держаться поблизости от Василисы — насколько это возможно в плотной толпе крестящихся и пробивающихся поближе к амвону женщин. Если только ничего не переменилось — и Позднякова принесет сокровища, за которыми охотится мусью Аноним, будь он проклят!
— Там будет молодая графиня Венецкая. Она очень беспокоилась обо мне, но зная, что вы тут… — врать Андрей не любил, но приходилось.
Помощь пришла, откуда не ждали. Дверца резко распахнулась.
— Господин Соломин! — воскликнул Валер. — Прикажите этой сумасбродной особе немедленно возвращаться домой! Ей тут не место!
— Это было бы лучше всего, — согласился Андрей, очень довольный, что не придется врать дальше.
— Никуда не пойду! Тут останусь! — объявила Гиацинта.
— Нет, ты поедешь немедленно к матери. А с этим чертовым доктором я еще потолкую!
— Господин Соломин, я буду с вами! — Гиацинта даже топнула ножкой.
— Я сейчас же усажу тебя на извозчика… Соломин, велите кому-нибудь из своих людей сопроводить ее…
— Да какое он имеет право мне приказывать? — возмутилась Гиацинта. — Кто он мне? Матушкин любовник! Вот тоже высокая должность!
— Гиацинта, у него имеется другая должность. И право приказывать также, — сказал Андрей. — Ты уж мне поверь, сударыня.
— Потому что он пляшет под матушкину дудку? Послушайте, сударь, — с великолепным презрением обратилась девушка к родному отцу, — я тут нахожусь со своим женихом! Только он может мне приказывать! А не вы!
— Соломин?! — воскликнул Валер.
Но Андрей лишился дара речи.
— Я буду хорошей женой! — быстро заговорила Гиацинта. — Вы будете прекрасным мужем! Вы позволите мне петь на театре!
— Боже мой… — еле выговорил Валер. — Я знал, знал, что она вытворит что-то подобное!.. Соломин, Христом Богом прошу — не вздумайте на ней жениться! Кто с ней свяжется — в бешеный дом попадет!
Неизвестно, куда бы завело всех троих это диковинное сватовство, но с двух сторон к возку подбежали Савка, Спирька и Ванюшка.
— Служба началась, а Поздняковой нет, — доложил Ванюшка.
— Эта баба в мужском платье, Бехерша, подъехала к церкви на хороших санях. Сидит, ждет, — доложил Савка. — И с ней в санях два детины да третий — кучер.
— Василиса побежала со двора, в церковь, не иначе, а я задержался, смотрю — оттуда, из дома, какие-то люди разбегаются и добро в охапке тащат, — доложил Спирька. — А я пока с чердака спустился — они и разбежались.
— Не выпускать из виду, — приказал Андрей. — Ванюша, немедленно назад. Мы не знаем — отдаст Василиса драгоценности этой чертовой Евгении, или Евгения просто проследит, чтобы они были отнесены в некое место… Спиридон, ты беги назад, и ты с ним, Савка. Войдите в дом. Сдается мне, ждет нас там подарочек. Загляните — и сразу ко мне. Ступайте!
— Соломин, прости меня, но я отвезу эту сумасбродку к ее матери — и тотчас же назад, — сказал Валер.
— Никуда не поеду! — был решительный ответ Гиацинты.
— Пустите-ка! — раздался голос Венецкого откуда-то сверху. — Ну, Соломин, что? Ничего пока?
— Ты верхом? — спросил Андрей.
— Сам же велел, чтобы я добыл верховых коней. Но скакать в такую погоду — смерти подобно: грязь, а под ней лед — столичная весна. Ну так как же?
— Ждем, граф.
— Ждать да догонять — хуже нет.
— Сам знаю. Где наш доктор?
— В церкви. Вот ведь дурной немчура!
Некоторое время все молчали.
— А знаете, что будет? — вдруг спросил Валер. — Василиса заберет драгоценности к самому концу службы, когда народ пойдет из церкви вон. Иначе она с ними просто не протиснется.
— Пожалуй, да, — согласился Венецкий.
Андрей старательно скрывал свое раздражение, пытаясь изгнать из головы зависть: им-то всем хорошо, могут бежать, скакать верхом, увидев врага — преследовать, а он обречен сидеть в возке. И то, что рядом юная красавица, мало что меняет: на кой ему сейчас красавица, что проку в ее красоте?
Гиацинта притихла и привалилась к его плечу. Вышло это совершенно естественно — возок мал, юбки пышны, при попытке разместить их поневоле будешь елозить по сиденью и прижмешься к соседу. Андрей невольно усмехнулся — вот ведь беспокойная особа…
— Венецкий! — позвал Андрей. — Что там?
— Пока ничего. Все, кто шел на службу, уже в церкви. Позднякова, сдается, не пришла.
— Хотел бы я знать, где она.
— Но если она не явится, то наша засада бесполезна? — жалобно спросил Венецкий.