Слепой. Смерть в подземке
Шрифт:
Чайник сидел спереди, рядом с водителем, на месте, которое до сих пор считают «хозяйским» разве что председатели небогатых колхозов. Вообще-то, его звали Виктором Павловичем Чайкиным, но в незапамятные времена какой-то шутник сообразил поменять местами «к» и «н» в его фамилии, и обидное прозвище, в которое она после этого превратилась, каким-то таинственным образом преследовало Виктора Павловича всю жизнь, переходя вместе с ним из школы в институт, из института в коммерческую фирму, где он начал свою трудовую деятельность, из фирмы в камеру следственного изолятора, оттуда в лагерный
Правда, те, кто в данный момент делил с ним пространство салона, Чайником его не называли: водитель – потому, что его дело было помалкивать и крутить баранку, а разместившийся на заднем сиденье пассажир – потому, что обладал достаточно высоким социальным статусом, чтобы считать употребление прозвищ, кличек и жаргонных слов ниже своего достоинства. Конечно, начальник охраны богатого и влиятельного человека – птица не шибко высокого полета, но по сравнению с Виктором Чайкиным, промышляющим посредничеством при обстряпывании сомнительных делишек, даже этот лощеный холуй выглядел настоящим генералом.
Чайник принципиально игнорировал эту вопиющую разницу в общественном и финансовом положении и даже не пытался сойти здесь за своего. Он ехал по грязному делу в грязное место и потому, в отличие от хлыща на заднем сиденье и его водителя, оделся соответственно – в немаркие джинсы из синтетической ткани, крепкие ботинки и кожаную куртку, под которой виднелась простая серая фуфайка. Оружия при нем не было: своим главным оружием Чайник считал головной мозг, а что до стреляющего железа, так его он старался вообще не брать в руки.
За очередным поворотом прямо по курсу открылась черная пасть распахнутых настежь ворот литейного цеха. Ворота были громадные, рассчитанные на тепловоз, некогда таскавший вагоны с отливками по узкоколейке, которая двумя кривыми нитками ржавых рельсов скрывалась в глубине цеха, отсюда, снаружи, казавшейся непроницаемо темной. В дальнем конце этого темного тоннеля виднелся яркий прямоугольник еще одних ворот. Все вокруг поросло травой и бурьяном, который по неизвестной причине был особенно высоким между рельсами. Чайник заметил, что перед воротами бурьян выглядит примятым, как будто здесь недавно прошла машина, и забеспокоился: у парня, на встречу с которым они приехали в это неприятное местечко, были отменные рекомендации, а это означало, что он себя не на помойке нашел и умеет придавать значение мелочам.
Стебли бурьяна громко зашуршали по днищу джипа; потом шорох стих, на пыльное ветровое стекло упала тень, и машина въехала в цех, где на поверку оказалось не так уж и темно. В цеху было пусто; краем глаза Чайник уловил нетерпеливое движение демонстративно посмотревшего на часы обитателя заднего сиденья и в свою очередь бросил взгляд на приборную панель. Электронные часы на ней показывали одиннадцать пятьдесят девять. Водитель остановил машину и заглушил мотор. За мгновение до того, как погасли шкалы приборов, цифры на дисплее часов сменились, показав двенадцать ноль-ноль, и сейчас же в воротах напротив, вывернув откуда-то слева и тяжело перевалившись через рельс, появился серебристый седан. Въехав в цех, машина остановилась и моргнула фарами дальнего света.
– Точность –
– Вы давно его знаете? – спросил тот, что сидел сзади.
Его фамилия была Стрельцов. Знакомясь с Чайником, он не потрудился назвать свое имя-отчество, и тот называл его по фамилии, ни разу не удосужившись добавить «господин», на что этот упакованный в баснословно дорогой костюм кусок дерьма, вероятно, рассчитывал.
– Боже сохрани от таких знакомых! – сказал Чайник. – Вы глубоко заблуждаетесь, если принимаете меня за менеджера или там диспетчера какой-то организации наемных стрелков. Я – просто посредник, улаживающий за людей и для людей различные деликатные проблемы. Вам понадобился профессионал, я его нашел, только и всего. У него надежные рекомендации… да что рекомендации! Вы его видели? Ему уже хорошо за сорок, а он до сих пор жив и на свободе. Это, по-моему, самая лучшая из возможных рекомендаций. И в связи с этим… Короче, может быть, вы передумаете, пока не поздно? С меня ведь могут спросить…
Серебристый седан опять нетерпеливо моргнул дальним светом фар.
– Ступайте, Чайкин, – сказал Стрельцов с оттенком начальственного раздражения. – Передумаю я или нет, это мое дело. А вы потрудитесь закончить свое. Вот, возьмите.
Чайник принял протянутый ему с заднего сиденья ноутбук и нехотя выбрался из машины, чувствуя себя так, как, наверное, чувствует фанерная мишень на полигоне перед началом полковых стрельб. Направляясь к серебристому седану, он почти физически ощущал ползающие по лбу и затылку перекрестия прицелов, как будто на голову ему высыпали целую банку ядовитых пауков, готовых в любую секунду вонзить в его кожу смертоносные жвалы.
Дверца седана распахнулась, и с водительского сиденья навстречу Чайнику легко поднялся наемник. Он был одет, как и при первой встрече, в короткую мотоциклетную кожанку и джинсы, заправленные в высокие армейские ботинки. Этот гардеробчик, как, впрочем, и его владелец, выглядел изрядно потрепанным и засаленным; создавалось впечатление, что, во-первых, кроме этих тряпок, надеть киллеру нечего, а во-вторых, что он не снимает их даже на ночь. С учетом размера запрошенного им гонорара это выглядело довольно странно, но постоянно сопутствующий вольному стрелку запах алкогольного перегара многое объяснял. Ясно, регулярно пропивать такие деньги – дело непростое и губительное для здоровья, но существуют ведь еще наркотики и казино, не говоря уже о бабах!
– Я вас приветствую, – развязно обратился к наемнику Чайник, протягивая для пожатия руку.
– Наше вам, – сипловато откликнулся стрелок, игнорируя повисшую в воздухе ладонь.
Вблизи было видно, что физиономия у него осунулась и остро нуждается в бритье, а перегаром от господина профессионала разило с такой силой, что Чайник поневоле начал дышать через рот.
– Ну? – убрав руку, которую не удосужился пожать невоспитанный наемник, перешел к делу Виктор Павлович.
– Пиастры, – напомнил стрелок.