Слово о полку Игореве
Шрифт:
В перечне «былей» видят и родовые наименования племен ковуев.[Rasonyi L. Les noms de tribus dans le «Слово о полку Игореве»//Seminarium Kondakovianum. Praha, 1936. Т. 8. S. 294–296.] Но и эти поиски не дают ощутимых результатов, вступая в разительные противоречия с переводом «были» — «бояре». Но если считать «былей» летописными ковуями, то придется признать, что автор Слова допустил в данном случае поэтическую неточность. Ведь «как раз именно этих ковуев, — пишет И. Новиков, — Ярослав и отпустил в поход вместе с Игорем, и они приняли на себя первый удар половцев, так что Святославу нечего было жалеть об их отсутствии». Термин «были» встречается в древнерусских памятниках XI–XII вв. (перевод Амартола, Супрасльская рукопись), причем везде со значением бояре.[Срезневский. Материалы. Т. 1. Стб. 203; Барсов. Слово. Т. 3. С. 63–65; Словарь-справочник. Вып. 1. С. 81–82.] Однако «татраны», «могуты» и пр. не могли быть в XII в. боярами (если считать их племенными названиями). И. Новиков считал, что перед нами «не названия племен, а социальная характеристика части
На наш взгляд, все эти «могуты», «ольберы», прочие «были» появились под пером автора Слова в результате его чисто этимологическо-литературной работы: он включил в свой перечень ряд наименований, имеющих тюркские корни, разного происхождения, добавив ряд прозвищ, созданных им самим. Говоря о «топчаках», С. Е. Малов писал: «нельзя ли думать, что здесь имеется что-либо похожее на top'cy-tep'cu — „пушкарь“, „артиллерист“».[Малов С. Е. Тюркизмы в языке Слова о полку Игореве. С. 135.] А. Зайончковский писал, что эти пушкари не могли появиться ранее XVI в.[Zajaczkowski A. Zwiazki jezykowe… S. 32.] Некоторые исследователи (П. М. Мелиоранский, А. А. Валитова) производят топчаков от аналогичного слова (top'cak) тюркоязычных памятников, означающего «рослый конь».[Обсуждение одной концепции. С. 132.]
С. Е. Малов резко возражает против этой этимологии. Видеть этих коней (даже в качестве названий племен) среди «былей» было бы весьма странно. Термин topczy (topczego) встречается в польском языке XVIII–XIX вв. Упоминаемые в этом фрагменте «ольберы», скорее всего, происходят от имени боярина князя Изяслава Мстиславича Олбыря Шерошевича, упоминаемого в Ипатьевской летописи под 1159 г.[ПСРЛ. Т. 2. Стб. 501. Слово «олбер» восходит к тюркскому «алп» (герой) и «ар» (мужчина) и существует в современном турецком языке (Малое С. Е. Тюркизмы в языке Слова о полку Игореве. С. 131); Фасмер. Этимологический словарь. Т. 3. С. 133; Словарь-справочник. Вып. 4. С. 32. {См. также: Кляшторный С. Г., Творогов О. В. Ольберы//Энциклопедия. Т. 3. С. 357–358.}] Подобного книжного же происхождения термин «могуты» (от разбойника Могуты из рассказа Никоновской летописи 1008 г.).[Русская летопись по Никонову списку. СПб., 1767. Ч. 1. С. 112. С. Е. Малов производит «могутов» от «b"og"u» (мудрый начальник). Ему возражает А. Зайончковский, предполагающий здесь по-ловецко-турецкое «mengu» (вечный).] К тому же «могуты» хорошо известны сказкам и преданиям,[Даль. Толковый словарь. Т. 2. С. 337; Словарь-справочник. Вып. 3. С. 100–103; ср.: «А бо-гатырь-от хвастает могутой-силой» (Марков А. В. Беломорские былины. М., 1891. С. 68). В говорах встречается и «могута» — сила (Опыт областного великорусского словаря. СПб., 1852. С. 114). В Дворовой тетради 50-х гг. XV в. упоминается среди «Литвы дворовой», испомещенной во Владимирском уезде, Матюшка и Софонка «Могутовы» (Тысячная книга 1550 г. М., 1950. С. 157).] а «могутный» — церковной литературе.[Срезневский. Материалы. Т. 2. Стб. 161; Рыбаков Б. А. Древности Чернигова//Материалы и исследования по археологии древнерусских городов. М., 1949. Т. 1. С. 53.] Видный ориенталист К. Менгес признал наиболее правдоподобным славянское происхождение термина «могуты». Тот же взгляд разделяет Б. А. Рыбаков. Поэтому, когда Д. С. Лихачев говорит о «былях» Слова: «как бы ни рассматривать эти наименования, тюркское их происхождение очевидно и никем не отрицается»,[Лихачев. Когда было написано «Слово»? С. 152.] — то он грешит против истины. Мы считаем, что, скорее всего, «могуты» навеяны Никоновской летописью именно потому, что разбойник Могута лучше всего координируется с другими «былями», данными в иронических тонах. Ведь, оказывается, они только «кликомъ плъкы побждаютъ», сражаясь одними «засапожникы». Кстати, «никак уже невозможно представить себе знать и бояр с засапожными ножами».[Новиков И. Слово о полку Игореве и его автор. С. 33.]
