Сломанные Крылья
Шрифт:
— Они здесь? — удивился Джек, и Айзери кивнул.
— Твоя мама пошла отдохнуть, а отец — взять чего-нибудь поесть, пока мы тут за тобой присматриваем. Мы быстро.
Джек проводил их взглядом, чувствуя, как горло перехватывает от слез.
— Акитра?
— Я еще здесь, — ответил тот, продолжая стоять в ногах кровати, там, где Джек не мог его видеть. — Зачем ты это сделал? — не выдержал Акитра секунду спустя.
Джек медленно вдохнул и выдохнул.
— Я люблю его, — сказал он.
— И это самая большая ошибка в твоей жизни, — ядовито хмыкнул Акитра. — Подумать только, а я-то
— Ты поэтому извинялся? — нахмурился Джек. — С какой стати ты думал…
— Потому что я попросил тебя, — прошипел Акитра. — Я попросил тебя вылечить его, но я не знал, кто он. Если бы знал… мы оба облажались, и теперь оба расплачиваемся.
Слова Акитры не имели смысла, он пугал Джека. Собравшись с силами, Джек поднял голову, всхлипнув, когда холодная, режущая боль пронзила шею и растеклась по спине и плечам.
Закатав до локтя длинный рукав рубашки, Акитра стоял в ногах кровати и разглядывал свое предплечье — обычно бледную безупречно гладкую кожу покрывали порезы, рубцы и ссадины. Джек резко вздохнул, тело задрожало от напряжения, Акитра опустил на него глаза и спешно раскатал рукав, спрятав раны. Однако синяк на лице спрятать не мог.
— Что с тобой случилось? — спросил Джек, с тихим стоном повалившись на кровать. — Акитра, кто это сделал?
— Неважно, Джек, — отмахнулся тот. — Не трать время. Если бы ты знал, если бы мог представить… — Он замолчал, и Джек услышал, как он отходит от кровати. — Твои друзья и семья здесь, так что я тебе больше не нужен. Прощай, Джек.
— Акитра, подожди…
— Забудь обо мне, Джек, и забудь о Майке. Он тебя не любит. Он теперь никого, кроме себя, не любит.
Дверь за ним закрылась, и в желудок словно налили свинца. Это не может быть правдой. Просто Акитра как всегда ведет себя как козел. Ревнивый козел. Послышались шаги, и сердце Джека заколотилось.
— Майка? — В голос его закралось отчаяние. — Майка?
— Он занят, Джек, — сказал Айзери. — Он обещал проведать тебя, как только сможет.
Слезы побежали по лицу. Акитра прав. Что он наделал?
Он так и отключился, проснувшись уже в темноте и увидев, что на стуле рядом с постелью спит мать. Понаблюдав за ней немного, Джек закрыл глаза и попробовал заснуть снова. Он не знал, что говорить ей, как объяснять. Влюбился в фэйри, когда тот даже не приходит тебя навестить, звучало как-то жалко. По лицу снова потекли слезы, холодные, тяжелые и липкие.
Неужели он ошибся? Майка всего лишь солгал, чтобы от него отвязаться? В объятиях Майки, слыша его шепот, он был так уверен, но сейчас… это просто слова. Если бы Майка говорил серьезно, разве сейчас он не находился бы здесь?
Только три дня спустя Джека выписали из медблока. И за все это время он не видел Майку ни разу, а спрашивать, не приходил ли тот, пока он спал, Джек перестал уже на второй день. Родители уехали, и он вернулся к себе в комнату, обнаружив стопку заданий на своем столе. Но ни следа Майки.
Его половина комнаты изменилась: постель была не заправлена, стены и потолок заклеены постерами и страницами из журналов. Красивые фэйри в сексуальных костюмах и вызывающих позах, со светящимися за спиной крыльями. Джек постоял немного, разглядывая их, а потом опустился на край кровати и
— Как мило, — пробурчал Джек, устроившись поудобнее на кровати и подсунув под спину подушку. — Еще милее было бы не давать мне столько домашки, но… да ну и фиг с ним.
Он закончил почти половину, когда дверь комнаты распахнулась, заставив его вздрогнуть, и стопка бумаг соскользнула с его колен на покрывало. Джек потянулся за ними, но застыл, потому что в комнату вошел Майка — сердце Джека провалилось в желудок от разыгрывавшейся перед его глазами сцены.
Первым и наименее удручающим открытием стало то, что Майкины волосы — длинный, тяжелый занавес — оказались коротко подстрижены и теперь торчали перьями, уложенные гелем, как у Акитры. Его кожу покрывал бронзовый блеск, губы были выкрашены в цвет какао, глаза — подведены бирюзовым карандашом, а на веки наложены серебристо-голубые тени. В узких белых джинсах и тонкой черной тунике, которая ничего не скрывала — тем более полумесяцы надкрыльев на его спине, — он казался потрясающе красивым. Рифленые края крыльев светились серебряным, небесно-синим и ярко-бирюзовым.
Он даже не взглянул на Джека — все его внимание было поглощено двумя вошедшими следом за ним фэйри: высоким и загорелым, с ярко-желтыми волосами, заплетенными в длинную, до пояса, косу, и миниатюрным — не выше Айзери — с молочно-белой кожей и короткими белоснежными волосами. Этот бросил на Джека взгляд прозрачно-голубых глаз, а потом снова сосредоточился на Майке и, зачарованно уставившись на него, потянулся к его плечу, цепляясь за тунику.
Снисходительно улыбаясь, Майка отпихнул его, повернулся к высокому фэйри, скользнув ладонью по его груди, намотал косу на кулак и заставил того наклониться к себе для поцелуя. Беловолосый фэйри жалобно застонал, едва не падая перед Майкой на колени. От этого зрелища Джеку стало нехорошо, но он не мог отвести глаза.
Майка вдруг отстранился от высокого и, протянув руку, схватил второго за подбородок, запрокинув его голову.
— Думаешь, ты меня достоин? — спросил он, ухмыляясь тому в лицо. — Жалкий, никчемный ирай-ши вроде тебя? — Фэйри задрожал, стискивая перед Майкиной туники. Майка сжал его затылок, шагнул в сторону и толкнул ирая на колени перед высоким. — Покажи, — промурлыкал он, вдруг принимаясь нежно ласкать его лицо. — Докажи, что ты достоин. Отсоси ему.
Дрожащими руками беловолосый ши дернулся подчиниться, расстегивая ширинку джинсов второго.
— Подожди… Нет… — возмутился высокий, перехватив его запястья, но Майка шагнул к нему, встав над тем, что сидел на коленях, и сам расстегнул джинсы и вытащил член. Высокий фэйри открыл рот, чтобы возразить, но Майка смерил его холодным взглядом.
— Как ты смеешь? — прошипел он, схватив его за рубашку и заставив шагнуть ближе. — Да кто ты, по-твоему, такой? Думаешь, что достаточно хорош, чтобы говорить мне, что делать? — Свет между надкрыльями вспыхнул, словно под тонкой тканью зашевелились бабочки, и высокий будто съежился, не сопротивляясь, когда Майка сунул его вялый член в рот второму ши.