Слишком сильный
Шрифт:
Честно говоря, я был просто-напросто потрясен. Так заботиться о своих улицах! Неспроста у них так везде чисто — словно идешь не по улице, а по комнате. А мы? Сделали бы такое? Или стояли, ждали, пока это все сделает дворник? И юный миллионер Клод тоже принимал активное участие в уборке. Странные вещи у них творятся: миллионеры работают так же старательно, как бедняки! У нас Эрик, который навряд ли является миллионером, усиленно уклоняется от любой работы, считая, очевидно, что она унижает его достоинство. А тут миллионер ползает на коленях
Пакеты с битым стеклом сложили в автобус, поскольку нигде поблизости не было видно ни баков, ни свалки. Парнишка-араб о чем-то поговорил с полицейским и вернулся в автобус мрачным.
— Ну что? Твои соплеменники взорвали? — спросила его рыжая девушка.
Тот мрачно кивнул.
— Жертвы есть? — не удержавшись, спросил я.
— Нет. Это было ночью! — горячо воскликнул араб.
Автобус тронулся. Ребята в машинах и автомобилях устремились за нами.
— Куда теперь? — спросил я у Жана.
— Теперь к военному министерству, — вольготно развалясь на автобусном сиденье, улыбнулся Жан.
— Что… на экскурсию? — поинтересовался я.
— Нет! — продолжая улыбаться, Жан покачал головой.
— А, понял! — воскликнул я. — Перед зданием военного министерства учительница будет вам рассказывать о какой-нибудь войне из истории? Неплохо.
— Нет! — улыбаясь, Жан покачал головой.
— Не нам преподадут урок истории — урок истории преподадим мы! — несколько высокомерно произнесла негритянка.
Мы обогнули знаменитый во всем мире фонтан и остановились у старинного величественного здания военного министерства.
Перед зданием, на каменной площади, маячила уже порядочная толпа. Они хором выкрикивали:
— Министр — дрянь! Президент — обманщик! Министр — дрянь! Президент — обманщик!
Мы выскочили из автобуса и подошли к толпе. Тут и Клод притормозил на своей роскошной машине, выскочил из нее и присоединился к нам. Тут уже стояло немало красивых машин, — это, честно говоря, меня здорово удивило: люди имеют такие шикарные машины и еще чем-то недовольны, шумят, требуют! Казалось бы, имея такую машину, требовать что-то еще как-то неловко. Однако получается, не это здесь главное, а что-то другое.
— За что они ругают военного министра? — столкнувшись в толпе с Клодом, спросил я.
— Стало известно, что они, — он кивнул на дворец, — собираются принять участие в морских учениях НАТО в Ирландском море. Кроме этого, стало явным еще одно обстоятельство: наши военные собираются работать над созданием нового танка вместе с военными ФРГ. Наше правительство нарушает обещания!
— Ясно! — проговорил я.
— С тех пор как введена общая компьютерная система, тайны трудно скрывать. Я тебе рассказывал, что мой отец и его друзья нащупали код этого министерства, — сказал Клод.
Вдруг шум в толпе усилился. До нас донеслось, что на площадь вышел чиновник и что-то объявил.
— Сообщил, что военный министр даст вечером объяснение по телевидению! — выныривая рядом с нами
Люди, весело переговариваясь, стали расходиться. Школьники стояли толпой возле учительницы, она что-то сказала, все рассмеялись.
— Чего ребята, а? Чего дальше? — подходя с некоторым опозданием к ним, стал спрашивать я.
— Едем к Бобуру! — оборачиваясь ко мне, проговорил араб.
— Зачем? — удивился я. Вот так урок!
Мы снова сели в автобус. Директриса лихо рулила. Я вдруг подумал, что ее надо познакомить с Данилычем, — что-то общее!
— А в классе вообще уроки бывают у вас? — спросил я араба.
— Бывают… иногда… — ответил он. — Но историю мы изучаем на улицах. Историю революции мы обсуждаем на площади Бастилии, в здании Конвента.
— Обсуждаете? Или изучаете? — уточнил я.
— Приятно не изучать историю, а делать ее! — улыбнулся Жан. Перед Бобуром было обычное столпотворение. Дудели в дудки, плясали — и тут же спали, прямо на площади.
— Я видел его здесь сегодня утром! — азартно выкрикнул мальчик-араб.
Все рассеялись в толпе. Я не успел даже спросить, чего ищут, как раздался крик рыжей девушки:
— Он здесь!
Школьники собрались возле беззубого старика с закрытыми глазами. Он сидел, вытянув вперед ноги в рваных кроссовках, его голова, откинутая на бортик бассейна, была неподвижна.
— «Скорая помощь» обычно не забирает таких! — пояснил Жан.
Они осторожно внесли старика в автобус, мы медленно поехали. Потом въехали во двор какого-то старинного дома. Навстречу нам вышли санитары с носилками и женщина-монахиня в белой крахмальной накидке на голове. Санитары положили старика на носилки и понесли. Все вдруг стали вынимать деньги и сдавать их учительнице. Я тоже кинул двадцатку. Клод, будучи, по слухам, очень богатым, дал пятьдесят.
— На лечение? — спросил я. Жан кивнул.
Мы шли по галерее во внутреннем монастырском дворике. Я чувствовал себя как-то неспокойно. Чем-то этот бродяга разбередил меня. И вдруг до меня дошло: это же Зотыч! Местный французский Зотыч! Но о нем-то сейчас заботятся — а как там мой?
Мы уже мчались по улицам в автобусе. Я лихорадочно шарил по карманам: куда я девал бумажку с названием лекарства для Зотыча? Чуть было совсем не забыл! Холодный пот выступил у меня на лбу.
— Ты что-то потерял? — глядя на меня с некоторым испугом, спросил Жан.
— Вот! — Я наконец-то выковырял из угла кармана скомканный бумажный комочек. — Вот! — С некоторым даже торжеством я показал ничего не понимающим ребятам этот листочек. Все-таки не забыл! — Остановите, пожалуйста, на секунду у ближайшей аптеки! — попросил я водителя.
Тот кивнул и через некоторое время свернул и остановился у аптеки. Я вошел в стеклянную дверь. Брякнул колокольчик. Услышав его, к мраморному прилавку вышел молодой усатый аптекарь в белом халате.
— Добрый день, месье! — вежливо поклонился он. — Что вам угодно?