Слово наемника

Шалашов Евгений Васильевич

Неподалеку от рыбного ряда, самого большого и грязного (порт!), как специально для нас была пара удобных камней. На один из них я усадил парня, а на втором устроился сам. Гневко, как заправский тюремщик, пристроился за спиной пленника и только что копыта на плечи не положил.

— Рассказывай, — предложил я.

— А чё рассказывать? — удивился парень, тараща и без того выпуклые глазенки. — Ты бы хоть спросил — чё надо?

— Кто тебя нанял, зачем.

— Кто

нанял, что за люди — не знаю. Видно, что важные господа. Сказали — найти наемника Артакса и привести на встречу.

— Привести?!

— Ну пригласить, — нехотя поправился он.

— Так приглашал бы. Зачем же подкрадываться?

— По привычке, — потупил он глазенки.

— Вор? — поинтересовался я. Глянул на незнакомца еще раз — нет, на вора не похож. — Если не вор, то либо полицейский, либо стражник. Так? Привык, наверное, что любой бюргер перед тобой на цыпках стоит…

— Н-ну… — замялся мордастый и признался: — Не вор я.

— А что дальше?

— Дальше я должен привести тебя на улицу Вольных ветров, в гостиницу «Кошка с котятами». Господа целый этаж сняли и вход отдельный. Пойдем, — сделал парень попытку подняться. — Тебя там ждут.

— А зачем мне туда идти?

— Я же говорю — господа важные, хотят наемника Артакса увидеть.

— Так и пусть хотят. Мне-то что за дело? — пожал я плечами. — Им надо — пусть и идут.

— Слушай, они же оч-чень важные! — вытаращился парень. — Они к наемнику не пойдут!

— Ну не пойдут, так и хрен с ними. Им я нужен, а они мне в данный момент не нужны, — хмыкнул я, кивая гнедому — пора, мол, в путь-дорогу.

Парень зачем-то попытался остановить меня. Пришлось ткнуть его рукояткой кинжала. Тычок вообще-то безвредный для здоровья, но чувствительный… Имеет еще и другую особенность — помогает от запора!

Я не услышал ничего интересного для себя. То, что парень не знает нанимателя, — вранье. Прекрасно знает. Можно бы порасспросить с «пристрастием», тогда бы мордастый рассказал все, что знал и о чем догадывался… Но — зачем? Я уже сам понял, кто его нанял, и примерно догадывался зачем…

Вспомнив, откуда знакома курносая морда, стало легче. М-да, везет мне на встречи с обиженными… Как подумаю о покойном старшине кузнецов — начинали ныть ребра, а на губах появлялся соленый привкус крови.

Ночь прошла спокойно. Солома оказалась жестковата — кукурузная, но спать можно. Крысы хоть и пищали по углам, и носились по камере, как сумасшедшие, но спать не мешали. Утром меня разбудили, принесли еду — скромную, но вполне приличную — тушеную фасоль, сыр, кусок хлеба и воду. Мяса, понятное дело, не было. Не то постный день нынче, не то разносолов узникам не полагается.

Когда я перекусил

и слегка повеселел, в подвал вошел посетитель в мантии и с цепью, на которой висел знак с гербом города. Если не ошибаюсь, это был второй бургомистр, ведавший купечеством. Помнится, во время осады он показал себя неплохо. Жаль лишь, что я имя вспомнить не смог. Наверняка его мне представляли, но не было случая пересечься. Иначе — запомнил бы.

Второй бургомистр подождал, пока стражник укрепит факел, выйдет, и лишь тогда вежливо поклонился:

— Доброе утро, господин Артакс. Вы меня не забыли?

— Конечно нет, — отозвался я, силясь припомнить, как же его зовут? Первый бургомистр был Лабстерман, третий Кауфман. А второй? Какой-нибудь — Фогельман, Фишман… Нет, не помню!

— Меня зовут Циммель, — улыбнулся второй бургомистр одними губами. — Герр Циммель, — уточнил он. — Я являюсь главным хранителем учетных бюргерских книг, регулирующих дополнения и изменения в городском законодательстве.

— А, точно, — кивнул я, припоминая рассказ Уты. — Второй бургомистр — хранитель законов!

— Отрадно, что вы разбираетесь в структуре управления городом, — порадовался за меня Циммель. — Правильно, я хранитель законов и заодно рассматриваю уголовные преступления, совершенные в пределах Ульбурга, выношу решения в судебных заседаниях. Вы знаете, в чем вас обвиняют?

— Господин Лабстерман сообщил, что убита фрау Ута Лайнс, вдова, — осторожно ответил я.

— Убита фрау фон Артакс, — наставительно приподнял палец Циммель. — И вас, Артакс, обвиняют в убийстве вашей супруги. Фрау Ута официально является вашей женой… вдовой, извините. Я смотрел документы — все оформлено надлежащим порядком. Между прочим, вам лучше строить свою защиту исходя из того, что фрау Ута была вашей законной женой. Убийство из ревности может стать смягчающим обстоятельством.

— А что, я должен защищать себя сам? — слегка удивился я.

— Разумеется, — пожал плечами Циммель. — Вы не являетесь членом городской общины, не платите налоги в городскую казну. Соответственно, вам не положен адвокат, получающий жалованье из городской казны. Вы должны доказывать свою невиновность сами.

— Любопытно. Доказывать невиновность должен сам обвиняемый… — в задумчивости обронил я. — А как же praesumptio innocentiae? [5]

— Что вы сказали? — поинтересовался Циммель. — Это на каком языке? На угорском?

5

Презумпция невиновности (лат.). То есть — «Человек не виновен, пока не доказано обратное».

— Да так, ничего особенного, — грустно улыбнулся я.

Интересный хранитель законов! Не знает формулы, лежащей в основе имперского права, доставшегося нам от Старой империи.

— Не волнуйтесь, Артакс, — приободрил меня бургомистр. — Я рассмотрел столько дел об убийствах, что обещаю вам самое справедливое расследование. Все свидетели со стороны обвинения будут допрошены со всем пристрастием.

— А кто у нас обвинитель? — поинтересовался я.

— Обвинителем выступает господин Лабстерман — первый бургомистр.