Слово Оберона
Шрифт:
Я уставилась на рассыпанные по столу горошины. Вот это игра. Вот это развлечение. И надо же мне было так по-глупому проворонить вопрос!
«Максимилиан»… Что мне его имя? Надо было спрашивать про принцев!
— Ещё? — он видел, что я трушу.
— Ладно, — я подавила дрожь. — Ещё по одному.
Мы одновременно взяли горошины. Я чуть не поперхнулась — «семечко правды» встало у меня поперёк горла.
— Раз-два-три!
На этот раз у меня были «ножницы», а у него — по-прежнему «камень». Камень тупит ножницы.
— У тебя есть ключ, чтобы открыть Ведьмину Печать? — отчеканил он, глядя мне в глаза.
Я закусила губу. Вот попалась, так попалась; в животе заныло, как будто я проглотила кнопку. Боль нарастала со скоростью несущегося поезда.
— Да, — выплюнула я сквозь зубы. В глазах Максимилиана появился нехороший блеск.
— Теперь ты.
Я набрала побольше воздуха:
— Какие тут есть принцы?
Он удивился. Захлопал глазами. Поморщился, приложил ладонь к животу, заговорил быстро-быстро:
— Принц-деспот. Он сейчас атакует наш замок. Принц-пленник. Это его брат, он сидит в темнице неизвестно где. Принц-саламандра, он живёт в стране вулканов. Был ещё Принц-рыба, но он утонул… Принц-чума, будь он проклят. Всё, больше ничего не знаю!
Он вздохнул с облегчением и помассировал живот:
— Ну у тебя и вопросики.
— У тебя не лучше.
Максимилиан прищурился:
— Ещё по одному?
Я знала, что он спросит. Он спросит, где ключ, и я ему покажу — или помру с этим проклятым «семечком» в животе.
— Нет, — сказала я. — Хватит.
— Ты ведь ничего про меня не узнала. Кроме имени.
— Значит, обойдусь, — я встала. — Спасибо за угощение, спасибо за развлечение. Я ухожу.
Максимилиан остался сидеть:
— Прежде чем выйти, теперь придётся спросить, где дверь. И как найти дорогу назад.
Я раздвинула тряпьё на стене в том месте, откуда мы вошли. Каменная кладка, и никаких признаков двери. Я сорвала висящий рядом флаг — то же самое. Максимилиан за моей спиной громко хихикнул.
Змеёныш.
Я медленно обернулась. Одним красивым движением сдёрнула тряпку с посоха. Поднесла изумрудно-рубиновое навершие к лицу мальчишки, по-прежнему сидящего за столом:
— Понюхай, чем пахнет.
Он хохотнул ещё громче:
— Ты мне ничего не сделаешь, малявка.
Я ударила молнией в стол — несильно, только чтобы напугать. Максимилиан подался вперёд, поймал огонь ладошкой и отправил мне в лицо. Ещё мгновение — и я бы сама себя ослепила.
Раскатились по всему полу кругляшки — семечки правды. А Максимилиан вскочил, вскинул руки, как дирижёр, и по-паучьи зашевелил пальцами. В комнатушке запахло сыростью, плесенью, ещё какой-то дрянью, с пальцев негодяя полетели искры. Я широко взмахнула посохом: искры погасли, запах разом исчез.
— Тоже мне маг, — Максимилиан встряхнул кистями, как фокусник. — Недоучка. Отдавай ключ.
Я
Максимилиан увернулся — быстрый и чёрный, как летучая мышь. За его спиной задымились флаги на стене. Язычки огня поползли по фигуркам всадников, уцелевших когда-то в сражении. Максимилиан снова вскинул руки, но тут я изо всех сил треснула его посохом по голове — без всякого волшебства, просто, как палкой.
Он взвыл, сорвал со стены флаг и пошёл на меня, размахивая тлеющей тряпкой. Вокруг вертящейся ткани собирался плотный воздух, казалось, из рук мальчишки вырывается серый удушливый смерч.
— Сожгу! — мой посох плюнул бледным лучиком. Я струсила, я готова была отступить: в Максимилиане было что-то, заставляющее цепенеть. А смерч нарастал, развевались ткани на стенах, холодный ветер нёс запахи гнили и дохлятины.
— Отдай ключ, — мой враг ухмылялся. — И тогда я тебя выпущу живой.
— Не надейся!
Посох наконец-то разразился боевым зелёным сполохом. Максимилиан опять уклонился, но его гадкий смерч исчез, а флаги на стене вспыхнули, будто на них плеснули бензином. Мы с мальчишкой кружили по комнате, не сводя друг с друга глаз, выбирая время для атаки и не позволяя ударить другому. Огонь расползался все шире. Дым лез в горло и выедал глаза. Пора было уносить ноги, но я не знала, где выход.
— Сдаёшься? — спросил Максимилиан.
— Давай по-хорошему? — предложила я, сжимая посох мокрыми ладонями.
— По-хорошему я не умею, — он с сожалением оглядел горящие знамёна. — Сколько ты тут напортила… Огонь, умри.
Он поднял руку. По комнате прошёл ветер, я пошатнулась и чуть не упала. Огонь исчез отовсюду и сразу, и даже обгорелые края знамён больше не дымились.
— Ну ты кое-что умеешь, — сказала я после паузы, стараясь, чтобы голос звучал снисходительно.
— Зато ты не умеешь ничего, — сказал мальчишка.
— Послушай, — теперь я боялась, если честно, с ним ссориться. — Почему ты сразу начинаешь драться? Если тебе надо пройти за Печать, то так и скажи. Мы ведь можем договориться, правда? Ты мне поможешь здесь, я тебе помогу там…
— Да-да, — сказал он, скаля зубы. — Ты со мной по-доброму, я с тобой по-доброму…
— Вот-вот, — я понимала, что он насмехается, но старалась соблюдать спокойствие.
— Не выйдет, — Максимилиан смотрел мне в глаза своими чёрными гляделками, от этого взгляда я чувствовала себя мокрым канатом, который наматывают на палку. — Я некромант, девочка. И папаша мой был некромант. И дед. И прадед. И ещё сто поколений некромантов.
Среди полутёмной, задымлённой комнаты я разглядывала его, будто в первый раз увидела.