Сливки. Портреты выдающихся современников кисти А.Никонова.
Шрифт:
– А вас действительно помощники моют?
– Конечно! Мне самому некогда! Мочалкой меня трут, голову моют. А как же? Что же мне, грязным ходить?
Жириновский и Моника
В этот момент кто-то принес Жириновскому удостоверение зампреда Думы.
– Вот видите! Это удостоверение, подписанное президентом России! У меня уже есть одно удостоверение зампреда Госдумы, но подписанное Селезневым. Сами смотрите – какое приятнее? По корочке одинаковые, но второе подписал Путин, потому что я занимаю конституционную должность. Мало удостоверений, подписанных президентом страны. У меня есть! А? Ну как? Вот это я буду носить, а это уберу в портмоне. Вот, видите, это мой кошелек… Сейчас вы спросите, а сколько у меня денег в кошельке?
– Придется, видимо. Сколько у вас денег в кошельке?
– Вот, вот, смотри!.. На! Денег мало. Три тыщи, не больше. Я сегодня дал 50 рублей людям. Остановили у входа в Думу попрошайки, муж с женой. Но мне выгодно им дать, потому что теперь они будут голосовать за меня. И расскажут об этом всем. Я учу своих людей, говорю: раздавайте деньги народу напрямую, это выгодно партии! Но я своим помощникам не могу дать денег для раздачи народу, потому что они половину в кармане оставят. Вот какая проблема! Но если людям раздавать деньги, им это прямая помощь! Вот эти сегодня наверняка покушали. Пообедали. Муж с женой. Двое. 50 рублей. Сегодня, 9 февраля, их накормил Жириновский! У них будет это всю жизнь в голове! Зюганов не даст. Явлинский не даст. Я дал! Вот одна из причин, почему меня любят и хорошо относятся… А вот тут у меня бумажка с анекдотами. Ношу с собой в кошельке анекдоты на крайний случай, потому что постоянно же спрашивают: расскажите анекдот!
– Ну, считайте, что настал крайний случай.
– Так. Рассказываю. Все анекдоты Пал Палыча Бородина. В Белом доме Моника Левински говорит своим подругам-практиканткам: «А Клинтон – еврей!» – «Врешь! Откуда ты знаешь?» – «Что значит вру! Я это не из пальца высосала!» А? Дошло? Еще один…
Молодой сперматозоид спрашивает у старого: «Как мне оплодотворить яйцеклетку?» – «Очень просто, выпустят нас, ты беги, всех расталкивай, вырывайся вперед, а как увидишь большое и черное, это она и есть. Врезайся прямо в нее!» Выпустили их, молодой бежит, бежит, всех растолкал, видит – впереди что-то черное. Подбегает: «Ты яйцеклетка?» – «Нет, я кариес!» Чего не смеешься?
Помощник: «Я сколько раз уже этот анекдот слышал!»
– А смысл? Быстренько ответ мне! Ну!
Помощник: «То, что… Э-э.. Ну как здесь смысл?.. Словами сказать?»
– Да! Да, милый! Словами мне!.. Не знаешь?.. Не туда выпустили! Выпустили его не туда, сперматозоид. А говоришь, понял! Сколько слышал, а ничего не понял! Сформулировать-то не можешь! Выпустили не во влагалище, а в рот выпустили! Поэтому он на кариес напал, а не на яйцеклетку! Или опять не понял?
Помощник: «Понял».
– Прошло несколько лет всего… Так, последний анекдот. Пациент приходит к врачу: «Доктор, я голубой!» – «А вы где работаете, в Администрации президента?» – «Нет». – «На телевидении?» – «Нет». – «На эстраде?» – «Нет». – «А кто же вы?» – «Я слесарь». – «Тогда вы не голубой. Вы – пидарас!» Ха-ха. А?.. Чего ты не смеешься?
Помощник: «Я это слышал уже сто раз».
– Пора менять помощников. Раз он много раз слышал, реакции уже нет. Надо менять состав…
Жириновский и вечность
– Вам никто не говорил, что вы похожи на Муссолини?
– Да, говорили. И внешние данные, и типаж такой же.
– Может быть, в вас переселилась душа Муссолини?
– Может быть. Реинкарнация. Его повесили в 1943-м, а в 1946-м он родился в моем теле, и вот сегодня я здесь.
«Я МАТ НЕ ЛЮБЛЮ, БЛЯ…»
Портрет Шуры Каретного
Для тех, кто по какой-то странной случайности не знает, что есть Шура Каретный, специально поясню. Хотя представляется мне, что тому, кто до сих пор о Каретном ничего не слышал, читать эту главу не стоит: один черт все жизненные новации проходят мимо вас, а познавать жизнь по чужим писаниям – все равно что нюхать розу в презервативе. Кажется, так…
Как когда-то Высоцкий был воистину народным певцом, поскольку официоз о нем молчал, а народ истово тащился, так и ныне Каретный – в натуре народный герой. Телевидение, радио и пресса о нем упорно и, я бы даже сказал, угрюмо молчат. А народ раскупает кассеты и СД-диски с записями любимого персонажа.
