Случай из практики
Шрифт:
Небо было ясным, звезды казались совсем близкими… Я загляделась на звездное скопление - сегодня оно было особенно хорошо видно. Почти везде его называют Поясом Ноанн - дескать, богиня обронила драгоценный расшитый поясок, - или просто Поясом. На севере именуют Следом Корабля: такой белопенный след остается за кормой… А в одной из дальних стран доводилось мне слышать такую легенду: дескать, звезды - это драгоценности, рассыпанные прекрасной царевной, убегавшей от дракона. Рассыпала она их, чтобы отвлечь его, и вот когда дракон соберет все до единой звезды-драгоценности и настигнет царевну, настанет конец света… Я прищурилась: тускло светила зеленоватая звездочка - Царевна, а по другую сторону Пояса ослепительно сияли шесть крупных звезд -
Откуда-то сбоку послышались шаги. Подошедший Лауринь старался не шуметь, но получалось у него плохо.
– Садитесь, - сказала я ему, чуть подвинувшись.
– Не стойте столбом, знаете же, не люблю этого.
Лауринь молча сел рядом, прислонился спиной к стене. Чувствовалось, что устал он сегодня безмерно.
– Что у вас здесь произошло?
– спросила я, помолчав.
– То есть, я и так вижу, что пожар был, но отчего он начался?
– Молния ударила в восточную башню, - тихо ответил Лауринь.
– Перекрытия старые, деревянные… занялось сразу же. Сушь стояла все лето - разом заполыхало… Видите же, что от восточного крыла осталось.
– А девочки?
– спросила я, хотя приблизительно знала ответ. Странная, однако, молния. Хотя чего только не бывает на свете…
– Детская как раз в восточном крыле была… - Видно было, что говорить Лауриню тяжело, но отмолчаться он не пытался. Должно быть, невозможность поделиться хоть с кем-нибудь мучила его уже давно.
– Отец… пытался туда пройти, под ним лестница рухнула. Слуги вытащили, ноги ему перебило, и спина… Мы с братом перебрались по карнизу… - "Значит, был еще и брат, " - отметила я. Лауринь то ли вздохнул, то ли всхлипнул, но продолжал: - Добрались до девчонок, а там уже полыхало все. Я старшую, Лейду, выбросил в окно, мне ее не унести было, сам следом выпрыгнул… Она теперь вот хромая… А брат младшую, Мию, сперва искал - она забилась куда-то с перепугу. Потом попытался вынести, почти вышел. На них перекрытие упало… Он Мию собой прикрыл, она выбралась, а он там остался. Мия выбежала, а волосы, платье - все в огне… Нона догадалась одеяло на нее набросить, Мия жива осталась, только обгорела, болела потом долго… и видит все хуже…
Лауринь прижался затылком к холодной стене, глаза были закрыты, а губы отчаянно дрожали.
– Мать через месяц умерла, - докончил он.
– Все просила, чтобы я о сестрах позаботился… Я, как только смог, поехал в столицу. Упросил, чтобы в гвардию взяли… - Лицо его свело мгновенной судорогой - видно было, что мальчишке пришлось обить немало порогов, чтобы получить свой невеликий чин.
– А у отца пенсия небольшая есть… он тоже когда-то служил…
Знала я эти нищенские пенсии. И знала, сколько получает лейтенантик вроде Лауриня. Этого едва-едва должно было хватить, чтобы не подохнуть с голоду. А если еще и отец умрет, тогда Лауриню останется разве что выходить с разбоем на большую дорогу, чтобы прокормить сестер. Либо же делать карьеру, а как ее сделаешь, сидя в столице? Повышение он получит хорошо, если лет через пять безупречной службы, быстро в звании растут только на войне. На войне… а если его самого убьют, тогда что?
Я покосилась на лейтенанта. По щеке - да он, должно быть, еще и не бреется толком; сколько же ему лет, восемнадцать, девятнадцать?
