Сливово-лиловый
Шрифт:
Прошло почти пятнадцать минут, когда Роберт неохотно, это чувствуется, отрывается от меня. Но он очень голоден.
— Я вытираю озеро под кухонным столом, ты смываешь смазку и свои соки. Молниеносный душ, пожалуйста. Давай, поторапливайся, — провозглашает он и целует меня, прежде чем вытолкнуть из постели.
Полчаса спустя я сижу — немного пристыженная и все еще голая — на стуле на кухне. На этот раз с подушкой.
— Ешь, Аллегра, — усмехается он. — На этот раз ты сможешь осилить целый кусок тоста…
—
После наказания и этого нового, неописуемого опыта за кухонным столом — и все в течение всего пары часов — я испытываю желание упасть на колени и расцеловать его ноги. И никогда больше не вставать. Никогда больше не покидать мое место. Я сильно к нему привязана, зависима. И никогда в жизни я не чувствовала себя такой свободной.
— Аллегра, — прерывает мои мысли голос Роберта. — Встань и принеси себе футболку и спортивные штаны. Ты замерзла, вся покрылась гусиной кожей.
— Все не так плохо, — отвечаю я, — все в порядке.
— Аллегра!
Предупреждающе, строго. Неважно, что я считаю нормальным. Он не хочет, чтобы мне было холодно, поэтому я должна одеться.
Когда возвращаюсь на кухню, Роберт изумленно приподнимает брови.
— Это моя футболка, Аллегра. Я был в ней вчера.
— Да, — отвечаю я, — пахнет тобой. Разве я не могу?
Я испытываю жгучее желание забраться к нему вовнутрь.
— Да, конечно. Главное, чтобы ты не замерзла, милая.
— Мне не холодно, Роберт. Все хорошо.
И это чистая правда. Все хорошо.
Глава 51
Во вторник утром у меня болят мышцы, кожа воспалена, и я чувствую Роберта всем телом. Приношу ему кофе в постель, как и в любой другой рабочий день, но с одной лишь разницей: сегодня я все еще голая. Ведь ему хочется видеть следы. Он садится, берет у меня чашку с кофе и говорит, чтобы я покрутилась.
— Ты прекрасна, — говорит Роберт, проводя рукой по моей заднице и бедрам, — мне неохота это говорить, но оденься, детка.
Я молча улыбаюсь ему. Знаю, что по утрам ему не нравится слишком много разговаривать. Когда уже выхожу из спальни, он окликает меня:
— Аллегра?
— Да, Роберт.
Я разворачиваюсь, возвращаюсь в спальню и останавливаюсь у двери.
— Спасибо, — говорит тот, и я знаю, что он еще раз поблагодарит меня позже, когда будет в форме. В полной мере и с любовью, как всегда.
— Это я должна благодарить. Выходные были действительно замечательными.
Роберт улыбается и отпускает меня. Иду в ванную, одеваюсь, причесываюсь и крашусь. Рутина, но я пока не могу покинуть Зону. То, что произошло на выходных, было слишком напряженным, чтобы просто сейчас переключиться. И он действительно сдержал свое слово: у меня был новый опыт, я раздвинула с его помощью границы. Безумно люблю его за каждую секунду, что мы проживаем сообща.
Принеся
— Не хочу… — вздыхает он, чуть позже входя на кухню.
Я наливаю ему кофе и улыбаюсь.
— В июле у нас трехнедельный отпуск, Роберт. Это уже скоро.
— М-м-м. Но это не меняет того факта, что у меня нет ни малейшего желания… Придет этот надоедливый Дрекслер, так как «он должен обсудить со мной очень, очень важные вещи».
— Дрекслер из Архитектурного Совета или доктор Дрекслер? — спрашиваю я.
Роберт терпеть не может ни того, ни другого.
— Архитектурный Консультативный Совет, наверное. Надеюсь, что доктора я навсегда прогнал. Думаю, он найдет себе другого градостроителя.
— М-м-м… Я разговаривала с ним по телефону в четверг днем, но тебя уже не было. Он хотел поговорить с тобой. Перезвонит еще раз утром… Извини.
— О, Боже! Остаюсь дома. Я не смогу пережить обоих Дрекслеров в один день.
Роберт морщится и допивает кофе. Я встаю, сажусь к нему на колени, обнимаю за шею, целую, смакую вкус кофе на его губах.
— Ты справишься, Роберт. Думай об окончании рабочего дня и реши, как я смогу компенсировать тебе двойную порцию Дрекслеров.
— Хорошая идея. Я дам знать.
— Прекрасно. Пойдем.
Я хочу встать, но Роберт крепко удерживает меня. Он пока не хочет меня отпускать.
— Ты презренный надсмотрщик рабов, Аллегра.
— Я училась у своего Мастера, Роберт.
Он кладет руку мне на шею и нежно сжимает.
— Ты становишься дерзкой, моя красавица?
— Нет, определенно нет. Не тогда, когда моя задница все еще сливово-лиловая…
Я улыбаюсь и снова целую его.
***
Еще не прошло и пяти минут, как явился Дрекслер из Архитектурного Совета, а Роберт уже уходит курить. Инга с жалостью смотрит на меня, и я удивленно поднимаю брови.
— Что? — спрашиваю я и скрещиваю руки на груди.
— Он пошел курить.
— Да, я это видела.
— Это означает, что он в плохом настроении.
— Он успокоится. Роберт просто терпеть не может этого Дрекслера. И считает его совершенно неосведомленным и абсолютно чокнутым невеждой, который всюду сует свой нос. Наверное, он прав. Кроме Дрекслера никто из Совета не приходил к Роберту.
— Ты пострадаешь от этого.
— От чего? От плохого настроения Роберта? Определенно нет, Инга.
— Разве он не отыграется на тебе?
— Нет. Он никогда не отыгрывается на мне, даже если злится на меня. Первое правило, Инга: никогда в гневе или в очень плохом настроении. Только когда ты расслаблен. Сбрасывая плохое настроение, можно вызвать лишь страх, но не более того.