Словарь современного молодежного жаргона
Шрифт:
Инспекторы кивнули.
– Для СМИ это должно быть таким же расследованием, как и любое другое. Мы обязаны держать преступление в строжайшей тайне как можно дольше. Если пресса узнает, что произошло, нам конец. Я уже вижу, как продают пластмассовые макеты нурагов и святилищ… Зашейте рты, потому что СМИ будут использовать любые средства, чтобы наскрести еще какую-нибудь информацию.
– Мы понимаем, синьор. От нас они получат только «без комментариев», – заверила Ева.
– Вот. Особенно это касается тебя, Кроче. Они будут трясти тебя, потому что ты не местная, и пытаться узнать твою подноготную. Затыкай их. Отправляй к черту. Угрожай. А если будут продолжать, арестуешь и отвезешь сюда, понятно?
Ева кивнула, удивленная тоном начальника: Фарчи не шутил. Он был чертовски серьезен. Это означало, что высшее руководство уже пришло в движение, навязав ему оперативную линию. Это было очень странно, учитывая, что с момента обнаружения тела прошло всего несколько часов.
– Вот что я вам скажу, – сказал он, выпуская дым в сторону. – На самом деле сегодня утром в прокуратуре была сформирована спецкоманда. Я уже говорил вам, что вас в нее не включили.
– Тоже мне новость…
– Раис, сегодня не лучший день. Не зли меня.
Мара показала рукой, что закрывает рот на «молнию».
– Ниедду включили, как и большую часть нашего отдела по расследованию убийств. Роберто Мелис – главный подозреваемый, учитывая материалы, найденные в его доме, судимость и тот факт, что девушка посещала его секту. Полицейское управление Карбонии вместе с нашим и другими полицейскими управлениями активно ведет поиски. Это вопрос нескольких часов. Мы найдем его… Вся проблема в том, что мы открыли этот гребаный отдел нераскрытых преступлений в очень дерьмовое время. Как будто специально это все…
– Еще бы, – сказала Раис.
– Мара! – возмутился Фарчи.
– Слушай, я не шучу…
– Она в чем-то права, – вмешалась Кроче в ее защиту. Она и Мара могли не нравиться друг другу, но они понимали друг друга с полуслова. – Подумай: убийца обнаруживает, что кто-то работает над теми старыми делами, и возобновляет убийства, как будто хочет бросить вызов следователям… Это не такой уж и невероятный сценарий, синьор. Предполагаю, у него есть своя логика. Извращенная, но она есть.
Фарчи несколько секунд барабанил пальцами по столу, впитывая перспективу, которую не учел.
– Во всяком случае, – сказал он позже, – наша официальная позиция такова: никто в наши дни не работал над убийствами семьдесят пятого и восемьдесят шестого. Приказ сверху, понимаете?
Обе женщины снова кивнули.
– Что ты хочешь, чтобы мы сделали? – спросила Раис.
– Вернитесь к своим делам и будьте на связи. Если отделу убийств потребуются вспомогательные офицеры для выполнения таких обязанностей, как…
– Короче говоря, ты хочешь, чтобы мы были на побегушках, – сказала Раис, напрягаясь.
Фарчи посмотрел на нее так, словно ее вырвало на кофейный столик.
Ева положила руку на руку Мары, чтобы дать ей понять, что сейчас не время вступать в словесную конфронтацию.
– Мы готовы, синьор. Мы тоже хотим докопаться до истины как можно скорее. Долорес заслуживает нашего полного внимания: так что если мы можем быть чем-то полезны, мы готовы, – сказала она примирительно. – Будь то допрос свидетелей, проведение мелких расследований или что-то еще – не проблема. Рассчитывайте на нас.
Раис провела рукой по тому месту, где ее коснулась Ева, и уставилась на нее.
– Прекрати и послушай свою напарницу, тебе полезно… Илария Деидда будет вашим офицером связи со спецкомандой. Они поставили меня во главе, а вице-квестор Гратталья был переведен сюда, чтобы курировать мобильное подразделение. Это дает представление о том, как сильно кто-то сверху хочет, чтобы эта история сразу закрылась.
– Отлично, – сказала Ева, прежде чем Мара успела открыть рот.
– Как Баррали?
– Он потрясен. То, что он был прав… он воспринял не как победу, а как ужасное поражение, – пояснила Кроче.
Фарми задумчиво кивнул.
– Помимо установления личности жертвы, он заметил какие-либо другие несоответствия с предыдущими убийствами?
– Побои. Дело в том, что жертву сильно избили, – вмешалась Раис. – В остальных случаях не было никаких признаков насилия, как будто девушки пошли туда по собственной воле, без возражений.
– Еще что-то?
– Баррали говорит, да, но не может сообразить что, – сказала Ева, не раскрывая информации про нейродегенеративное заболевание, поразившее Морено. Раис посмотрела на нее долгим взглядом, но ничего не сказала.
Фарчи нахмурился:
– Хорошо. Дайте ему немного прийти в себя, а затем возвращайтесь к работе. И если он вспомнит что-нибудь еще, немедленно дайте мне знать… Вы принесли весь материал?
Раис похлопала по кожаной сумке с бумагами.
– Хорошо.
Шеф почувствовал, как завибрировал его мобильный телефон, и проверил полученное сообщение.
– Ладно, мне нужно бежать. Вы приносите все Ниедду и остальным. Ну и последнее… Теории Морено, рассказы о масках и так далее. Откуда это? Каков был его источник?
– Несколько университетских профессоров. В частности, один антрополог, – ответила Мара.
– Хорошо. Идите, поговорите с ними и попробуйте понять, есть ли за этим что-то реальное.
– Ты говоришь о…
Под столом Ева пнула коллегу по голени, перебив ее на полуфразе.
– Отличная идея, – сказала она.
– Жду отчет в трех экземплярах. Один лично для меня, один для команды и один для судей, которых, кстати, трое вместе с нашим прокурором: двое других – Маццотта, расследовавшая исчезновение Долорес, и Яккароне из Кальяри. Мне нужно дать им что-то, чтобы они не дышали мне в затылок.