Сломанная тень
Шрифт:
– Видите ли, – начал было Тоннер…
– Вижу, вижу! И как танцевали с Полиной, видела, и как глазели на нее – тоже!
– Вы ошибаетесь, сударыня! – громко и резко оборвал ее Тоннер. – Дело в том, что Матвей Никифорович получил сегодня престранное приглашение в гости. И попросил нас с Полиной его сопроводить, в целях безопасности.
– В гости? Во втором часу ночи?
– Это и вызывает его беспокойство…
– И куда же вы направляетесь? – поинтересовалась Ирина Лукинична.
– Средняя Мещанская, дом Молчановой, –
– Ну-с, посмотрим, что за Молчанова такая…
Доехали быстро. Ударивший морозец лучше любого ветра сдул с улиц прохожих, лишь бродячие собаки дрожали в свете мерцавших фонарей. Увидев дом, Тоннер узнал его – бывать здесь ему уже доводилось, и при весьма трагических обстоятельствах.
– Побудьте с тетушкой, Полина Андреевна! – попросил Налединскую.
Стучать не пришлось, дворник не спал:
– К вдове капитана Попугаева! – сообщил ему Кислицын.
Так было подписано полученное им сегодня письмо.
«Почему шантажистка решила раскрыть инкогнито?» – задумался Тоннер.
– Проходите! Проходите! Они-с предупреждали, что ночью гостей ждут! Коли полтинничка не жалко, провожу. На самом верху света нет. А я вам лампою…
В гостиной Шнейдер развернул полевой госпиталь: в вольтеровском кресле полулежала Марфуша, на диван водрузили Филиппа Остапыча, на оттоманку – Рооса. Этнографа нашли будочники, отправленные Яхонтовым в погоню за Тихоном. Сам он с ними не пошел – бесполезно. Швейцар с этнографом дышали, иногда стонали, но привести их в чувство Борис Львович пока не мог.
– Словно бревном огрели! – удивился он, рассматривая синяки на лицах.
– Кистенем или кастетом, – равнодушно обронил опытный Яхонтов.
Он аккуратно вытряхнул на журнальный столик вещи из найденных на тротуаре заплечных мешков. В первом обнаружились столовые приборы, кольца, бусы и прочие ценности. Содержимое же второго сильно озадачило Петра Кузьмича: монашеская ряса, моток крепкой веревки, странная колода карт – одни дамы треф, футляр от пистолетов с шомполом и пулелейкой, рояльная струна и медальон с портретом молодого человека в мундире Коллегии иностранных дел.
– Не знаете, кто это? – спросил Петр Кузьмич Угарова.
– Владимир Лаевский, сын хозяина дома.
– Инициалы, значит, В.Л. А на пистолете, из которого в Пушкова пальнули, – К.Я. И на футляре, кстати, тоже.
– Константин Ярош, – предположил Денис.
– Кто это?
– Друг Владимира Лаевского. Увы, ныне покойный… – И внезапно Денис вспомнил: – Из пистолета с теми же инициалами Ухтомцева убили!
– Не убили, – оборвал Яхонтов. – Застрелился. А вы, сударь, откуда про то знаете?
Угаров не выдержал тяжелого взгляда, отвел глаза в сторону, покраснел. Избавил его от необходимости отвечать генерал Лаевский, неожиданно вошедший в гостиную:
– Что здесь происходит? Кто вы? И что делаете в моем доме? – Андрей Артемьевич
– Следственный пристав Яхонтов! – отрапортовал Петр Кузьмич. – Вас пытались ограбить, господин генерал…
– Ограбили, ограбили, белорыбицу ограбили, – заверещала с кресла Марфуша.
– Как это пытались? – грозно спросил Андрей Артемьевич. – Забрались, а красть передумали? Доложите, как положено, пристав!
– Отряд полицейских под моим руководством прибыл, когда вор еще находился в доме. Услышав требование сдаться, преступник попытался спастись бегством и в панике бросил украденное. Взгляните…
– Мамина брошь! – воскликнула Ольга Змеева. Она выглядывала из-за плеча Андрея Артемьевича. – Единственная память!
– Молодцы! – похвалил генерал. – Как вас там…
– Яхонтов, ваше высокопревосходительство.
– Вор где? В участке?
– Нет, господин генерал.
– Ах! Вот он! Сразу и не заметил! – подслеповатый Лаевский увидел лежавшего на оттоманке Рооса. – Ну, вы его и отделали! Поделом! Будет знать…
– Хм! Господин генерал! Это иностранец! Пытался помочь нам…
– Иностранец? – не удивился Лаевский. – Эй, полковник! Не об этом ли господине вы толковали дорогою?
Терлецкий вошел в гостиную и не смог скрыть радости:
– Боже! Мертв!
– Роос жив! – повернулся к полковнику Угаров.
– Господи, а с Филиппом что случилось? – генерал разглядел швейцара.
– Ограбили, ограбили, белорыбицу ограбили, – снова завела Марфуша.
– Я не закончил доклад, ваше высокопревосходительство! – продолжил Яхонтов. – Преступник при задержании оказал яростное сопротивление! Ранил в ногу надзирателя Пушкова – его на телеге в хирургическую академию повезли, а швейцара и господина иностранца ударил по голове.
– Чем? – с интересом спросил Терлецкий.
– Кастетом, наверное…
Федор Максимович снова обрадовался. Даже если Роос к утру очнется, с таким синяком к императору явиться не посмеет.
– Безобразие! – возмутился генерал. – Я буду жаловаться, пристав! Полиция для того и создана, чтобы не допускать подобного! Грабителям место на каторге! А у вас они разгуливают, вламываются в дома! Слыханное ли дело? Генерала ограбить!
– Вор проник к вам в дом не сегодня! – мягко возразил Яхонтов.
– Что?
– Он жил здесь! Вор – слуга вашего племянника, Тихон.
Марфуша знай блажила:
– Обворовали, обворовали белорыбицу…
– Не волнуйся! – попыталась успокоить блаженную Ольга Змеева. – Все, что украли, нашлось. Вон на столике…
– Деньги! Деньги мои украл! Все, что на церковь копила…
– Денег мы не нашли, господин генерал, – признался Яхонтов.
– Так что вы тут делаете? – возмутился Лаевский. – Езжайте, ищите! Ловите вора!
– Слушаюсь! Один лишь вопрос! Где ваш племянник?