– протянулась влажная полоска. Совсем мальчишка. Ему бы жениться выгодно, или найти богатую жалостливую любовницу, а лучше не одну… Только разве он на это пойдет? Да никогда. И о помощи он не попросит, дурацкая гордость не позволит просить, например, меня заняться его сестрами. Просто потому, что он знает, сколько я беру за свои услуги, а денег у него нет даже на обычного мага-медика - видно же, что девчонок пользовали народными средствами. Чувствовать же себя обязанным кому-то для
Я бы могла и без просьбы предложить заняться лечением девочек, отцу-то уже не помочь, а вот им - еще можно, но… Поступить так - значило смертельно оскорбить Лауриня. Чужая жалость для такого, как он, - острый нож. Он лучше будет жить впроголодь, чем расскажет кому-то о своих проблемах. Мне вот вынужденно рассказал, и после этого еще и унижать его жалостью было совершенно невозможно.
– Доброй ночи, лейтенант, - сказала я, поднимаясь. Видно было, что Лауринь с трудом сдерживается, чтобы не расплакаться в моем присутствии, и я решила пощадить его и без того растревоженные чувсива.
Ответа не последовало.
Обычно я преспокойно засыпаю в чужих домах и на чужих кроватях, но только не в этот раз. В комнате было душно, от постели пахло сыростью. Видно, здесь уже много лет никто не жил. К тому же было превосходно слышно, что происходит вокруг. Вот никак не желает укладываться спать маленькая Мия, недовольно бубнит что-то Нона, и Мия разражается плачем. Слышны знакомые шаги - и Мия тут же успокаивается: видно, все средства хороши, чтобы залучить в свое общество старшего брата. Тяжело кашляет наверху старый Лауринь, скрипят под ногами слуг ступени… Словом, мне было не до сна.
Наконец, замок утихомирился. Осторожно, явно стараясь никого не разбудить, прошел по коридору Лауринь, скрипнула дверь. Похоже, он разместился в соседней с моей комнате. Тихий шорох, скрип кровати. И еще какой-то звук, то ли вздох, то ли стон. Нет, определенно, заснуть мне не удастся.
В конце концов, я не выдержала, бесшумно вышла в коридор, прислушалась у соседней двери. Неслышно приоткрыла ее - ни скрипа, ни шороха, - присмотрелась. Лауринь, полуодетый, лежал на кровати лицом вниз. Обтянутая тонкой рубашкой худая спина мучительно вздрагивала, и, заглушаемый подушкой, наружу рвался не плач даже, а какой-то тоскливый звериный вой. Я постояла так еще с минуту, потом все же не выдержала этого зрелища. "Спи!" - приказала я мысленно, самое простенькое заклятие, никаких усилий не требует. Лауринь, вздрогнув, тут же обмяк. Ну и отлично, до утра проспит без сновидений… хотя бы раз.
Я вернулась в свою комнату, улеглась, уставившись в потолок. Я ничего не могу сделать для Лауриня, не унизив и не оскорбив его. С моей точки зрения, такое поведение и подобные дурацкие принципы - глупость несусветная, но мое воспитание разительно отличается от воспитания молодых дворян вроде Лауриня. С другой стороны, мне его жаль. Чувство для меня редкое и достаточно странное. Вернее, если честно, мне жаль не столько лейтенанта, он-то вполне способен позаботиться о себе, сколько его сестер. Младшая еще слишком мала, чтобы в полной мере осознавать свое несчастье, а окружают ее преданные и деликатные люди, но… Недаром я не увидела в замке ни одного зеркала. Старшая, думаю, уже прекрасно понимает, что они, бесприданницы, да еще с такими увечьями, навсегда останутся в этом старом замке. Что с ними будет дальше? Хорошо, если смирятся, не озлобятся, не возненавидят весь мир, иначе не завидую я Лауриню…
Впрочем… кое-что я сделать все-таки могу, не обнаруживая этого, пусть считают, что знахарские припарки помогли. Прихрамывать Лейда все равно будет, но хоть сможет ходить, не опираясь на палку. Что до младшей, с ней дело обстоит сложнее. Разве что ускорить процесс регенерации? Она займет несколько лет, но постепенно девочка обретет нормальное лицо вместо кошмарной маски, к тому же не ослепнет. Да, пожалуй… Дед, полагаю, не похвалил бы меня за подобные дела, но, в конце концов, разве он сам никогда не делал ничего подобного? Делал, я точно знаю, хотя он мне об этом и не рассказывал. Впрочем, он и не узнает. С этими мыслями я и уснула, и, надо сказать, во сне меня посетила еще одна занимательная мысль…