Впрочем, у телевидения и прессы есть хороший отмаз по поводу замалчивания народного героя: Каретный – это сплошь матерщина, которую, даже несмотря на демократию и свободу слова, пока все еще трудно протаскивать на экран.
Короче говоря, Каретный – это такой сиделый шепелявый персонаж, который своим полублатным, полународным (матерным то есть) языком за стаканчиком неизменного портвейна рассказывает своему другу Коляну очередную жизненную историю – пересказывает тургеневскую «Муму», последние политические события, мультфильм «Аленький цветочек» или фильм «Титаник». Но поскольку Шура Каретный прост, как правда, рассказ его незамысловат, насыщен здоровым удивлением ребенка перед незнакомой жизнью и густо сдобрен бескорыстным матерком, разукрашивающим речь народного сидельца. Поэтому Овальный кабинет в рассказе про Клинтона и Монику легко превращается в «Совальный кабинет», а невинная пушкинская фраза про белочку «ядра – чистый изумруд» трасформируется в «я – дрочистый изумруд», над коим изумрудом собеседник Шуры – Колян – в недоумении застывает.
…Я сам с недавних пор начал замечать в себе какие-то каретные интонации. Начнешь, бывает, с кем-то разговаривать на родном русском и вдруг спохватываешься: ба! да это из меня Каретный попер – то же построение фразы, те же интонации!..
Однажды сам недобритый Парфенов просил об интервью с Каретным. Но отказала Парфенову в интервью «Группа товарищей». По одной простой причине.
– Мы не хотим, чтобы Шуру Каретного люди увидели в лицо, – поделился Колян (он же звукорежиссер). – Мы не хотим, чтобы у людей разрушился образ Каретного. Ведь нам идут тысячи писем. Многие верят в Каретного. Пишут: «Привет, Шура! Пишет тебе такой-то. Помнишь, мы виделись с тобой на краснопресненской пересылке…» И мы не можем разрушать человеческую веру, заявив: мол, Шура Каретный всего лишь артист такого-то театра. Это будет в какой-то степени бесчеловечно. Поэтому пообещайте, что не раскроете настоящего имени Каретного.
Пришлось пообещать, иначе не согласились бы «товарищи». Вот то немногое, что я могу родному читателю о Каретном рассказать: лицо его – одно из самых интеллигентных лиц, которые я видел в жизни. Рост – метр шестьдесят четыре. Не гигант, мягко говоря. Верующий, каждое утро с «Отче наш…» начинает. Двое детей у него, между прочим, – Сашка и Федор, 13 и 11 лет…
Он сидит передо мной с бутылочкой пивка и делится пережитым и слегка наболевшим:
– Мои дети кассет Каретного пока не слушали, и я очень не хочу, чтобы услышали. Рано им пока. Знаете, когда мне пишут письма 9-летние дети… Это просто ужасно! У меня сердце переворачивается. Меня детский мат очень раздражает. Хотя я сам в детстве был матерщинник. Отец мне подзатыльник давал: «Ах, как за угол от отца отошел, так сразу „… твою мать“! Я тебе дам сейчас „… твою мать“!» Он у меня интеллигентный был человек, музыкант. Ноты писал для Большого театра. И сам я, однако, в детском хоре Большого театра подвизался. Восемь лет отдал. Сам я мат не люблю. А когда дети матерятся, меня прямо трясет. Я о-о-очень отрицательно отношусь к бытовому мату. Другое дело мат художественный. Кстати, некоторые взрослые разрешают своим детям слушать Каретного: «лучше мои дети будут слушать ваш художественный мат, нежели мат в подворотнях». Вообще, наша аудитория – это я по письмам сужу – четко делится на две группы. С одной стороны, это люди очень высокого интеллектуального уровня. Они знают классику, и им ужасно нравится эта игра на снижение, которая рождает смеховой эффект. С другой – низы. Ну совсем низы. Эти все воспринимают поверхностно, одним планом. Им смешно уже то, что матом все говорится… А вот средняя прослойка Каретного не понимает. Мне поначалу, когда мы записали первую кассету «Аленький цветочек», было ужасно неловко перед знакомыми. Казалось, то, что я сделал, ужасно пошло. Я переживал, просил знакомых девушек, чтобы они ни в коем случае не слушали эту ужасную кассету. Они, конечно, тут же ее прослушали. Потом утешали меня. Говорили мне, что все классно. И я понял, что мы сделали действительно что-то очень народное, когда, проходя мимо уличного кафе, услышал оттуда хохот и свой шепелявый голос, который пересказывал Коляну «Преступление и наказание».
…Видел я горы писем, которые Каретному приходят (на каждой аудиокассете указан адрес Шуры – абонентский ящик). Из тюрем, из армии. Есть и «завсегдатаи». Некий Гоша-Химик каждую неделю присылает десять страниц своих рассказов о жизни, написанных почему-то пятистопным ямбом. Продавщица по кличке Фанта из Подольска частенько присылает свои рисунки и стихи. Они, правда, написаны не ямбом, а просто каллиграфическим почерком. Любо-дорого смотреть. В основном к Шуре обращается народ простой и незатейливый. На полном серьезе просят Каретного подарить им машину или золотую цепочку.