В польском языке есть слово szalbierz, родственное русскому «шалбер», т. е. бездельник, плут.[См. «козаче, шальверю, не губь мое серденько», «Ой вы, козаки, вы шаливеры» (Головацкий. Народные песни. Ч. 1. С. 126 и 25). Эту этимологию принимал И. А. Новиков. Ироничен также термин «ревуги» (по И. Новикову — «крикуны». См.: Новиков И. Слово о полку Игореве и его автор. С. 34). Попытки объяснить его из тюркских языков крайне неудачны (Словарь-справочник. Вып. 5. С. 30–31). Этимологию Ф. Е. Корша «ревуги» — арбуга (богатырь, «человеко-бык») слишком смелой считал еще П. Мелиоранский.] Но это не единственная возможность объяснить происхождение «шельбиров». А. И. Соболевский указал на некоего Шелва, упоминающегося в Ипатьевской летописи (1227, 1245 гг.),[ПСРЛ. Т. 2. Стб. 751, 803.] а также на наименования Шелвово сельцо и «у Шелвова борку» (под 1146 и 1161 гг.). Это имя он сопоставил с «шельбирами» Слова.[Соболевский А. И. Русско-скифские этюды//ИОРЯС. 1921. Т. 26. С. 11.] В пользу этого сопоставления кроме сходного звучания слов говорит и то, что Шелв находится в Ипатьевской летописи, которой пользовался автор Слова, и то, что аналогичное наименование «ольберы» он тоже произвел от личного имени, от Олбыря, также встречающегося на страницах той же летописи.[ «Шельбир» связывают то с «silb"ur» (калмыкское) — бич, то «silbugur» (монгольское) — весло, то даже с «челеби» (невольник). См.: Малов С. Е. Тюркизмы в языке Слова о полку Игореве. С- 134–135. {См. также: Баскаков Н. А. Тюркская лексика… С. 134.}] Вопрос в настоящее время не может считаться решенным. Наконец, сами «были» перекликаются
В последнее время О. Прицак попытался найти еще одно восточное название народа в Слове. Здесь среди племен, которыми «тресну земля», названы «литва, ятвязи, деремела и половци».
Кто такая «деремела», не вполне ясно. В. Ф. Миллер производит ее от финского — t"orm"a (высокий берег).[Миллер Вс. «Хинова» Слова о полку Игореве//ИОРЯС. 1914. Кн. 1. С. 115.] Но, как полагает М. Фасмер, это невозможно, так как финскому начальному t никогда не соответствует d. Он не считает фонетически удовлетворительным объяснение П. Владимирова и литовского drimelis («олух»). Скорее, по его мнению, следует производное от derme (лит. договор) со значением, аналогичным «варягу».[Фасмер. Этимологический словарь. Т. 1. С. 502.]
Г. Ильинский сблизил «деремелу» с прусским (? ятвяжским) названием Dernme, Derne, Dernen в Восточной Пруссии.[Ильинский Г. Несколько конъектур к «Слову о полку Игореве» (по поводу труда ак. В. Н. Перетца)//Slavia. 1929–1930. Ro'c. 8. Se's. 3. S. 656–657.] Эту мысль развил А. В. Соловьев, отождествивший «деремелу» с жителями округа Дернен, т. е. с ятвяжской землей Деново.[Соловьев. Политический кругозор. С. 100–103.] В. Т. Пашуто видит в деремеле особую прусскую территорию (он ее не локализует), так как ятвяги и так упомянуты в Слове.[Пашуто В. Т. Образование Литовского государства. М., 1959. С. 29.]
