Словами огня и леса Том 1 и Том 2
Шрифт:
Сейчас ему показалось, что перед ним две таких птицы, и кто-то успеет раньше — Лачи отдать приказ или Кайе снова вызвать огонь.
— Назад, — приказал Лачи своим. — Уберите оружие и отходите.
Этого не ожидали.
— Но, эльо…
— Выполняй! — рявкнул Лачи. Огонек вздрогнул.
— Отойдите и уберите оружие, — распорядился Лачи уже обычным своим голосом, только до крайности напряженным.
Северяне не сразу, но подчинились. Глава Хрусталя оставался невозмутимым, и Огонек вновь почувствовал что-то близкое к восхищению.
— Что же, ты себя показал, —
А потом наконец раздался голос Кайе, глухой и надтреснутый:
— Чем недовольны? Там же не ваша земля. Пробегала какая-то крыса, подумаешь, я убил ее. Ваша крепость цела.
— И что дальше? — спросил Лачи. — Ты хочешь забрать остальное? Северяне не отдадут долину Сиван просто так. За нее заплачено кровью эсса — и простых, и детей Хрустальной Ветви.
— Мне не нужна эта долина. Добывайте Солнечный камень, где вам положено. Но север здесь не укрепится.
Лачи слегка поклонился и шагнул назад. Охранники стали так, что Огонек не мог больше видеть Лачи… но готов был клятву дать, что лицо северянина отразило что-то… нехорошее. Он потерпел поражение… но не окончательное.
Обратную дорогу Огонек не запомнил. Почему грис его не сбросила, тоже не понял, в седле держался на честном слове. С горы спустились после северян, а затем Кайе далеко обогнал всех, своего скакуна не жалел. Таким Огонек его никогда не видел, и не знал, видел ли кто-то вообще, если давали себе труд присмотреться: его почти трясло, он, похоже, ни с кем не мог говорить, даже если бы и захотел. А ведь перед Лачи выглядел так заносчиво. В конце концов он свернул в лес с половины дороги, спрыгнул с грис, которая тут же рухнула мертвой, и скрылся в зарослях.
Тамайни и Толаи, которые сами большую часть дороги осмысляли то, что произошло, кажется, облегченно вздохнули.
Про Огонька все забыли. Его видели, разумеется, но, захоти он сейчас тоже исчезнуть в лесу, никто бы не остановил.
Покидать южан не стал — смысла уже не было. На север теперь никак, разве что снова скитаться: но, уйди он сейчас, все то, что говорил Кайе о доверии окажется напрасным. Да и сам был слишком опустошен.
Он увидел, как это случается — сгорели корни деревьев, скрытые под землей, и нечему стало держать землю. И сама она раскалилась и не удержалась на месте. То, что было зеленым лесом на прочных с виду камнях, существовать перестало.
**
— Я думал, нам не уйти оттуда живыми, — признался Хараи. — Верно, у него сил не хватило, сразу атаковать нас всех… после всего.
Отличный всадник, сейчас Хараи сидел на грис неуверенно — и в чем будешь уверен, когда горная стена осыпается у тебя на глазах?
— Он ждал, как я поступлю, — Лачи кутался в накидку из шерсти, ощутив, как отчаянно мерзнет. — По слухам, он может просто остановить сердце, уж на меня одного его бы хватило.
— Я виноват, я забыл про полукровку, когда все там обрушилось.
— Все про него забыли. Кайе поступил умно, прихватив его с собой вниз, иначе я бы такого позора не допустил. Что ж, сам недосмотрел. Кто его вообще надоумил поступить именно так… я был готов защищаться, но нас он не атаковал! — Лачи со свистом втянул воздух.
— Эльо… мы терпели этого выродка слишком долго. Раз не удалось убить его здесь, придется делать это в Астале. Надежные люди…
— Нет, — сказал Лачи. — Мне он нужен живым.
— Эльо? — Хараи явно посчитал, что Глава Хрусталя временно сошел с ума.
— Ему только семнадцать исполнится, вряд ли он достиг пика Силы. Если он такое может уже сейчас… я выбирал обессилить Юг, но я лучше попробую укрепить Север.
Хараи только откашлялся и замолк — в голосе Лачи сейчас не было ненависти, была мечтательная радость мальчишки, которому подарили первого в жизни воздушного змея и обещали отвезти побегать из коридоров и улочек Тейит на пологий склон.
**
Над жестким кустарником трепетали блики светляков. Ветер проснулся и решил прогуляться по кронам деревьев. Огонек разглядывал светляков, слушал ветер — сидел на границе южного лагеря и ждал, его видели, но не знали, что с ним делать. Безумно устал, но не было сил спать. Есть тоже хотелось, только никто делиться с ним не собирался, а уходить искать что-нибудь в зарослях опасался — еще сочтут, что собрался бежать. И как поступят тогда — неизвестно. А ему надо дождаться Кайе…
Тот пришел, когда полукровка все же начал задремывать.
— Вставай, — потряс за плечо.
Встать вышло не сразу, затуманенному сознанию примерещилось, что он все еще сидит на грис.
— Что скажут на Юге… обо всем этом? — наконец поднявшись, полукровка описал подбородком дугу, указывая на давно оставленную позади долину. Не хотел показаться совсем уж расчетливым, поэтому не договорил. Но если Кайе будет наказан за свою выходку, и Огоньку не поздоровится.
— Со мной ничего не случится, — сказал юноша с непонятной насмешкой в голосе. Но адресована она была кому-то далекому. Затем сам спросил:
— Тебя за слова о крепости все проклянут на севере — так?
— Я заслужил, — сказал Огонек.
Звуки ночного леса раздавались то тут, то там, но от самой стоянки исходила сонная тишина. Охрана видела их, но никто не окликнул. Они шли медленно, хотя и лагерь был совсем невелик, и остановились недалеко от стоявших кольцом трех палаток — те окружало кольцо внешнее, большее — там разместились спутники из Асталы. А прислуга из местных ютилась в шалашах.
— Есть тут вода? — спросил Огонек. Осознал, что ничего не пил с прошлой ночи. Будь воздух сухим, наверное, чувствовал бы себя много хуже.
— Там, — указал спутник. Подошли к родничку, по-прежнему под взглядами стражей лагеря, только стояли они теперь далеко. Напившись, подросток ощутил и голод, но это было уже ерундой. Просить не стал.
Кайе почувствовал его напряжение, спросил:
— Чего ты боишься? Снова поселиться на Юге? Ты жил у нас достаточно долго, чтобы не испытывать страха.
— Или наоборот, — вздохнул полукровка. — Зачем ты меня забрал?
— Чтобы север не получил эту нашу связь. Чтобы тебя не убили. Ну и… достаточно этого.