Сложенный веер. Трилогия
Шрифт:
«А что бы ты сделал, если бы ее тут не было? — одергивает себя Кори. — Полез бы к делихону с объятиями и благодарностями? Приставил бы ему меч к горлу и потребовал объяснений? На перья свои посмотри. Каких тебе еще объяснений надо? Если он так сумел вычесать твои дар-эсильские крылышки, то можешь себе представить, насколько бесполезно его о чем-либо спрашивать? Хочешь еще раз почувствовать собственное бессилие? Мазохизмом заниматься не надоело?»
— Эй, он живой? — бодро осведомляется принцесса Маро. — Если нет, я его не возьму. Труп будет пахнуть, и
— Я думаю, он живой, — Корто — сама компетентность и доброжелательность. — Просто немного задумался. Так положено лорд-канцлеру. Иногда. Вы идите на корабль, принцесса, а то простудитесь. Я Вам через минуту пришлю размороженного лорда Дар-Эсиля. И передавайте от меня поклон Вашему батюшке. С матушкой Вашей мы свидимся в ближайшее время.
— С радостью выполню Ваше поручение, господин, — когда Маро вспоминает, что она принцесса Дилайны, роль исполняется безукоризненно. Она даже в мешковатых штанах из джинсовой ткани и ботинках с высокой шнуровкой ухитряется исполнить реверанс не хуже любой аккалабатской деле. Выражение мордочки у нее при этом делается торжественное. — Рада была увидеться с Вами. Хвала королю!
— Хвала королю! — серьезно отвечает Корто и опускается на одно колено. Так он стоит до тех пор, пока наследная принцесса Дилайны не скрывается из поля зрения. Поднимается, отряхивает брючину. Укоризненно говорит:
— Кори!
От звука своего имени лорд-канцлер Аккалабата сразу возвращается в сей бренный мир. Ни разу за все эти дни, которые они проводили наедине с Корто, вычесывавшим, разглаживавшим, менявшим холодные компрессы на лбу, коловшим обезболивающее, неизвестно откуда добытое Лалой (вбежала, швырнула флаконы на стол и моментально исчезла), делихон не перешел установленную им самим границу. Лорд Дар-Эсиль… лорд-канцлер… милорд… Кори мысленно подзуживал его: ну давай же, ну когда… И вот оно прозвучало, его собственное имя, и именно с той интонацией, которой он ждал.
Кори! Мама ждет тебя в тренировочном зале.
— Кори! Не лезь на рожон.
— Не буду, — согласно кивает Кори и ждет продолжения. Ждет и знает, что его не должно быть. Тем не менее продолжение следует.
— Не торопись улетать с Дилайны. Пробудь, сколько позволят. Это поднимет твой авторитет в глазах королевы и старших даров. Вернешься — помирись с Дар-Халемом. Но воли ему не давай. Он должен понять, что ты такой, как ты есть, нравится ему это или нет. Ты — лорд-канцлер Аккалабата. Пока это все.
— Все? — растерянно переспрашивает Кори. Скороговорку Корто он, конечно, слушал, но больше смотрел, стараясь сквозь затемненные стекла поймать ускользавший от него взгляд.
Корто коротко кивает. Отступает на шаг.
— Лорд-канцлер!
— Офицер!
Обмен глубокими поклонами по этикету Конфедерации. Действительно все. Но Кори не в состоянии удержаться. Разгибаясь, он кладет руки на эфесы мечей, смотрит прямо — за темные очки — и произносит торжественно и четко:
— Хвала королеве!
Грустная улыбка на губах Корто. Как бы невольное, но хорошо продуманное движение ладоней по направлению к бедрам — туда, где аккалабатские дары носят мечи. Вполголоса:
— Хвала королеве!
Корабль когнатянский, поэтому ожидать от системы кондиционирования, что она будет охлаждать воздух в помещениях, было бы неразумно. Самум местного значения. Когнатяне жары не боятся. Новым перьям это, конечно, не повредит, но все остальные части тела Кори безудержно протестуют. Так что он валяется на кровати голый и пытается сосредоточиться на проекте торгового договора с Делихоном. Буквы прыгают перед глазами, лингвотранслятор давит на лоб и действует на нервы.
Маро вламывается, как обычно, без стука и ставит на стол чашку с какао. Кори едва успевает натянуть на себя одеяло.
— Слууушай, а вот я все думаю… — начинает она, располагаясь на единственном стуле.
— Спасибо, что рассказала. По тебе и не скажешь, — трудно не заметить, что Кори — воплощение гостеприимства.
— Чего не скажешь?
— Что ты «все думаешь». У тебя вид девицы, не способной к мыслительной деятельности.
— О! Передо мной крупный специалист по девицам.
— Мне необязательно быть крупным специалистом в этой области. Я лорд Аккалабата, — пожимает плечами Кори, с трудом сдерживаясь, чтобы не запустить в назойливую девицу проектом договора. Маро невозмутимо цапает со спинки стула серебристый орад, обряжается по всем правилам. Пока Кори, обалдевший от такой наглости, хватает ртом воздух, рыжая голова высовывается из капюшона и вопрошает:
— А ты целовался хоть когда-нибудь, хоть с кем-нибудь, лорд Аккалабата?
— Когда-нибудь… с кем-нибудь. Мне не требуется. У меня будет кто-то один и на всю жизнь.
— Когда? Лет через пятьдесят? — Маро красуется перед зеркалом.
— Не твое дело. И перестань подметать пол моим орадом.
— Да брось ты, он стррррашный, — Маро делает стррррашные глаза и еще активнее любуется на себя в зеркало. — Мешкообразный. Бесформенный. Жуткий. У нас лорды красивее одеваются.
— А у нас лорды одеваются так. А деле красивее. Снимай давай, — требует Кори, ультимативно высовывая руку из-под одеяла.
— Ой, а ты что там, голый? — Маро даже про зеркало забывает от восторга.
— А тебе, что, больше нечем заняться? — Кори полон решимости изгнать посетительницу.
— Нечем, — радостно возвещает Маро и начинает выбираться из орада. Расстегнуть застежки ей то ли в голову не приходит, то ли лениво, поэтому «разоблачение» кончается отнюдь не грациозным падением прямо на Кори.
— Совсем ненормальная? Больно же!
И какого демона я ее рассматривал, вместо того чтобы включить внутреннее время и смыться? Хотя куда тут смоешься в таком виде? Ну хоть на другой конец кровати… Поздно.