Этимология О. Прицака совершенно фантастична. Он сближает «деремелу» с «кангу Тарман» (другое чтение — «кангу tap6am>) — «трансокеанский брод» — Орхонских надписей VIII в.[Прицак О. Деремела-Бродники//International Journal of Slavic Linguistics and Poetics. 1965. Vol. 9. S. 82–96. По мнению С. Г. Кляшторного, Тарбан (Тарбанд, стяженная форма согдийского «Трарбанд») означает позднейший Отрар (Кляшторный С. Г. Кангюйская этнотопонимика в орхонских текстах//Советская этнография. 1951. № 3. С. 57).] «Тар» (переход, брод) мог звучать у половцев как «dar», отсюда могло существовать слово «d"arm"al» («дермела»)[Неясное прозвище сходного звучания (darmala) есть в «Тайной истории Монголии» 1240 г. (§ 102, 105, 111, 112, 128, 281). Но «darma» (санскр. dharma) означает «учение», и возводить его к «tar-man» достаточных оснований нет.] со значением «люди с брода», древнерусские бродники («потомки согдийских купцов евразийской степи»). Они жили якобы у переходов, бродов через реки, являвшихся, по мнению О. Прицака, местами наиболее оживленных торговых сношений. Отсюда и происходит их наименование «бродники» или «деремела».
Эта сложная цепь построений может существовать только потому, что автор реконструирует слова, реально не существующие, а в известные наименования вкладывает смысл, не соответствующий их действительному содержанию. Так, у нас нет сколько-нибудь прочных оснований для реконструкции половецкого термина «d"armal» со значением «жители местности у бродов». В свою очередь и «бродники» (от слова «бродить») были выходцами из русских земель,[Греков Б. Д., Якубовский А. Ю. Золотая Орда и ее падение. М.; Л., 1950. С. 203.] а не «насельники бродов», да еще «согдийского происхождения». Непонятно, почему название «деремела» отсутствует во всех древнерусских источниках (кроме Слова), почему бытовало два наименования для одних поселенцев и т. п.
Наконец, сомнителен тезис и о «бродах» как местах средоточения торговых операций — иначе говоря, тюркско-монгольского происхождения слова «деремелы» О. Прицаку доказать не удалось.[См. также замечания Н. Ф. Котляра (Котляр М. Хто таю бродники (До проблеми виникнення украУнського козатцтва) // Украшський кггоричний журнал. 1969. № 5. С. 95—101).] Возможно, в данном случае перед нами след этимологических домыслов автора Игоревой песни, что «деремела» так же происходит от слова «дремать», как «ревуги» от «реветь». Прозвище «дремала» (сонливый человек) встречается в русском языке.[Даль. Толковый словарь. Т. 1. С. 492. Л. Н. Гумилев термин производит от «Дармала», которым мог называться какой-либо монгольский баскак XIII в. (Гумилев Л. Н. Поиски вымышленного царства. С. 320). {См. также: Ковалев Г. Ф. Загадочный этноним «деремела» // Филологические записки. Воронеж, 1993. Вып. 1. С. 122–133.}]
Целый ряд «скрытых тюркизмов» видит в тексте Слова О. Сулейменов. К ним он, в частности, относит «припешали» (от «пишь» — резать), «рассушась» (от «уш» — летать), а также и «Осмомысл» (от «сепз кырлы» — восьмиугольный), «до кур» (до стен), «горазд» (от «кораз» — петух), «тули» (от «тул» — вдова), «съ трудомь» (от «турта» — осадок), «дебрь кисань» (железные путы), «жирня времена» (от «жирик» — раздор), тропа (от «торп» — земля), «ходына» (от «хотын» — баба) и т. п.[Сулейменов О. Аз и я. С. 51–83, 112, 121, 126.] Вопрос об этом нуждается в доисследовании. В ряде случаев другие объяснения терминов имеют право на существование не в меньшей мере. О. Сулейменов, к сожалению, находит параллели в языке, исходя из презумпции о Слове как о памятнике XII в., не доказывая ее. Поэтому он часто не делает сопоставления своих предположительных объяснений с имеющимися в литературе с целью выяснить, какое же из них наиболее правдоподобно связано с текстом памятника и эпохой, когда он мог возникнуть.