Слезы ангелов
Шрифт:
— Что это за странные дома? — Астер внимательно рассматривал изображение на экране.
— Я не знаю. — Джой покачала головой. — Я никогда не была в этом месте. — Она на мгновение замолчала и, подумав, продолжила: — Иногда мне вообще кажется, что во сне все происходит не со мной, а с кем-то другим…
Астер не обратил внимание на слова Джой: как зачарованный, он уставился на экран, где в этот момент в конце дороги, у высоких ворот, появился силуэт человека. У Джой перехватило дыхание, когда она его увидела. Пришлось сделать судорожный
— Темная фигура — человек, который меня преследует. Сейчас он начнет приближаться.
Подтверждая слова Джой, незнакомец на экране двинулся с места, постепенно ускоряя шаг.
— Он все ближе и ближе подходит ко мне. Я не могу разобрать его лица. Мне страшно, и я убегаю. Он бросается за мной: я слышу топот шагов за спиной.
Теперь кадры хаотично менялись, словно фантасмагорическая экранизация рассказа Джой: бегущий за ней человек, дорога среди заброшенных домов, железная дверь…
— Наконец, я прячусь в одном из зданий.
На экране появилось изображение огромного помещения, залитого лунным светом, который просачивался из широких окон под потолком. Потрескавшиеся стены, замусоренный пол, покрытый толстым слоем красной пыли…
— Заброшенный склад, что ли? — удивился Астер, разглядывая кадры.
— Не знаю. Больше похоже на какой-то цех. — Джой пожала плечами. — В этом месте я каждый раз прячусь во сне. Забиваюсь в угол. В ужасе смотрю на железную дверь, ожидая, когда она распахнется, и на пороге появится он.
Изображение сменилось: дверь резко открылась, и в помещение ворвался преследователь. Его лицо по-прежнему невозможно разглядеть.
Джой отвернулась от экрана, не в силах смотреть дальше. Она обхватила себя руками, чтобы унять дрожь, сотрясавшую тело. Сглотнув вязкую, горькую слюну, она глухо проговорила:
— Он находит меня. Я слышу его хриплый, звериный голос. «Вот ты где», — говорит он. А затем он набрасывается на меня. Я кричу, отбрыкиваюсь, но все бесполезно — он слишком силен. Его руки смыкаются вокруг моей шеи, сдавливают ее…
Джой остановилась, чтобы вдохнуть: она физически ощущала, как задыхается. Должно быть, в этот момент она выглядела настолько жутко, что даже Астер, который никогда не славился особой чуткостью, таращился на нее испуганным взглядом.
— Он душит меня, в глазах темнеет, и в этот момент я просыпаюсь.
Шумно выдохнув, Джой сделала несколько судорожных вдохов, пытаясь унять внутреннюю дрожь и бешеное сердцебиение. Краем глаза она заметила последнее изображение, застывшее на экране: мутное, неразличимое в полумраке лицо убийцы, сомкнувшего руки на ее шее…
— Нео, выключи запись, — приказ Астер своему голосовому помощнику.
Экран медиавизора погрузился во мрак. Джой посмотрела на Астера, ища в его взгляде поддержку и понимание.
— Астер, как все это объяснить?
— Я не знаю. — Он развел руками. — Какой-то глюк нейромодуля или эмолайзера. Наверное, во время выгрузки воспоминания о твоем кошмаре каким-то образом проникли в запись эмоций.
— Я не это имею в виду.
Джой опустила голову, спрятав лицо за прядями волос: глаза защипало от предательских слез, но она не хотела разрыдаться при Астере. Немного успокоившись, она проговорила:
— Я не понимаю, почему этот кошмар навязчиво снится мне каждую ночь в течение двух недель!
Кажется, еще чуть-чуть, и ее голос сорвался бы на крик. Или жалобный стон. Заметив нахмуренный взгляд Астера, Джой постаралась взять себя в руки. Нужно держать эмоции под контролем, уметь различать их и отгонять прочь ненужные чувства. В конце концов, этому ее учили с детства, ведь она — высококвалифицированный тренированный сенсор.
— Кошмар с самого начала снится тебе в таком виде? — спросил Астер.
— Не совсем. — Джой мотнула головой. — Сюжет всегда один и тот же: я оказываюсь на дороге среди заброшенных зданий, за мной гонится убийца, он душит меня, и я просыпаюсь. Но в первые дни кошмар был словно «размытым», если можно так сказать. И лишь затем, спустя время, с каждой ночью он становился все более подробным: появлялись новые детали, вроде трещин на асфальте, яркой луны в небе или осколков разбитых стекол на полу комнаты, в которой я прячусь. — Джой замолчала, пытаясь подобрать нужное сравнение. — Этот кошмарный сон — словно сигнал, пробивающийся откуда-то издалека. В последнюю ночь он стал особенно интенсивным. Невыносимо сильным.
Астер подвинулся ближе к Джой, взял ее за руку.
— Слушай, может, все дело в том, что вся эта шумиха об исчезнувших сенсорках негативно на тебя повлияла? — Астер заглянул ей в лицо. — Клоны твоей генерации отличаются особой чувствительностью. Вероятно, ты просто близко к сердцу восприняла информацию о пропавших девушках, и твое подсознание обработало эти переживания в виде навязчивого кошмара.
— Возможно. — Джой поджала губы. — Хотя я не могу сказать, что слишком пристально следила за новостями об исчезнувших сенсорках. — Она убрала руку из ладони Астера и, сжав кулаки, твердо сказала: — В одном я уверена точно: в этом сне я — это не я.
Астер в недоумении моргнул:
— То есть? Ты же говоришь, что это твой кошмар.
— Верно. Но во сне — это не я. — Джой беспомощно улыбнулась. — Я не знаю, как это объяснить. Словно… Я не являюсь героиней этого кошмара.
Астер нахмурился:
— По-моему, когда мы видим себя во снах, мы всегда осознаем себя главными героями. Причем без разницы, в каком облике или возрасте мы себе снимся. — Он хмыкнул. — Например, однажды мне приснилось, что я был дельфином, но при этом я четко осознавал, что внутри сна этот дельфин — это и есть я.