Сломанная тень
Шрифт:
– Чушь! Не может быть!
– Ваше величество! Может! Даже цари содомией занимались!
– Клевета!
– Иван Грозный в Исповедании 1572 года покаялся в «чрезестественном грехе чресл».
– Вот тебе бабушка и Юрьев день! – присвистнул император. – Граф! Я вижу, вы свой экскурс по бумажке читаете? Дайте-ка! Так, так… А это что?
– Список, ваше величество! Содомитов из высшего петербургского общества! Сановники, офицеры, дипломаты, чиновники…
– Голландский посланник! А с виду
– Некоторые содомиты могут и с дамами…
– Я не подозревал, что их столь много! Киршау недавно прожект подавал: «О введении уголовного наказания за содомию!» Так я отмахнулся, полагал, что нравственные болезни лечатся молитвой!
– Если лечатся…
– Постойте! Не сознательно ли Киршау препятствовал следствию? Чтоб не мытьем, так катаньем покончить с содомитами?
– Ваше величество, полковник Киршау – честнейший, порядочнейший человек. Я уверен, его оклеветали…
– Больше слышать о нем не хочу! Отправь его куда-нибудь подальше от столицы! И знаешь, что… Проведи-ка собственное расследование! Знаю я наших полицейских! Бедолагу какого-нибудь кнутом отделают, тот и сознается.
– Ваше величество! Третье отделение не занимается уголовными делами, – напомнил Бенкенштадт. – У нас ни опыта, ни кадров!
– Твой американец кашу заварил, ты и расхлебывай! Кстати, про американца! Передай, что я готов дать ему аудиенцию. Но при условии. Эту историю с убийствами должен забыть!
– Будет исполнено, ваше величество!
Бенкенштадт не рискнул сказать главное – что покровителем означенных в списке содомитов является собственный брат его императорского величества.
На втором этаже, где располагались нумера, Денис сориентировался (налево – с первого по десятый, остальные – направо), нашел нужную дверь и постучал. Ни звука. Неужели обманул маэстро?
– Вы к кому, господин хороший? – к Денису опасливо приближались двое.
Ничего чрезвычайного в том, что неизвестный без спроса поднялся наверх, не было – может, назначено ему, однако в руке посетитель держал пистолет, и портье на всякий случай отрядил вослед коридорного со швейцаром, а посыльного отправил к будочнику.
– В двадцать первый нумер. К приятелю! – безумный взор молодого человека настораживал, однако отвечал он миролюбиво, поэтому, переглянувшись, служащие рискнули подойти ближе:
– Позволите поинтересоваться?
– Для порядку…
– Каков из себя друг ваш?
– А я вам портрет его покажу! – Денис полез под мышку. Альбома не было! – Черт побери! Потерял! Ладно! Опишу! Глаза голубые-голубые, а под ухом родинка!
Коридорный со швейцаром снова переглянулись. Он! Жилец из двадцать первого! Вчера ночью заселился!
– Друг
– Да! Где? Куда идти?
– На первый этаж! Пожалуйте, пожалуйте!
О пистолете Угаров позабыл, с ним в руке и в ресторацию зашел. Остановился, окинул взглядом присутствующих. Вон! В углу, перед кухней, режет ножом мясо!
Тихон вспоминал вчерашнюю погоню. Вдруг он кого-то убил? Швейцара или угаровского приятеля? Господи, не допусти! Заповедь «не убий» Тихон чтил.
Увы, гастроль окончилась фальшивой нотой. Теперь полгода будет в ушах звенеть, покоя не давать.
Тихон махнул рюмку и тут увидел, что к нему приближается Угаров с пистолетом в руке. Узнает или нет? Не должен – Тихон всегда тщательно подбирал бороды и парики, оттачивал жесты и мимику. Иногда под хорошее настроение пугал домашних – вырядится странником и стоит у ворот, милостыню просит. Потом хохочет, если остатки от обеда вынесут.
Дьявол! Смотрит не отрываясь! Деньги, слава богу, при себе! Прямо с салфеткой на шее Тихон рванул черным ходом вон из трактира.
Перед входом несли вахту лихачи:
– Давай, с ветерком!
– Не замерзнете, барин, в мундирчике-то?
– Для нас, сибиряков, это не морозы! – бодро ответил Тихон, кутаясь в плед.
Пока Угаров пробирался через лабиринты кухни, через пар и чад, мимо клеток с петухами и аквариумов с рыбами, негодяя и след простыл.
– О! Гляди! Еще один без пальта! – указал на него извозчик. – Эй, барин! Никак тоже из Сибири? Прокатиться не желаете?
Угаров, не говоря ни слова, прыгнул в экипаж.
– Куды? – обернулся ванька.
Денис наставил на него пистолет:
– За сибиряком!
К трактиру подъехали на попутной телеге. Завидев будочника с алебардой, Яхонтов догадался: что-то уже произошло. Не по годам резво соскочил:
– Эй! Докладывай!
Будочник мигом узнал сыщика, вытянулся, отдал честь:
– Дык свистели! А мне дык жена дочку сунула, а сама дык в лавку! – В будках полицейские и жили, нередко с семьей. – Пока прибежал, дык и след простыл…
– Чей след? – гаркнул розовощекий Кокурин.
– Не могу знать!
– Юноша с пистолетом за жильцом нашим гоняется! – встрял швейцар.
Быстро выспросив приметы, Яхонтов бросился к ванькам:
– Чья очередь?
– За деньги, Кузьмич, али за так? – вкрадчиво спросил один.
– За этак! – Кокурин предъявил пудовый кулак и взобрался в пролетку вместе с Яхонтовым.
– А ужинать чем буду? – возмутился извозчик.
– Щас саблей поужинаешь! – пообещал Кокурин.
– За ними! – заторопил Яхонтов.
– Петр Кузьмич, может, свистнуть, чтобы подмога следом? – предложил помощник.