Слезинка на щеке
Шрифт:
Доркас испугалась, как бы он не подумал, что ее слезы были следствием перенесенного недуга, а точнее — как бы он не счел ее ненормальной. Доркас решительно поднялась.
«Так-то лучше», — похвалил он. Жестом, лишенным всякого самодовольства, он поднес к ее лицу руку и осторожно смахнул пальцем последнюю слезинку.
«Вы самая настоящая газель. У вас такой испуганный вид. Я почувствовал это с самого начала. Но здесь вам нечего бояться, здесь вам ничто не угрожает».
Доркас смотрела на него, не отводя глаз. Между ними установился контакт. Доркас замерла. Уже очень давно никто так не прикасался к ней.
Джонни первым
Он взглянул на влажный след, оставленный слезинкой на пальце и усмехнулся: «Вы напомнили мне скульптуру, которую называют «плачущий мальчик». У него по мраморной щеке тянется одинокая слеза. Мы увидим ее в музее на Родосе».
Она хорошо помнила репродукцию этой скульптуры, которую часто разглядывала ребенком, и Джонни, сам того не зная, порадовал ее.
Они вышли на воздух и двинулись к лестнице, ведущей на Акрополь. Бет прильнула к руке матери, все еще испуганная.
«Фернанда говорила, что вы недавно потеряли мужа, — сказал Джонни будничным голосом. — Представляю, каково вам приехать сюда без него».
Это прозвучало так, словно он хотел сказать: «Я понимаю, как вам одиноко, вашу потребность ощутить рядом дружескую руку».
Конечно, он ничего не понял, и ничего нельзя было объяснить. Не могла же она признаться, что со смертью мужа смогла, наконец, вздохнуть спокойно. Ей хотелось подружиться с Джонни. А ложь, как известно, не приведет ни к чему хорошему. Доркас решилась сделать шаг к правде.
«Брандт — моя девичья фамилия. Это фамилия моего отца. После смерти мужа я взяла ее вновь. По мужу я Никкарис. Он был наполовину грек».
По взгляду, который метнул на нее Джонни, она поняла, что тот ошарашен. Значит, Фернанда не все ему успела рассказать. Или не захотела?
«Никкарис? — переспросил Джонни. — Я знал одного человека по имени Никкарис. Джино Никкарис».
Это неприятно кольнуло Доркас. «Так звали моего мужа», — сказала она как можно спокойнее.
Они продолжали идти в тени Парфенона, выбирая места поровнее. Казалось, ничего не изменилось, он присматривал за Бет, чтобы она не споткнулась, подавал руку Доркас, но в их отношениях произошла неуловимая перемена. Одно лишь упоминание имени ее мужа свело на нет зарождающуюся дружбу. Доркас, конечно, расстроилась, но одновременно у нее возникло некое удовлетворение. Ей было приятно, что Джонни не испытывал по отношению к Джино никакой симпатии. Она ничего не могла объяснить ему сейчас, но, наверное, у них еще будет время. На Родосе. Доркас решила, что еще не все потеряно.
Фернанда поджидала их в «Гран-Бретани». По дороге в аэропорт Доркас села сзади, укачивая задремавшую Бет. Наконец-то можно было расслабиться и ни о чем не думать. Она прислушивалась к шуршанию колес, радуясь тому, что ее несет по течению. У нее не было ни сил, ни желания делать какие-то усилия, за что-то бороться и чего-то хотеть.
Джонни на руках отнес спящую Бет в миниатюрный самолет Афинской авиакомпании. Устроившись, он усадил девочку к себе на колени. Доркас прислонилась лбом к прохладному стеклу иллюминатора, глядя на исчезающую под крылом самолета Грецию.
Они летели над синевой Эгейского моря. Неожиданно из воды стали возникать острова, похожие на драконов, со скрюченными когтями и изогнутыми
Самолет начал снижаться на освещенную посадочную полосу, и путешествие закончилось. Чиновник из транспортного агенства ждал их в аэропорту — приветливый доброжелательный грек по имени Донада. Он быстро нашел носильщика и повел их к машине, которая была предоставлена в распоряжение Фернанды на все время пребывания их на Родосе. Джонни сел впереди и разговорился с водителем. Машина неслась к городу.
«Родос», — кричали указатели на каждом повороте.
Фернанда засыпала Донаду вопросами, он еле успевал отвечать. Все дороги на Родосе вели к морю. Фернанда указала на какое-то темное пятно справа — вытянутая гора, которая бежала рядом с ними. Не Филеримос ли это? Донада кивнул, ему была приятна ее осведомленность о его острове.
Было удивительно спокойно чувствовать теплое сонное тельце Бет у себя на руках. Она сидела с закрытыми глазами, ее приятно покачивало. Весенняя ночь была прохладной, но Доркас это не волновало. Она перебирала в памяти рассказы Маркоса о трех древних городах Родоса, На горе Филеримос стоял старый монастырь и развалины старого города Ялиса. Она обязательно придет сюда.
Машина развернулась. «А вот и море», — Донада махнул рукой влево. На губах появился свежий солоноватый привкус, принесенный морем. В такой темноте нельзя было ничего разглядеть, а мотор заглушал пение воды. Это Эгейское море, твердила себе Доркас. Мы едем на Родос. Она все еще не верила в реальность происходящего.
Они ехали по петляющим извилистым улочкам, вдоль них росли огороженные сады, среди которых прятались маленькие домики. Воздух был напоен цветочным ароматом.
«Вам непременно понравится в гостинице. Это, конечно, не «Отель Роз», но здесь очень мило, и люди приятные».
Фернанда не захотела останавливаться в знаменитом «Отеле Роз», ей хотелось чего-нибудь более задушевного, камерного — именно в таких местах порой случаются самые неожиданные вещи, а именно это как нельзя лучше отвечало ее творческим планам. Поэтому Джонни и остановил свой выбор на «Олимпе» — не зря же Фернанда отправила его на разведку.
Они оказались на широкой улице, в центре которой росли развесистые пальмы. Водитель притормозил у обочины. Через стеклянные двери просматривался современный холл, выполненный с большим вкусом. Там было людно. Донада протянул Джонни ключи от машины, а Фернанда направилась к стойке администратора. Ее здесь ждали и знали, зачем она приехала, и оказали очень теплый, сердечный прием. Портье сказал, что на ее имя уже пришла корреспонденция. Пробежав взглядом по конвертам, Фернанда остановилась на маленьком. Прочитав короткое послание, она, судя по всему, осталась довольна его содержанием и кивком головы выразила удовлетворение.